Журнал «ЕСЛИ», 2008 №3 - Страница 84

Торжественно я внес свое новое лицо и работы в кабинет Эла.

– Джонни, ты?! Не думал, что решишься. Да, теперь все стало на свои места, теперь ты наш. Сразу видно апгрэйд, совершенно новая энергетика. Ангелы в глаза не заглядывают, в душу не лезут, каждый с табличкой, а этот, с ушами, на тебя похож… Это кто?

– Это Моргот, Сатана у Толкина.

– Ну, неважно. Главное, хорошо. А эти дорожные знаки с перечеркнутыми деревьями? Никак «Сотворение мира»? Угадал? А красный кружок внутри темно-лилового поля? «И тьма над бездною…»

– Да, это первая переделанная работа. Первоидея бога о мире.

– А эти улыбающиеся барби и кены? Лошадок как делал? По трафарету?

– Это Валинор – рай, куда отбыли эльфы.

– Молодец, Джон, молодец! Не ожидал, что ты поднимешься до такого уровня.

Пятая картина была разбита по горизонтали на три цветовых поля. Рваные края каждого цвета отделяли багровое «небо», рыжую «воду» и красную «землю» друг от друга. Синие руки, заполняя почти всю верхнюю треть холста, тянулись к зеленой звезде в левом углу, желтые – к голубой звезде в центре, бледные – к белой звезде под землей. Вместе руки складывались в череп в высокой короне.

Поймав непонимающий, полный восхищения взгляд Эла, я скромно шепнул себе под новый нос:

– Звезды – это Сильмариллы, чудо-камни, в которых заключен свет первоначальных небес. Они спрятаны от людей в небесах, воде и земле. Руками людей их пытается захватить Моргот.

– Зато здесь мне все ясно! – воскликнул Слон, подойдя к последней работе. – Это выглядит как коллаж из мелких изображений разной военной формы.

– Это не коллаж. Я все старательно копировал красками на холст из учебников и всяких справочников.

– А почему половина фигур вверх ногами, по диагонали или лежа? Почему часть кусками?

– Для выразительности. Это же битва, весь мир охвачен битвой. Ничего не осталось, кроме войны.

Выжатый, как лимон, я брел вслед за Элом оглядеть место, где будут развешены мои работы. Слон провел меня через огромный зал с белыми стенами к пустому дальнему углу и ткнул в него пальцем. Я кивнул. Слева от пустого угла стояло огромное зеркало, а перед ним зеркальные осколки, сваленные в замысловатую блестящую кучу. Я смотрел в громадный мерцающий прямоугольник на свое лицо, которое больше не выдавало ни усталости, ни напряжения. Эл встал поодаль, и его голос гулко отдавался от стен полупустого зала:

– Ну вот! Когда будешь давать интервью, все поймут, что перед ними гений. А то ж пожалеть тебя хотелось, поплакать от сострадания при виде этих твоих голубеньких глазенок и подбородка в черной щетине! – Эл собрал пальцы в горсть, приставил их к своему подбородку и сделал рукой резкий рывок вперед, обозначая утраченный выступ моей нижней челюсти. – Ты выглядел как какой-то… герой-любовник из приключенческого фильма! Ну, не будем о прошлом. Теперь-то все изменилось, теперь ты пошел зрителям навстречу и сможешь работать для людей.

Он бодрой походкой отправился обратно в свою комнату, и его звучные шаги торжественно стучали в белом зале галереи. В зеркале передо мной над фигурой в серой тройке отражалась голова с черными круглыми ушами и белыми щеками.

– Эй, Микки, ты Эла не видел? – окликнул меня парень со шваброй в руках.

И правда, какая разница, что меня зовут Джон Грейсмит, если я выгляжу как диснеевская мышь?