Журнал «Если» 2008 № 05 - Страница 32
Когда я проснулся тем утром в своей квартире, меня на самом деле там не было. В тот момент я еще не знал этого, но меня не было нигде.
По утрам я всегда чувствую себя не слишком хорошо, поэтому не обратил внимания на то, что освещение не включилось, когда я выбрался из кровати.
В душе не оказалось воды, но меня и это не удивило. Я сонно сказал себе, что дело, наверное, в перепаде напряжения. Периферийные устройства в квартирах всегда сходили от этого с ума.
Я подошел к домашнему терминалу и собирался уже связаться с суперинтендантом здания, когда до меня вдруг дошло, что я проснулся не от сигнала будильника. Я запрограммировал его на концерт для виолончели Генделя, но вместо этого услышал уверенный голос, отсчитывавший секунды. К тому моменту, когда я осознал это, отсчет как раз дошел до нуля, и голос произнес:
— Теперь вы нарушаете статью 13842.736 гражданского права. Вы должны немедленно покинуть квартиру. Вы предупреждены, —
и включилась сирена. Это был стандартный полицейский прием, использовавшийся, чтобы утихомиривать буянов. Никто не мог долго выносить этот жуткий вой, не лишаясь при этом способности слышать и некоторого количества нервных клеток.
Я выскочил в коридор настолько стремительно, что даже не запомнил, как это произошло. Когда за мной захлопнулась дверь, я услышал щелчок замка. В тот же момент сирена смолкла.
Я перевел дух и приложил свой большой палец к сканеру рядом с дверной ручкой.
Ничего не произошло.
«Прекрасно», — подумал я.
Дело в том, что обычно я сплю голым. Так что теперь я оказался перед закрытой дверью собственной квартиры без малейшего намека на одежду, и всё из-за элементарной ошибки в программе. Это было довольно забавно, если посмотреть со стороны. Но я не могу сказать, что у меня было соответствующее настроение.
* * *
Я все еще не понимал смысла происходящего. Картина прояснялась по мере того, как утро сменялось днем.
Сначала на мой вызов не захотел приезжать лифт, так что пришлось спускаться до вестибюля по аварийной лестнице, всего-то воК семьдесят пять этажей. Затем терминал, предназначенный для гостей, отказал мне в доступе.
Люди, проходившие мимо, смотрели на меня с любопытством.
Дело было не в моей наготе — она, собственно, уже не столь удивительна в большом городе, — дело было в том, что я пытался разбить терминал. Раздражение взяло надо мной верх. Верх взяли и охранники, вызванные программой.
— Сэр, будьте благоразумны, — вежливо попросил сержант, когда его люди провели меня через главный вход и выбросили на мостовую.
— Умышленное уничтожение частной собственности является уголовным правонарушением класса А. Моя обязанность — сообщить об этом небольшом инциденте в полицию, однако я испытываю неприязнь к цифровой волоките. Просто не возвращайтесь сюда в ближайшее время, вот и все, — ободряюще закончил он.
— Но я здесь живу— В таком случае, уверен, дверь вас признает.
Но она не признала.
* * *
Не признали меня ни телефонная будка на углу, ни турникеты в метро, ни одно здание из тех, в которые я пытался войти.
В конце концов я оказался на скамейке в парке. Я не понимал, что происходит, и мне никак не удавалось сложить все эти события в единую картину.
Я бы еще мог понять, если бы произошел какой-нибудь местный сбой программы, но ведь мой отпечаток пальца не вызывал ни малейшей реакции вообще нигде. Как будто я попросту не существовал. Я даже начал задумываться, реально ли происходящее, и не снится ли мне вся эта история.
Полдень остался позади. Парк наводнили работники офисов, у которых начался обеденный перерыв, продавцы сосисок и мороженого, жулики, развозчики товаров, матери с детьми, влюбленные парочки.
Когда рядом со мной присел человек, я подвинулся и тут же наткнулся на еще одного человека. А затем почувствовал укол в левую ягодицу.
— Вам ввели яд, от которого вы умрете через пять минут, — радостно произнес первый из моих соседей. — Не шумите и выполняйте все, что я скажу, тогда мы дадим вам противоядие в течение четырех минут. Согласны?
Я кивнул:
— Чего вы хотите?
— Всего лишь большой палец вашей правой руки.
* * *
Пальцушники всегда работают быстро. Не прошло и тридцати секунд, как я получил еще один укол, на этот раз местной анестезии, и мою руку приготовили к операции.
Эти двое болтали друг с другом и улыбались, готовя меня к ампутации. Они вели себя как друзья на прогулке, так что никто не обратил внимания на их действия, если не считать одного любопытного карапуза, которого они прогнали обратно к нянечке.
Пальцушникам не было и восемнадцати. Первый, лениво насвистывая, достал из коробки пластиковый пакет со стерильным раствором и скальпель. Второй встал и как бы случайно заслонил происходящую операцию от глаз прохожих.
— Вам от этого лучше не будет, — в отчаянии прошептал я.
— Вот тут вы ошибаетесь, — бесстрастно ответил один из них. —
Знаете ли, вы довольно долго проспите после того, как мы закончим.
А мы тем временем найдем хорошее применение вашему пальцу. Я ценю ваше участие, правда, но вам нет нужды беспокоиться.
Так пальцушники и работали. Большинство из них заботилось о том, чтобы не вредить понапрасну своим жертвам. Они просто вырубят меня и используют палец, чтобы обчистить мою кредитку, прежде чем я проснусь и смогу сообщить о краже.
— Нет, я серьезно. Послушайте, у вас есть телефон? Проверьте на нем мой отпечаток.
— Ну, у нас есть еще минута в запасе, — согласился первый.
— Но я бы на вашем месте не стал так рисковать, — заметил второй. — Этот яд — мерзкая штука.
— В конце концов, это его решение, знаешь ли, — сказал первый.
Они просто издевались надо мной.
— Поторопитесь, — прохрипел я.
Они пошарили по карманам и наконец после мучительной паузы нашли телефон. Я ткнул пальцем в миниатюрный сканер. Теоретически это должно было привести к появлению на экране моего имени и идентификационного кода. Но ничего не произошло — экран оставался пустым.
— Слушай, а он не врет, — заметил первый пальцушник.
— Что за история с вами приключилась? — поинтересовался второй.
— Не знаю, — ответил я. — Я не имею доступа ни к одному из файлов, с тех пор как проснулся сегодня утром.
В любом случае мой палец оказался для них бесполезен. Они ввели мне противоядие, которое заодно оказывало эффект снотворного.
Уже сквозь сон я услышал их диалог:
— Так этот придурок, похоже, болен.
— Наверное, грипп, — ответил его друг. — Будем надеяться, мы не успели заразиться.
И мерзавцы скрылись в толпе.
* * *
Тогда-то я и понял, что происходит.
Впрочем, в течение следующих двенадцати часов у меня не было возможности подумать об этом.
Очнувшись, я обнаружил себя на больничной койке, подключенным к капельнице и разнообразным сенсорам. Когда я попытался сесть, в комнату вошла медсестра. Посмотрев на переднюю спинку кровати, она сказала:
— Чувствуем себя лучше, не так ли? Очень хорошо. Яд пальцушников — довольно хитрая штука. Они никогда вам об этом не скажут, но противоядие на самом деле действует лишь в 94% случаев. Так что мы решили проследить за процессом выздоровления пристально, просто на всякий случай… Как бы то ни было, все хорошо, что хорошо кончается, вот как я думаю. И оба больших пальца все еще при вас. Учитывая, что я тут видела по ночам, это настоящее чудо. Кстати о чудесах: в коридоре вас ждет посетитель. Я сообщу ему, что вы проснулись, если вы не возражаете.
Детектив Миллет был худым человеком со светлыми волосами, сплетенными во множество тонких косичек, и несколькими глубокими ритуальными шрамами на щеках. На нем были консервативный серый костюм, футболка и кроссовки. Он сел рядом с кроватью, достал из кармана пиджака маленький терминал и, пока тот загружался, начал цитировать исправленную версию прав Миранды note 21: