Журнал «Если», 2008 № 02 - Страница 15

— О, нет, — пробормотал он. — То есть… о, бэби, как чудесно! Это только…

— Это чертово несчастье! — заплакала Мира. Криспин сел рядом и взял ее руки.

— Мы… мы что-нибудь придумаем. Я найду работу. И если смогу за пять лет выплатить штраф…

— Мы не сможем отдать штраф и за двадцать лет, — перебила Мира, сглотнув всхлип. — Я уже прикидывала. Когда мы выплатим последнюю часть, малыш уже начнет бриться.

— Дьявол! — пробормотал Криспин.

Мира попыталась взять себя в руки.

— Понимаешь, если мы эмигрируем на Марс, разрешение на воспроизводство не понадобится! — объяснила она.

— Правда? — обрадовался Криспин. — Правда, не понадобится? Там, наверху… тебе позволят их иметь?

Мира кивнула.

— Тогда решено!

Криспин выхватил дейтстик из кармана пиджака.

— Где твой снимок? Мы оба пошлем запрос. Что нам терять?

Шесть недель спустя они выходили из шаттла в ангаре на Базе Поселения, немного пошатываясь на подгибающихся ногах.

— Может, стоит надеть воздушные маски? — плаксиво спросила Мира.

— Сама видишь, никто их не носит, — возразил Криспин. — Смотри, мы под куполом.

Он глубоко вздохнул, поморщился и поспешно натянул маску.

— Фу! Должно быть, утечка в канализации.

— Вовсе нет, — ухмыльнулся пилот шаттла. — Здесь всегда так пахнет. Просто в Трубах выращивают скот. Ничего, привыкнете.

Мира поспешно опустила маску и потянулась к руке Криспина:

— Пойдем отыщем багаж.

Они сделали несколько шагов и замерли, озадаченные, как и все вновь прибывшие, тяготением на Марсе.

— Здорово! — воскликнула Мира, балансируя на носочках. Криспин, смеясь, отпустил ее руку и побежал вперед, хищно пригнувшись, словно игрок к воображаемой баскетбольной корзине.

— Полагаю, это они, — сказал один из двух мужчин и направился к ним.

— О, господи, мы так выделяемся? — хихикнула Мира, но тут же удивленно раскрыла глаза.

Один из встречающих, очень высокий и очень худой, одетый во все черное, на голову водрузил старомодный объемный шлем, что делало его ужасно похожим на Джека Скеллингтона[14].

Другой был квадратным и широкоплечим, с густой лохматой бородой. Маски на нем не было. Очевидно, ради такого случая он умылся, но не слишком тщательно: сажа лежала вокруг глаз, в каждой морщине, в каждой глубокой бороздке его больших рук, и это придавало ему вид театрального злодея.

— Все в порядке, — улыбаясь, заверил он с сильным пан-кельтским акцентом. — Мы все когда-то были иммигрантами.

— Мисс Сурейя, мистер Деламар, какая честь! — вскричал другой джентльмен слегка приглушенным голосом и, схватив ладонь Миры обеими руками, нагнулся, чтобы поцеловать пальцы, но умудрился ударить ее лобовой частью шлема по костяшкам.

— О… пожалуйста, простите…

— Черт, Мортон, да снимите вы эту дурацкую штуку, — посоветовал бородач, глубоко вдыхая отравленный воздух, и продолжил: — Здесь совсем не так уж плохо. Во всяком случае, напоминает мне о прежних временах.

— Лично я этого вынести не могу, а значит, и они тоже, — возразил мистер Мортон, сочувственно подавшись вперед. — Там, куда мы едем, воздух гораздо свежее, хотя, должен признать, немного разрежен. Не могу выразить, какая это радость — приветствовать вас на Марсе, мисс Сурейя, мистер Деламар! Амадеус Рутвен Мортон, к вашим услугам, и могу я представить мистера Мориса Кочевелу? Позвольте нам взять ваши вещи!

— Да, пожалуйста, — попросила Мира.

— Думаю, они вон там, — вмешался Криспин и направился к багажному отделению в сопровождении мистера Кочевелу.

— На нас произвели огромное впечатление голографические снимки вашего театра, мистер Мортон, — похвалила Мира. — Когда прослушивание?

— О, вам оно ни к чему, — отмахнулся мистер Мортон. — Мы здесь получаем самые последние голофильмы! Все видели «Мистер Коркунов говорит «хелло».

— Как мило!

«Мистер Коркунов» — детский голоспектакль, в котором Криспин играл эпизодическую роль медведя Брофи, пока шоу не закрыли.

— А вы, конечно, были одной из дочерей Спиты в «Веллингтон-сквер», — продолжал мистер Мортон.

— Той, которая вышла замуж за миллионера и переехала в Монтану, — с сожалением вздохнула Мира. Ее роль вычеркнули из шоу после того, как она отказалась спать с режиссером.

— Да. Не могу и передать, как счастлив работать с истинными профессионалами! — захлебывался мистер Мортон. — Боюсь, наш маленький театр может считаться всего лишь любительским…

— Мира! Смотри! — завопил Криспин, балансируя с большим сундуком на одной руке. Мира подняла голову. Криспин перебросил сундук на другую руку с такой легкостью, словно тот был сделан из пемзы.

— Осторожнее! — запоздало вскрикнула Мира, вскинув руки, когда Криспин боднул сундук головой, будто футбольный мяч, и, ойкнув, схватился за лоб.

— Да, сундук стал легче, но не мягче, — наставительно произнес Кочевелу. Поднял упавший сундук, вскинул на плечо еще один и повел вновь прибывших из ангара. И вот они впервые увидели Марс: купол поселка, обработанный песчаными бурями так, что стал почти непрозрачным, и порталы в Трубы, расходящиеся по разным направлениям. По одну сторону находилась Эфесская миссия, откуда доносился аромат курящихся благовоний, самым причудливым образом смешивавшийся с вонью метана.

— Так это и есть Марс, — пробормотала Мира, стараясь не выказать разочарования.

— О нет, дорогая, — возразил Кочевелу. — Это — не Марс.

Широко улыбаясь, он повел ее к переходному шлюзу.

— Маски на месте? Можете надеть шлемы. Мы выходим Наружу.

Он нацепил свою маску, из-под которой во все стороны забавно торчала борода, и, протянув им тяжелые скафандры, терпеливо подождал, пока они оденутся и застегнутся, после чего снова зашагал к переходному шлюзу. Молодые люди последовали за ним, крепко держась за руки.

— Вот он, Марс! — воскликнул Кочевелу.

Он свалил их сундуки в кузов хлипкого на вид транспортного устройства с надувными шинами и, повернувшись, обвел рукой безбрежную красную пустыню. Скалы, похожие на струпья засохшей крови, валуны мандаринового и кирпичного цветов, исхлестанные ветрами каменные шпили и вершины, словно горы из кар-ри. Вдалеке по равнине лениво клубились розовые вихри. Перед ними возвышался некрутой склон, который все поднимался, поднимался к небу, но выглядел вовсе не таким уж невозможно высоким, пока люди не увидели на горизонте скопление крошечных зданий.

Мира в жизни так не мерзла. Все казалось столь бескрайним, безмолвным и грубовато-прекрасным. И совсем не выглядело поверхностью иной планеты.

«Но ведь это не так, — подумала она. — Теперь мы марсиане. Это наш дом».

К тому времени как развалюха прогрохотала по склону горы и остановилась у скопления маленьких зданий, пейзаж показался Мире еще более ошеломляющим. Холод стоял такой, что терпеть дальше было невозможно, и поэтому гости с облегчением ввалились через переходной шлюз в помещение, по контрасту казавшееся теплым и насыщенным паром, как сауна.

— Вот и они! — прогремел Кочевелу, поднимая маску. Криспин и Мира последовали его примеру. Они оказались под куполом, в темноте, пронизанной светом редких ламп, разбросанных по столам. Одна, горевшая чуть ярче, находилась над… над стойкой бара?

Да, именно! Здесь стоял густой запах прокисшего эля и жареного мяса, который везде считался бы невыносимым, но по сравнению с вонью Поселения казался приятным и даже каким-то домашним. Здесь собралась целая толпа, и взгляды всех присутствующих были устремлены на Криспина и Миру.

Вперед протолкалась немолодая леди крепкого телосложения.

— Добро пожаловать в «Королеву Марса», дорогие. Вы уже поселили гостей, мистер Мортон? Нет, еще бы! А, неважно! Мэри Гриффит, рада познакомиться. Манко, будь лапочкой, отнеси сундуки в лучший закуток. Роуан, устрой их в кабинку. Садитесь, дорогие.

Вперед пробралась девушка с пишущим элементом и пластинкой.