Журнал «ЕСЛИ», 2008 №3 - Страница 51

Впрочем, в «Последнем прибежище» кое-кто утверждал в четверть голоса, что сам-то доктор не более чем ширма и что за его спиной стоит преступная группа врачей, затеявшая заговор покруче масонского.

Много, много ходило слухов – и, как правило, весьма правдоподобных. Что милицию перепрофилировали в санитарный корпус общеизвестно: ментов постарше отправили на пенсию, молодых – на переподготовку. Да, но госбезопасность! Куда дели госбезопасность? Самая остроумная сплетня звучала так: бывших контрразведчиков внедрили в стоматологию.

Представляете сценку:

– Откройте рот… Шире! Еще шире… Да, кстати!… На кого работаете?…

Всех резидентов на хрен выдашь и маму родную в придачу.

«Одни страны живут по законам, другие – по понятиям, – объявил на весь мир доктор Безуглов. – Мы будем жить согласно врачебным предписаниям».

Как ни странно, Запад такую доктрину принял скорее одобрительно, поскольку подано все это было как торжество неофрейдизма. Возможно, сыграло определенную роль и то, что ряд американских фирм подрядился поставить сызновскому «больничному режиму» технику для строящихся заводов медоборудования. Зато русскоязычная пресса ближнего зарубежья проявила взрывчатость или, как еще принято говорить, недержание аффекта. Обычно осторожный в выражениях баклужинский «Ведун», орган Лиги Колдунов, на сей раз превзошел в ругани аж самих православных коммунистов Лыцка с их «Краснознаменным Вертоградом». Казалось бы: чародеи и медики – что им делить? И те, и другие промышляют целительством, да и приемчики у них похожие – опять же гипноз используют сплошь и рядом. Причиной раздора явился пустяк: чернокнижники так и не смогли простить докторам их циничного утверждения, будто аура – это не более чем «предвестник эпилептического припадка».

Поле боя осталось за Артёмом. В самом разгаре спора ренегат-редактор вспомнил вдруг о какой-то верстке, которую ему якобы надлежит срочно вычитать, и, наскоро попрощавшись, покинул скверик. Стратополох долго смотрел ему вслед.

И это бывший единомышленник! Тот самый, что каких-то несколько лет назад бил со всхлипом кулаком по «Толковому словарю психиатрических терминов» и хрипел, что за Родину пойдет на всё.

По улице за оградой скверика мимо больничного комплекса «Эдип» пронеслись с сиреной и мигалкой одна за другой две «неотложки». Из бокового окошка ведущей машины торчала мужская ступня в туфле. Странно. Если везут буйного, то почему в незафиксированном виде (раз сумел высунуть ногу наружу)? Кроме того, получалось, что везут его на переднем сиденье, рядом с шофером.

Странно. Очень странно.

Артём поднялся со скамьи и, подойдя к аптечному киоску, принял еще три водочные капсулы. Не помогло. Нахлынула хандра. Вернулся, сел. С кривой улыбкой сунул руку во внутренний карман пиджака и, достав свой верный наладонник, тронул стилом папку «История болезни». Поколебавшись, вызвал на экранчик дневник, начатый еще в тот безумный год.

Давненько не перечитывал. А тут все-таки повод.

«Никогда не думал, что окажусь однажды в царстве ликующего лоха. Откуда его столько? Из каких щелей, из каких трущоб он выполз на улицы Сызново? Идут и идут. Сотни, тысячи. На переходе у кинотеатра «Багдадский вор» «мерседес» уступил дорогу пешеходу. Милиция – оплот криминалитета! сама криминалитет! – редеет, ретируется в подворотни. Собственными глазами видел плывущий над людским скопищем плакат «Крутизна излечима!». Милостливый Микола Угодник, покровитель всех заключенных и путешествующих, в какие времена мы живем!

С чего они решили, что медицина и злодейство несовместны? Чем им не угодил Паша Моджахед? Ну хорошо, история никогда ничему не учит, но кинематограф-то, кинематограф! Должны же знать из фильмов, что случается, если к власти приходит доктор…

Неужели мало было распада Сусловской державы? Стоишь в бессильной ярости на тротуаре и беспомощно смотришь, как рушится последний оплот нашей великой культуры. Опять руины, опять все разломано до основания.

Авторитеты с охраной, имиджмейкеры в неслабых прикидах, бойкие бритоголовые отморозки – куда это все делось? Кругом исковерканные радостью лохоподобные рыльца, отмеченные печатью слабоумия, которое они имеют дерзость называть честностью. Хилые безмозглые существа, не способные составить договор и не быть при этом обутыми, – на что они способны, кроме разрушения?

На углу Дубровского и Кирджали какой-то мозгляк все с тем же лошиным восторгом озирает навороченный особняк и блеет мечтательно:

– Хорошая поликлиника будет…

Две испуганные путаны не понимают, зачем они вообще вышли на панель. Бедняжки, мне даже боязно подумать о том, что ждет их в будущем…

С утра пасмурно. Стальное солнце. Кружево дождя в лужах. К полудню по толпам пробегает шепоток о каком-то путче – и улицы стремительно пустеют. Впрочем, ненадолго. Часа через полтора вновь густо высыпает лох. Говорят, что путч провалился.

Никто ничего не знает наверняка, но говорят, говорят…

– Я говорю: «Знаете что? Не говорите!» А она говорит…

– Ну это вообще что-то с чем-то!…

Ресторан «Али-Баба» опустил стальные шторки, превратился из аквариума в крепость.

– Вы слышали?! С завтрашнего дня лечение становится обязательным и бесплатным!

– Бесплатным? Так это ж здорово! А обязательным?

Кажется, психотерапевт и сам не ожидал, что его изберут, – даже портретов не заготовили. Да и зачем портреты? Празднуют-то не победу доктора Безуглова – празднуют поражение Паши Моджахеда.

В элитных кварталах траур. Видел девушку в приспущенном государственном флаге…

Странно, ей-богу. То ли всерьез гневался, то ли валял дурака. Поди пойми. А ведь все авторитетные источники в один голос утверждают, будто депрессия непременно чревата утратой чувства юмора.

Вот тебе и чревата!

Однажды, впрочем, Артёму довелось раскопать в словаре «депрессию ироническую», замечательную «скорбной улыбкой в сочетании с горькой иронией». И все бы тютелька в тютельку, если бы не последняя фраза. «Часты суицидальные поступки». Вот уж в чем ни сном ни духом…