Журнал «Если» 2008 № 05 - Страница 45
— Рази, Браннур, не будь глупцом! Будь точен, с первого раза попади в мое зеленое сердце, пресытившееся одиночеством. О, как завидую я вам, людямКакой странный сон! Браннур, встрепенувшись, протер глаза. В непривычном виде предстал перед ним грот: одновременно светлым и темным, широким и узким, похожим на какой-то уродливый сосуд.
Он тяжело вздохнул, встал на ноги. Потянулся, ощутив незнакомую ломоту в занемевших суставах, накопившуюся усталость мускулов. Левая нога затекла так, будто ее тысячами тончайших иголок покалывало.
Что за ерунда! Видать, не совсем еще проснулся…
Он расправил плечи, похлопал себя по бокам, сделал несколько шагов взад и вперед. Наконец сознание прояснилось.
Громко позвал Уиррала.
Полное страха ржание было ему ответом. Браннур рявкнул c нарочитой свирепостью, чтобы, раз такое дело, еще больше припугнуть:
куда годится — могучий зверь, а трепещет как сухой лист! Ну надо же, вспотел конь от страха; терпкий, пьянящий запах струями плывет в воздухе! Браннур снова принюхался. Не спеша, осторожно направился к Уирралу. И Уиррал шарахнулся от него — от него, своего хозяинаБраннур громко рассмеялся, протянул к коню руку, однако тот, всегда такой доверчивый, опять прянул назад.
— Ну, ты, кляча бестолковая! — Браннур зло выругался. — А ну, стой! Чего дергаешься, как необъезженный?Спокойней. Что-то не в порядке. Странно острый запах конского пота, путаница ощущений — какая-то непонятная смесь боли и радости… непонятное отупение… Пытаясь сохранить контроль над собой, Браннур поднял седло, взвалил его Уирралу на круп, протащил по спине вперед, к холке… затянул подпругу — раз-два — туже, еще туже…
ремни глубоко врезались в конское брюхо…
Теперь в ржании Уиррала слышалось что-то новое: не только страх, но и боль.
«Что же я делаю?» — Браннур торопливо ослабил подпругу. Однако унять испуг Уиррала ему уже не удалось. Жеребец встал на дыбы, вырвался из его рук, поскакал прочь. Браннур метнул ему вслед меч. Промахнулся.
Долго еще слышал панический перестук копыт. И наконец тот сгинул вдали.
Все потеряно. Все, кроме регалий, подобающих герою: шлема, щита, меча.
Браннур не спеша глотнул немного воды из фляги и зашагал вниз, в долину. На ходу потихоньку бормотал, говорил сам с собой:
— Не растравливай себе душу: теперь это — твое тело; не терзай себя понапрасну: ты сам принял эту ношу, она — твояУзкая полоска земли тянулась вдоль самого края глетчера. Она могла прокормить, эта земля под холодным солнцем, которую еще вчера он считал гибельной пустошью. Браннур жевал мучнистый лишайник, раздвигая увядшие листья, собирал ягоды, вкус которых поражал богатством, ловил и ел крохотных насекомых — но все это отнюдь не могло утолить его голод. Тогда он заходил в воду неглубоких ручьев, переворачивал камни, цепко хватал рачков — маленьких, шустрых…
Это была жизнь. Почти такая же, как и прежде: размеренная, уединенная, без яркой красоты, без сильных чувств. Время потеряло для него значение. Время просто текло…
В свою деревню он вернулся неделю спустя. Навстречу бежали люди, вдруг показавшиеся ему незнакомыми.
— Смотрите, Бран— Смотрите: драконьи меты на мече— Смотрите — Браннур Победоносец вернулся— Слава нашему героюЭто был триумф. Со всех сторон ликующим потоком устремились к нему деревенские. Всех их готов он был теперь обнять. Старого своего недруга Царрура, страдающего язвой желудка. Тетку Алеатру с ее опухолью в зобе. Хиллиарту с воспаленными суставами…
Куда он вернулся?
Ярким пламенем полыхала вокруг него боль. Он никогда не поверил бы прежде, что все его односельчане — включая тех, кто на вид здоров, молод, несокрушимо крепок, — так источены всяческими хворями. Даже этот, не рожденный еще, в утробе Хиллиарты: у него тоже, оказывается, суставы воспалены.
Двое мужчин подвели Уиррала. Рассказали: жеребец с пустым седлом вернулся еще неделю назад. Браннура охватило чувство, подобное опьянению: он почуял страх коня, единственного живого свидетеля его тайны, выхватил меч…
— Этот подлый конь покинул меня и предалКрасная, горячая кровь брызнула из шеи Уиррала.
А когда жеребец уже лежал в пыли, испуская дух, — жгучее сожаление пронзило Браннура. Был Уиррал ему другом, чуть ли не братом…
Но это уже дело прошлое. Теперь важнее всего — не потерять контроль над собой. И разом ушла жалость к убитому коню, иссякла быстрее, чем его кровь.
Сзади — звук шагов. Браннур оглянулся. Нерешительно, с бледным лицом, к нему приближалась мать.
— Ты так изменился, мальчик мойОн обнял ее и, убрав из голоса даже тень фальши, сказал:
— Измучился просто. Долгий путь, голод, жажда… Но я победил дракона! Вот, мама, возьми назад свой мешочек, он мне больше не нужен.
Успел прикусить язык, едва не брякнув: «Скоро он потребуется тебе самой…» Злокачественная опухоль уже глубоко проела ей грудь и росла, казалось, с каждым вздохом. Ах, матушка, если бы ты зналаОн еще крепче прижал ее к себе.
Три дня чествовала его вся деревня. Пришел даже Охайм, похлопал Браннура по плечу, о воровстве и не заикнулся, вместо этого завел речь об их предках, которые, все как один, были героями. А потом Браннур уехал в Инвенау. Новый драконоборец отправился занять свое место в рядах Непобедимых — по крайней мере, в деревне все были убеждены, что дело обстоит именно так.
И никто не знал, что в Инвенау он вскоре получит прозвание «доктор Боль»: «Вот уж, право слово, боль этакая — помучит тебя, помучит… Зато ведь и вылечит!»
Перевели с немецкого Лемир МАКОВКИН и Григорий ПАНЧЕНКО
ПРОВЕРКА НА ДРАКОНА
— Как они жаждут боя…
Пустынный ветер нес мелкий песок. Ярон вынул трубку изо рта, указал чубуком в сторону тренировочной площадки и юношей, бившихся на ней тупыми мечами. Повинуясь его жесту, кто-то из обслуги распахнул дверцы клетки, оттуда выскочил волк — и сражающиеся мгновенно метнулись к столбам, сорвали висящие на них сети из стальных волокон… На то, чтобы спеленать хищника, им потребовались считанные секунды.
— Отличный выпуск, — сказал Крегерт. — Вполне готовы к Испытанию.
Ярон глубоко затянулся, словно бы ополоснул рот дымом — и вдруг как будто с отвращением выдохнул его.
— Славные ребята… Хорошо бы нам никого из них не потерять— Ну, не будь слабаком! Им ведь все равно предстоит понять, насколько это серьезно: боль, кровь, смерть… «Драконоборцы! Драконоборцы!» Как я люблю этот крик ужасаЛедяная вода Орхеронской стремнины только разгорячила Исбана.
Сейчас он стоял среди своих товарищей, вместе с ними кричал:
«Смерть драконам! Смерть драконам!» Вместе с ними славил трака, вседержателя своей родной Грунелии. И вместе с ними пел старинную боевую песню:
Когда земля полыхает и армия отступает, Нас в бой наша честь бросает, драконью силу круша, Наш долг — это наше знамя: страх, боль не властны над нами, Мы рвемся вперед сквозь пламя, врагов, как траву, кроша.
Вместе с ними он слушал, что говорит Ярон, их наставник, варан.
Три года подготовки миновали, пришло время Испытания, Проверки.
Пробы мужества и мастерства.
— Вы знаете, что до сих пор многие простаки в городах и деревнях утверждают: мы, мол, в жизни не видали ни единого дракона. Это так, и это не так — потому что, чем лучше мы учились защищаться от драконов, тем больше возрастало драконье коварство. Вы знаете: облик их изменчив. Только рыцари Хрустального века могли еще видеть драконов в настоящем их обличье, слизистом, ужасном. С тех пор как мы, драконоборцы, научились преследовать драконов вплоть до самых тайных их убежищ, они маскируют собственный облик, скрываются в чужом — если надо, то и в человеческом. Об этом мы не должны забывать никогдаКак обычно, варан очень любил слушать самого себя. Драконье отродье — проклятие человечества… Но все же что-то сегодня было иначе, чем всегда. Может быть, из-за того незнакомца, что стоял сейчас рядом с ним, широко расставив ноги и развернув плечи? В голосе учителя звучали тревога, напряжение. Варан нервничает! Боится за них, беспокоится, что они не смогут пройти Проверку с честью! Но ведь среди них больше нет ни трусов, ни нарушителей дисциплины… ни тех, кто слишком маялся тоской по дому… Давно уже нет: последних — с той поры как варан их послал в пустыню без пищи и воды.