Журнал «Если», 2008 № 02 - Страница 36

— На улетавший? — удивился Немиров. — Зачем ему улетавший? Разнарядка была: искать человека, прибывшего в Питер…

— Проверяли или нет?

— Ну, — сказал Немиров, помолчав, — это, в принципе, не в моей компетенции. Я в городском УВД работаю, ты знаешь.

— Значит, не проверяли, — заключил я. — Можешь оперативно это сделать? Я перезвоню.

По правде говоря, мысль казалась в тот момент нелепой — какой смысл лететь в Питер, чтобы сразу отправиться куда-то еще?

А если Николай Геннадьевич с самого начала хотел полететь куда-то еще, но туда не было прямого рейса, только через Санкт-Петербург — с пересадкой? Тогда он в Москве и купил бы билет до пункта А с пересадкой в Питере, какие проблемы? А если билетов из Питера до пункта А не было? И что это за пункт такой, если судить по направлению? Прибалтика? Туда нужна виза. Может, в Карелию: Петрозаводск, Мурманск? Там нет астрофизиков, а к кому еще мог направиться Н.Г. так целеустремленно?

— Что он сказал, Юрик? — тронула меня за плечо тетя Женя.

— Будут проверять. Не понимаю, почему мы об этом с самого начала не подумали!

— Я думала… — пробормотала тетя Женя. — Но мне казалось, это сразу проверили… Давай поедем в аэропорт, Юрик. Пожалуйста. Я не могу тут сидеть…

Мы хотели поймать такси, но подвернулся частник, который, услышав, что нам нужно в аэропорт, запросил столько, что за эти деньги можно было съездить в Москву и обратно. Тетя Женя села рядом с водителем, сказала по-гагарински: «Поехали», — и мне ничего не оставалось, как плюхнуться на заднее сиденье.

Мобила затренькала, когда мы подъезжали к аэровокзалу.

— Юра? — сказал Немиров. — Ты был прав. Он улетел в тот же день.

— Куда? — нетерпеливо спросил я. Неужели Н.Г. успел обзавестись визой и улетел в Прибалтику?

— В Петропавловск-Камчатский, — сообщил Немиров.

— Как у вас с деньгами? — спросил Борис, приехав в аэропорт через час после нас. Билетов на ближайший рейс в Петропавловск в кассе не было, и я позвонил Немирову: пусть поможет.

Хороший вопрос. Мой бюджет не был рассчитан на такие перелеты — потом еще и обратно лететь. Я посмотрел на тетю Женю: похоже, ее не интересовало, во сколько обойдутся билеты.

— Можно полететь сегодня? — только и спросила она.

— Да, рейс в восемнадцать пятьдесят, — сказал Немиров. — В Петропавловске будете завтра днем по местному времени. Но я спрашивал…

— У меня есть деньги, — сказала тетя Женя. — На два билета хватит. Юра, не возражай!

Я и не возражал, у меня точно таких денег не было. А откуда они были у Н.Г.? Он вроде в экспедицию собирался, а там командировочные, билеты за счет института, и вообще…

— Тетя Женя, — сказал я, когда мы заняли места в самолете, — сколько денег могло быть у Николая Геннадьевича? Он снял со счета? Взял карточку? Какой у него кредит?

— Счета в банке у нас нет, Юра. — Она улыбнулась, увидев мое недоумение. — Ну да, современные люди, научные работники… а деньги хранили дома, в столе, кто угодно мог взять, если узнает. Ну, взял бы. Не такая крупная сумма… Но… После того как в девяносто восьмом рухнул банк, где мы держали все сбережения… В общем, мы остались без копейки, даже до зарплаты не хватило. Заняли у Ефремовых, так было неудобно, Господи… В общем, Коля решил, что надежнее держать дома. Половину в рублях, половину в долларах.

— Много он забрал?

— Не все, конечно. Понимал, наверное, что я поеду следом. Взял чуть меньше половины.

— Вы это сразу обнаружили?

— Нет. Я была в панике, Юра. Думала, что Колю ограбили и убили. А когда ты узнал, что он в Питере… Тогда — да. Я сразу проверила.

— Почему же не сказали?

— Тогда бы его не искали.

Вымотанная питерскими приключениями тетя Женя заснула на моем плече, и мне ничего не оставалось, как размышлять над тем, что уже было известно.

Если бы я лучше разбирался в астрофизике…

Впрочем, то, что я успел прочитать, не имело к астрофизике отношения — во всяком случае, прямого. Последняя запись была о каком-то принципе минимального воздействия. Есть в космологии похожий принцип? Этого я не знал, конечно. Собственно… откуда ему там быть? Минимальное воздействие — это когда делаешь мелкую работу (перекладываешь ящик на другую полку), а в результате меняется мир. Минимальное воздействие может быть каким угодно и на что угодно. Не так уж я был необразован, чтобы не знать о неравновесных системах, о работах Пригожина, о точках бифуркации, где достаточно ничтожного воздействия… При чем здесь Петропавловск? Что-то я упустил, был какой-то момент в биографии Николая Геннадьевича… я ведь знаю… я точно знаю…

— Юра, — сказала над моим ухом тетя Женя. — Проснись, ужин дают. Поешь, тебе надо.

— А вам?

— Я не буду, — отрезала она и отвернулась к окну.

Настаивать было бесполезно. Я вспомнил свою бабушку… не знаю, почему воспоминание вдруг ярко вспыхнуло, хотя я не думал об этом уже несколько лет. Мои бабушка с дедом (по материнской линии) жили в трех кварталах от нас, городок небольшой, мы с мамой каждый день их навещали. Когда мне было пятнадцать, дед неожиданно упал во дворе и умер несколько часов спустя, не приходя в сознание. Тогда только я и узнал, что было ему восемьдесят три года, и бабушке столько же. После похорон мама взяла бабушку к нам, отдала ей свою комнату, а сама спала в гостиной. После смерти деда бабушка прожила четыре месяца и ушла во сне, но не это мне сейчас вспомнилось. Все время, с утра до вечера, она повторяла одно и то же: «Я ем и сплю, а Миша лежит в земле», «Я хожу и ем, а Миша лежит в земле»…

Почему тетя Женя напомнила мне сейчас мою бабу Лару?

— В последнее время… — начал я разговор, когда бортпроводница убрала поднос. От чая тетя Женя не отказалась, а я взял кофе и подумал, что сейчас самое время задать вопросы, которые могли и не иметь никакого смысла. — В последнее время Николай Геннадьевич занимался другими проблемами, не только космологическими?

— Он всегда занимался другими проблемами, — сказала тетя Женя. Она хотела поговорить, но говорить могла сейчас только о Коле, и потому я рассчитывал на обстоятельные ответы. — Всю жизнь он состоял в каких-нибудь комитетах и коллегиях. Помню, в семьдесят девятом Сюняев позвал Колю в оргкомитет. Они устраивали советско-американскую конференцию по рентгеновской астрофизике. Я тогда беременная Костей была, чувствовала себя ужасно, а надо было на работу ходить… Они все хорошо организовали, и я как раз родить успела. Костя появился за три месяца до конференции, я с ним на заседания ходила, представляешь? Американцы на это нормально реагировали, а наши почему-то косились… Так я к чему? Они обсуждали ранние стадии, рентгеновское излучение квазаров, и Коля вдруг выдал… Ну, типа того, что рентген от квазаров может быть модулирован высокой частотой, даже более высокой, чем радио от пульсаров. А мы этого не обнаруживаем просто потому, что не ставим на спутники приборы с нужным разрешением во времени. Коле, конечно, сказали (наши, кстати; американцы к идее отнеслись вполне лояльно), что это глупость, не может квазар так излучать, нет физической причины. Коля уперся, как всегда, и стал на ходу выдумывать гипотезы. Помню, как на него Черепащук посмотрел, когда Коля сказал, что короткопериодический рентген может излучать разумная плазма в квазарах. Мол, почему бы плазме при больших плотностях не самоорганизоваться в потенциально разумные системы? Коля еще и на фантастический рассказ сослался… не помню автора. В общем, американцы головами покивали, мол, любопытная идея насчет модуляции, надо обдумать. А наши очень… К нему потом Ефремов подошел: ты, мол, что, с ума сошел, тут серьезная конференция! А Чертков, он тогда в институте парторгом был, прямо сказал: ты это брось, не позорь передовую советскую науку завиральными идеями. У тебя когда защита докторской? Так имей в виду…

Я об этой истории не слышал. Впрочем, я многого о Николае Геннадьевиче не слышал. Знал, что докторскую он защитил с блеском в восемьдесят первом. Значит…