ЖУРНАЛ «ЕСЛИ» №6 2007 г. - Страница 59

— Стреляй! — закричал я Старостину. — Лупи по нему из гранатомета!

Поручик выскочил из окопа, поднял РПГ-7, выстрелил… Промахнулся. И упал, срезанный очередью.

Проклиная не вовремя поданную команду, я помчался по траншее. Молодой помещик лежал на насыпи окопа. Я схватил его за ногу, втянул в траншею, уложил на землю. Мертв. Пули прошили тело в нескольких местах. Одна пуля попала в голову. Никакой надежды, и пульс проверять не надо.

Гранатомет валялся чуть дальше… Его нужно достать. Втаскивая в окоп Старостина, я не слишком опасался получить пулю — и мне повезло. За гранатометом вылезать было страшно — по нашей траншее лупили так, что и автомат высунуть не получится. Пули взрывали насыпь, словно пытаясь пролезть в окоп под землей.

Еще один выстрел — не знаю, персидский танк или наша пушка… Хлопок гранатомета. Рев, крики, вой моторов, непрерывная стрельба. Рядом с траншеей упала мина.

А я непозволительно расслабился. «Голову поднять нельзя»… Увы, надо. Или нас перестреляют прямо здесь.

Оставив Старостина, которому помочь не мог, я вернулся в свой окоп, приподнял голову над насыпью. Пылала боевая машина десанта «Евфрат». Танк утюжил холм, на котором стояла пушка. Туда же перебежками двигались персы. Я вскинул автоматическую винтовку, дал очередь. Кто-то из персов упал. Еще очередь. Сменил магазин. Гранатомет Старостина достану чуть позже.

Зазудело в кармане. Мобильный.

Я присел на дно окопа, вынул трубку. На дисплее светилось: «Че-кунов».

— Это Пальцев, — раздался прерываемый помехами голос из динамика. — Чекунов убит. Я взял его телефон.

— Сам цел?

— Контузило слегка. Держусь.

— Старостин убит. Что с Ивановым, знаешь?

— Нет. Танк накрыл его позицию осколочным. Сейчас утюжит там все.

— Видел. Отбой. Перезвоню.

Подозрительно замолчал Джальчинов… Тоже убит? Ох, как нехорошо… Персов мы положили совсем немного, а половина отделения выбита.

Я набрал номер полковника. Сысоев откликнулся мгновенно.

— Потери велики?

— Двое убиты, о двоих пока не знаю.

Сысоев выразился непечатно — впервые за время нашего знакомства.

— У вас все целы, полковник?

— Томилина поцарапало. Оружие держать может. Позицию затягивало гарью. Дома в деревне пылали.

— Как будем действовать?

— Выдвигайтесь ко мне. Осторожно. Деревню персы захватят в любом случае. Будем биться здесь.

— Есть.

Я и сам думал пробиваться к отделению полковника. Надо собрать своих…

Джальчинов был присыпан землей. Сидел, прислонившись спиной к стенке окопа. Глаза закрыты, ноги вытянуты. Винтовка валяется рядом на земле.

— Батыр! Живой?

Калмык с трудом открыл глаза, взглянул на меня мутно, не ответил.

— Тебя контузило?!

— Не знаю… В голове гудит…

— Бери оружие, пробирайся овражком на позиции полковника. Наших почти всех положили. Вперед.

— Я не могу подняться…

— Это приказ! Вперед, солдат!

Джальчинов перевернулся, встал на четвереньки.

— Взять оружие! Ходу! Нас сейчас накроют!

Батыр подхватил винтовку, хотел взять пулемет, но я остановил его. С пулеметом не дойдет.

Высунувшись из окопа, я увидел персов в каких-то тридцати метрах от позиции. Вот и пулемет пригодится… Очередь, еще одна. Двое упали, один залег. Как это все-таки жестоко — играть в войну по-настоящему.

— Вперед, Джальчинов! Враг рядом!

Калмык поднялся, спотыкаясь, побежал к ответвлению траншеи, ведущей за дома. Там неглубоко — перебираться можно только ползком. Избы вокруг горят… Но там нас не заметят.

Надо забрать Пальцева. Он — на самом краю. Можно просто позвонить — но нам с Батыром не разминуться в траншее. Пусть ползет.

Я вновь высунулся, дал длинную очередь по персам. Бешено орали на чужом языке командиры, но поднять бойцов в атаку не так-то легко. Умирать по-настоящему, когда война ведется только на бумаге, не хочется никому. Особенно если есть кому воевать. У нас другая ситуация, другое воспитание. Эх…

С позиций Сысоева палили часто и яростно. Время от времени ухал миномет. Пушка противника долго молчала — неужели накрыли? Хорошо бы.

На полдороге, там, где прежде располагалась позиция Иванова, я вновь высунулся и открыл огонь. Собаки! И чего вам не сидится в вашей Персии? Спросил и вспомнил — ведь это мы захватили Баку и продвигаемся к Тегерану. Они только огрызаются. Но и мы ведь пришли на их землю не просто так, а поддерживая Армению. Сотни, тысячи действий привели к этому конфликту. И сейчас уже не поймешь, кто прав, а кто виноват. Мы должны держаться своей стороны. Без рассуждений и сомнений. Остальное — предательство.

«Барс» неожиданно развернулся и пополз к позициям Сысоева. Этого я понять не мог. Не добив нас, атаковать свежие силы? Или танкисты не хотят попасть под выстрел из гранатомета, который можно сделать из любого окна? Скопление домов для танка страшно…

Я оставил пулемет — того и гляди, по позиции шарахнут из пушки, — прихватил свою АВК и направился дальше, в окоп Иванова. Нужно забрать Пальцева и уходить. Может быть, на обратном пути захватим пулемет. А если у казака сохранилось все оружие — и возвращаться не станем.

Из окопа Иванова я вновь дал очередь по персам, отщелкнул магазин АВК, взял другой — из тех, что принадлежали Федору Ивановичу. Его боеприпасы были аккуратно сложены на земляной полке в окопе. Веером выпустил все пули. Пусть боятся… Враг должен бояться, а мы — нет!

Когда присел, чтобы перезарядить винтовку, услышал сзади голос:

— Брось оружие, командир!

Осторожно обернувшись, я увидел смотрящее мне в спину дуло АВК.

— Что случилось, казак? — спросил я Пальцева, который держал меня на прицеле.

— Сдаваться будем, — коротко ответил тот.

— Зачем, казак? Граница рядом — беги за проволоку, никто тебя не остановит.

— Нет, офицер. У меня другие планы.

— Какие же?

— Не рассуждай и зубы мне не заговаривай, дворянин. Убивать тебя не хочу. А дернешься — изрешечу за милую душу. Но и тебе, и мне лучше будет, если ты жив останешься. Объяснять почему?

— Да.

— Персам пленные нужны. Для торга.

— Ясно. Я встану в рост?

— Поднимайся.

Стрелять по нашим траншеям перестали. Перестрелка шла только у окопов Сысоева, да и то плотность огня была невысока. Персы ждали. Значит, предатель сумел подать им знак. В том, что Пальцев — предатель, сомнений не осталось.

Я встал во весь рост, сделал шаг в сторону от винтовки. Что делать? Сдаваться я не могу ни при каких обстоятельствах, но получить пулю прямо сейчас в мои планы тоже не входит. Этим я подведу товарищей, которые нуждаются в каждом стволе.

— Взрыватели спрятал ты?

— Ну, допустим.

— Зачем?

— Чтобы танк из пушки не подбили.

Логично. Но я имел в виду вовсе не это. Однако исповедоваться мне Пальцев вряд ли станет…

В моем кармане завибрировал мобильный. Казак вздрогнул — по-моему, он был готов спустить курок, сдержался только в последний момент.

— Я отвечу?

— Шутишь? — оскалился предатель.

Мой телефон замолчал, а тот, что был у Пальцева, загудел.

— Лицом на землю, офицер, — приказал казак. — Я поговорю. Может, этот вовсе и не наш командир.

Стало быть, этот подлец держит связь с персами. Каким образом? Все линии связи наверняка контролируются ФАПСИ, разговоры записываются и прослушиваются. Мы ведь не на реальной войне. Здесь все по-другому — даже мобильная связь контролируется нашими. Или у персов есть какие-то суперпродвинутые хакеры, ухитрившиеся сломать наши сети или декодировать сигналы?

Спорить с Пальцевым сейчас не в моих интересах. Я послушался и лег. На земле кое-что было. Оброненная Ивановым осколочная граната, втоптанная в грязь. Все у него устроено очень аккуратно, каждая вещь — на своей полочке, а эта граната — на земле. Словно провидение мне ее послало. Или Федор Иванович, которого, наверное, уже нет в живых. Как только Пальцев начал разговор, я схватил гранату и выдернул чеку. Повернулся к предателю.