Журнал «Если» 2008 № 05 - Страница 23

— Вам же при зазыве злые духи помогали. Так если чего не получится и придется убегать, чтобы их отвлечь. Пока они будут ключи собирать, вы успеете выскочить и дверь закрестить! Что, не так?

Не то, не то, подумал я, при чем тут злые духи? Ключи разбрасывают, скорее всего, чтобы подманить другие ключи. Есть ключимужчины и ключи-женщины, но это не каждый видит.

Ключ от моего сундучка — мужчина, значит, приманивать его нужно на женщину. Я уже собрал целую связку, но женщин там —

всего две… Однако если она станет разбрасывать ключи, то они приобретут магические свойства, и их души станут моими. Ключики эти будут мои, мои, мне их нужно прибрать к рукам…

— Все так… — печально согласилась дура. — А, если не секрет, как вас зовут?

— Лизой меня зовут. Вы не бойтесь, я вперед заплачу— Да я не этого боюсь— Так я же за все отвечаю! Хотите — бумагу подпишу? Что всю ответственность беру на себя?

— Ну и кому мы предъявим эту бумагу? Черту с рогами?

Я прямо испытал чувство благодарности к моей дуре — а чувство это и в телесной жизни крайне редко меня посещало. Она, сама того не зная, спасала сейчас меня и мой сундучок.

— Вы просто не понимаете, как это для меня важно! — воскликнула Лиза. — Послушайте, вы тоже женщина, вы тоже кого-то любитеИ вдруг он погибает— Да ну вас! — дура даже руками на нее замахала.

— Машенька, я не могу без него! Я должна его еще раз увидетьМне ведь даже проститься с ним не дали! Меня из дому не выпустили, заперли, сволочи! Я чуть в окно не выбросилась! Машенька, ну, что вам стоит? Вы же умеете! Я деньги принесла — вот, пятьсот гринов— Пятьсот гринов? — переспросила дура.

Пятьсот гринов! То есть долларов, баксов или как там еще зовут эти зеленые бумажки! Ровно столько, сколько нужно, чтобы откупиться от Анжелы. И я понял, что беда неотвратима. Нужно было что-то предпринять… что-то срочно предпринять…

— Машенька, если вы хоть когда-либо, хоть кого-либо любили —

помогите мне! — умоляла Лиза. — Видите — на коленях прошу, Машенька, я люблю его, я больше не могу без него, мне бы хоть увидеть!..

Дальше Лиза уже не могла говорить, она рыдала, обнимая мою дуру за колени. А дура, естественно, в полной панике гладила ее по плечам.

— Ну, девочка, ну, успокойся, на могилку сходи, там поплачь, полегчает, — бормотала она. — Давай мы сейчас холодной водичкой умоемся, а то глазки будут красненькие, давай вставай, пойдем умоемся, что уж теперь плакать…

Лиза, оторвавшись от ее колен, полезла в сумочку, расчетливо брошенную на пол совсем рядом, достала банкноты и выложила их на стол.

— Тут пятьсот! Можете проверить! Нужно будет — еще достануТолько одну минуту, всего минуту! Я ему должна сказать, понимаете?

Очень важноеИ опять улеглась на колени к дуре, прижавшись щекой к золотым загогулинам на черном платье.

Она знала, как нужно обращаться с дурами! А я вот не знал, как спасти свое имущество. Если они тут устроют этот самый зазыв с того света и приманят какую-то злоехидную сущность, плохо мне придется. Я бы охотно достал из сундучка талер или даже два, золото всегда в цене, но я не мог открыть свой любезный сундучок. Я мог только охранять его — пока не отыщется подходящий ключ.

— Ну, скажете, скажете, все вы ему скажете… — совершенно забыв об опасности, произнесла наконец дура.

И вдруг задумалась.

На ее лице я и впрямь прочитал необычайную мысленную работу.

Она пыталась придумать, как бы выставить Лизу — но чтобы ее доллары остались лежать на столе…

— Помогите мне, а то я тоже уйду! Мы на шестом этаже живем, это просто! — пригрозила Лиза.

Такая женщина и должна грозить самоубийством, любовь к театральным затеям дурного тона у нее в глазах светится.

— Ой, мама дорогая… — прошептала моя дура. Ну конечно, это должно было на нее подействовать.

А вот дальше было уже любопытно — дура повела шантажистку в туалет, плеснуть холодной водой в заплаканные глазки, а в салоне вдруг оказался Бурый. Я сам перемещаюсь беззвучно, не касаясь пола, но он, кажется, двигался еще быстрее меня — когда я обернулся, он уже стоял у стола и изучал доллары. Он проводил пальцем по банкнотам и сличал какие-то буквы с номерами. Судя по тому, как он кивал, деньги были настоящие. А я вот так и не привык к бумажным деньгам. Это вам не золотой талер. Какое время — такие и денежки.

Из туалета вышла моя дура и увидела Бурого с долларами в руке.

— Положите обратно, это пока не ваше, — тихо, но очень строптиво сказала она.

— Соглашайся, пока дают, — ответил Бурый.

— Не могу. Чтобы это сделать, знаете, какая сила нужна?

— У тебя же диплом.

— Боюсь! Как вы не понимаете? Это же не дурочкам про женихов врать! Это… это…

— Это жених с того света, — подсказал я. Но она и сама это знала.

Они говорили тихо, очень тихо, чтобы Лиза не услышала. А она все не выходила — и я стал понимать ее игру. Она хотела, чтобы мужчина, которого она сочла приятелем гадалки, повлиял на ту и уговорил взяться за работу.

— Соглашайся, тебе говорят. Чего тут бояться? Свет потушишь, полотенце в углу повесишь, ну?

— Не могу. Это не дура Верка. Верка своего спросить хотела, куда ключ от дачного гаража подевал. У нее в гараже банки с огурцами и помидорами остались. Только у него там и заботы, что гаражные ключи— Сама ты дура, — сказал я. — Ключи — это главное! Ключики мои, драгоценненькие…

— Тогда выбирай. Или ты соглашаешься, вызываешь ей, кого она хочет, и возвращаешь моей хозяйке пятьсот гринов, или пеняй на себя. Я если что сказал — делаю. У тебя дом, хозяйство, дочка. Ничего этого не будет. Если откажешься.

— СумасшедшийБурый не умел говорить выразительно. Слова были сами по себе, а голос и лицо — сами по себе. Но волнение им овладело неподдельное.

— Ей нужно помочь, понимаешь? Не понимаешь… У меня дружка убили, вдова осталась, Наташка. С сыном. Тоже на тот свет просилась… — вдруг он схватил мою дуру за плечи и дважды основательно встряхнул. — Ты дура или притворяешься?— П-п-притворяюсь! — выкрикнула она. — Пусти, козел— Ты ей поможешь, поняла? — не разжимая пальцев, приказал Бурый. — Пусть она этого своего еще раз увидит— Я не сумею! Это только у сильных магов получается— У тебя дипломДура замотала головой.

Я всегда подозревал, что с этим дипломом что-то не так, уж больно он был пестрый.

Отпустив дуру, Бурый полез во внутренний карман куртки и достал черное портмоне.

— Вот, еще двести сверху. Соглашайся! Упрашивать не стану.

— Да там же одна ошибка — и все, и с концами— Вот еще стольник.

Дура моя глядела на деньги с ужасом — как будто увидела их впервые в жизни, или боялась, что они превратятся в мохнатых гусениц, или вообще ожидала от прикосновения к бумажкам смерти скорой и беспощадной. Я понадеялся было, что в кои-то веки дурь окажется на пользу нам обоим, но просчитался.

— Восемьсот! За день! Соглашайся, Маша. Когда ты еще столько заработаешь?

Ни-ког-да! И она сама понимала, что такие дни бывают только раз в жизни. Однако ее наконец прошибло — она заговорила, буквально дрожа от страха:

— Ты просто не представляешь, что это такое… У нас одна девчонка от ужаса с ума сошла! Тоже сдуру зазыв с того света делала! Такая вся крутая! Одна! Утром не выходит и не выходит! Мы — туда, а она голая ползает, вся поцарапанная! Вот ты скажи — кто ее ободрал?! Я тебя спрашиваю — кто ее ободралЕсли в бане зазыв делали — то банник ободрал, он когтистый. Их немного осталось, но они злые. А может, ей тот покойником прикинулся, кто не к ночи будь помянут. Всякое бывает, и дура моя права —

нечего подманивать сущности, которые вооружены не только когтями.

Но Бурый слушать не желал про ободранную девчонку и не на шутку разволновался. Надо же, подумал я, вот где добрая душа-то скрывалась, вспомнил покойного друга, пожалел сумасбродку Лизу…

Мне, пожалуй, этого не дано и вспомнить-то некого.

И вот сейчас эта добрая душа устроит мне преогромную гадостьПомощь явилась, откуда не ждали. Огромный дед с примотанным к пиджаку тазом завершил прогулку и прибыл в салон — так большая баржа неторопливо заходит в гавань, и все мелкие суда расступаются, давая ей место. Плавал я, плавал дважды, сопровождая груз льна и пеньки, говорю же — молодость провел неплохо…