Журнал «Если» 2008 № 09 - Страница 3

Иногда мы касались тех же тем, что и на работе. Говорили о книгах, фильмах и музыке, ну и неизбежно добирались до политики. Бенджамин Дизраэли сказал: «Если в шестнадцать ты не либерал, у тебя нет сердца; если в шестьдесят ты не консерватор, у тебя нет ума». Мои лета были куда ближе к шестнадцати, чем к шестидесяти, и я открыто придерживался мнения, что страна катится ко всем чертям. Впрочем, легко смотреть на мир свысока, если твоя хата с краю.

Марк свои политические суждения держал при себе. Из его молчания я сделал вывод, что у него тоже плохие прогнозы.

Но чаще всего мы мечтали вслух. Моя мечта предполагала исправление действительности (народ, забывающий свою историю, обречен повторить ее ошибки и т. д.) путем формирования юных умов. Если и насмешила Марка такая сентенция из уст зеленого юнца, он ничем этого не выдал.

Он мечтал о космосе. Когда сгущалась мгла, Марк заводил речь о мчащейся по небу Международной космической станции, или о местах посадок «Аполлонов», или о какой-нибудь из видимых планет.

Он рассказывал о ползущих по песку марсоходах, об изучающих внешние планеты зондах, об открытиях, которые сулит отправка роботов к Европе и Энцеладу.

Даже студенты-историки что-нибудь да слышали о Европе, по крайней мере знают, что Галилей открыл ее вместе с другими спутниками Юпитера. А Энцелад мне был в диковинку. От Марка я узнал, что это кружащаяся в кольце далекого Сатурна мерзлая глыба, возможно, представляет собой жидкий океан под ледяной коркой, и в океане вполне может быть жизнь.

Под мерцающими звездами Марк говорил с непонятной для меня тоской. С такими-то способностями к компьютерному делу, как у него, можно было бы найти местечко поближе к программам НАС А, чем «Букинистический магазин Сета». До Хантсвилла с его Центром космических полетов всего-то день езды. Но мои вопросы он парировал самоуничижительными отговорками, пока я не догадался, что тема ему не по нутру.

И вот Марк ударился в бега. Это многое объясняло.

Я пытался вообразить, каким образом мой приятель мог стать причиной всего этого безумия. И зачем ему понадобилось искать неприятности на свою голову? В списке самых востребованных злодеев фото Марка сопровождалось именем-фамилией: Захарий Бойер. Прокачка этих двух слов через «Гугл» смутила меня еще больше.

Где это видано, чтобы крупнейший террорист вел сетевой журнал?

Прихлебывая чудовищно дорогой кофе, я все глубже зарывался в сайт. Мысленно снова и снова проговаривал аббревиатуру RFID, которая уже давно пишется в обиходе строчными – рфид.

Радиочастотная идентификация. Я знал о ней немногим больше, чем позволяла расшифровка аббревиатуры, но Марк-Захарий по этой части явно был докой. Склонял рфиды на все корки, жонглировал ими как хотел. Чужие комменты к постам и обратные ссылки на них говорили о его популярности.

В общем, блог открыто призывал ФБР поохотиться на Бойера.

Я ничего плохого не сделал, но почувствовал себя виноватым. Ведь мог сказать агенту Джонсу, что знаком с Марком Кимболлом. Да черт возьми, я же знал, где живет Марк Кимболл! Почему же промолчал? Отчасти потому, что пошел на поводу у Сета. А отчасти, может, потому что в «Беглеце» Ричард Кимболл был невиновным.

Кое-что мне стало понятно.

Разрушительный вирус за несколько месяцев «спал», потом эпицентром его атаки стали Каролины. Здесь, в Хэдли, штат Южная Каролина, Марк появился несколько месяцев назад. Он разбирался в компьютерах, и его подпольное альтер-эго находилось в розыске за кибертерроризм.

И все же я колебался.

Наверное, просто в голове не укладывалось, что Марк – преступник. Ни разу при мне он этим не занимался, в смысле, кибертерро-ром. Да и любым другим террором.

В кафе на меня никто не обращал ни малейшего внимания. Мой бесшумный поиск не мог состязаться с бушевавшим у стойки спором. Не в моей власти было выключить у него звук, приходилось слушать и злиться.

Национальная гвардия останавливала на границе штата всех подряд. Даже важная шишка не могла это пересечь без выданного «на самом верху» удостоверения личности и тщательного сканирования этой личности и ее автомобиля.

Итак, рфиды… В журнале Захария рассказывалось о том, что закладки прячутся в ярлыках на одежде, в дорожных транспондерах, в колесах автомобилей… Каждая рфид-метка по совместительству является элементом мозаики, из которых складывается общая картина.

Из моей кабинки открывался вид на улицу. На той стороне ее стоял Джонс, разговаривая с двумя пожилыми прохожими. Явно нервничая, они рассматривали его бумаги – опять, наверное, фотографии Марка. Всего лишь вопрос времени, когда найдется тот, кто укажет федеральному агенту дорожку к Марку-Захарию.

Я должен узнать, почему Марк в это впутался.

Прежде чем улизнуть из кафе через черный ход, я вычистил файл истории браузера, кукиз и кэш.

Гостиница «Южное гостеприимство» была стара и ветха, от нее веяло бэйтсовским духом. note 2

Местные чаще ее называли «Южным сортиром», это из-за неряшливости владельца. Если она была полупуста, это означало пик деловой активности.

В тот день перед ней стояло на удивление много машин, преимущественно с номерами других штатов. Кругом сновали люди, и крошечный офис гостиницы был переполнен.

Я пробирался среди них, ловя обрывки разговоров. Национальная гвардия всю эту публику завернула с автострады за городом. Часто упоминалось сканирование – как жесткое условие пересечения кордона.

Некоторые чужаки были вне себя от злости. Многие напуганы. Нц один не утверждал, будто своими глазами что-то видел, но кое-кто якобы говорил кое с кем, знавшим кое-кого, слышавшего кое-что от еще кого-то…

Вправе ли гвардейцы стрелять в тех, кто пытается тайком миновать блокпост? Дикость, конечно, но почему-то верится. Слишком растяжимо понятие «вражеский комбатант». Любого назови агентом противника, и можно выбросить на свалку юридические процедуры. В тот день упорно бродили слухи, хоть и не подтвердившиеся, о стрельбе на границе штата… Правду я в конце концов узнал, и она оказалась кошмарной.

Я изучил карту, приклеенную к бигборду «Добро пожаловать» на трассе штата рядом с мотелем. На ней были четко отмечены посты национальной гвардии. Напрашивалась идея оставить машину в городе и наметить маршрут в обход блокпостов. Что я и сделал.

Через час я опустился на колени у знакомого ручья, зашарил в холодной воде в поисках пива.

– Тайник теперь не здесь, – сообщил Марк. Он сидел на валуне у неглубокой пещеры и со своего насеста мог видеть половину заповедника днем и половину звездного неба ночью. Интересно, будем ли мы еще когда-нибудь рассматривать небо вдвоем, подумалось мне.

Мы чокнулись банками; и пили в дружеском молчании, пока у меня не вырвалось:

— Так ты – это он? Все это ты сделал? Он протянул руку:

— Захарий Бойер. Для друзей – Зах.

– Так то для друзей. – Я был зол на него за обман, зол на себя за упорный уход от навязчивых вопросов.

Конечно же, он мне друг. Практически брат, которого у меня не было. Я делился с ним надеждами и мечтами. По молодости был слишком высокого мнения о себе, как будто мои банальные амбиции стоили того, чтобы ради них человек рисковал свободой.

Он не заметил – или сделал вид, будто не заметил – бури в моей душе.

– Да, это я написал вирус. И разослал. Видел торговые терминалы для бесконтактных кредитных карт? Через них и распространяется программа, беспроводным путем. – Он сделал паузу для долгого глотка. – Не могу не отметить, что ты не спрашиваешь, с какой целью… Но я должен был выяснить, с какой целью. Иначе зачем пришел?

– Между кибертеррором и роботами-исследователями на Европе – огромная дистанция.

Зах поморщился:

— Но есть приоритеты.

— Ты мог бы найти себе применение получше.

— Не пора ли тебе домой?