Журнал «Если», 2007 № 05 - Страница 8

— Штурм-каркасы в межемрак? — осведомился я.

— У нас есть приборы ночного видения. — Она посмотрела на меня так, словно лишь сейчас поняла, до чего я туп.

— Да хоть кошки и совы… Жить надоело?

— Извольте объяснить, — с угрозой в голосе предложил Толан.

— Вы уломали меня поехать сюда проводником. План был такой: устроить базовый лагерь и обследовать окрестности на предмет следов бормокряка. С помощью штурм-каркасов.

— Верно…

— Ну так вот: штурм-каркасы здесь обеспечивают безопасность только днем.

— Я рассчитывал на объяснение.

— Объясняю. — Я протянул руку, снял с колышка прожектор, отошел к краю площадки и, направив луч вниз, выхватил из темноты всплески копошения на заросшей скале.

— Осьмишлепы, — узнала Андерс. — И что? Я повернулся к Толану.

— Ночью они перебираются в новые водоемы, а поскольку медлительны, развили защиту. Стоит чему-нибудь габаритному приблизиться, и осьмишлепы принимаются метать острые иглы. Убить не убьют, зато вы чертовски отчетливо поймете, задело вас или нет, и если вы не запаслись бронеодеждой…

— Но как же Тамира? — перебила Андерс.

— Некоторое время чендерье будут ее опекать.

— Некоторое? — переспросил Толан.

— Поначалу с ней станут обращаться, как с детенышем, заменившим убитого, — пояснил я. — Направлять ее, подхватывать, если сорвется. Потом им это надоест — малютки-чендерье обучаются очень быстро. Если завтра до первой ночной сини мы их не догоним, считайте, Тамира сломала шею.

— Когда это кончится? — Толан кивком указал на бурную деятельность осьмишлепов.

— В полусинь.

— Тогда и пойдем.

Штурм-каркас — спортивное производное от военных экзоскелетов. Сам каркас — рама — поддерживает тело. Спинная опора льнет к позвоночнику, точно стальной плоский червь-паразит. От нее вдоль рук и ног расходятся металлические «кости». На тыльной стороне ладоней и лодыжек огромными пауками растопырились зубья вчетверо длиннее человеческой кисти. Каждый «палец» — альпинистский крюк, запрограммированный на поиск расселин и трещин в скальной стенке, по которой идет подъем. В целом «штурмовик» сильнее, проворнее и чувствительнее человека. Если пожелаете, он выполнит за вас всю работу. И наоборот, можно вывести его в нейтральный режим, сложить крючья сзади и от начала до конца проделать восхождение самостоятельно; каркас в этом случае активируется только для спасения.

Я заметил, что и Андерс, и Толан включили свои штурм-каркасы примерно на треть поддержки — почти как я сам. Уложив в рюкзаки палатки-«пузыри» и снаряжение, с кислородными баллонами и катализными блоками на поясах они первыми покинули уступ. Штурм-каркас Тамиры — рабски покорный сверкающий остов — карабкался следом. Я оглянулся на дирижабль, соображая, не лучше ли взять да и вернуться на борт. И ушел за край.

Свет разгорался, осьмишлепы пускали пузыри на дне луж, и мы шли с приличной скоростью. Правда, потом, когда пришлось сойти ниже, чтобы не потерять след чендерье, возникли небольшие трудности. Хотя наша тройка перемещалась на трети поддержки, через несколько часов мы запыхались — внизу приходилось не столько заниматься скалолазанием, сколько продираться сквозь густые заросли. Я заметил, что катализный блок с трудом успевает расщеплять атмосферный CO₂ и заполнять два плоских баллона у меня на поясе.

— До Тамиры восемьдесят километров, — вдруг сказала Андерс. — Такими темпами нам ее не догнать.

— Врубить две трети поддержки, — распорядился Толан.

Мы повиновались, и вскоре наши штурм-каркасы рассекали чащу и одолевали каменные кручи с нечеловеческой стремительностью. На меня напала лень — я казался себе мешком плоти, подвешенным к трудяге-«штурмовику». Зато мы быстро покрыли пресловутые восемьдесят километров и, когда солнце выскочило из-за горизонта, далеко впереди заметили чендерье — вынырнув из нежданной тени в долинах, они карабкались в гору. Их вновь было семь: создания, которые похитили убийцу своего сородича, по ошибке приняв ее за чендерье, помогали идти Тамире.

— Зачем они это? — спросила Андерс, когда мы одолевали отвесный обрыв.

— Что «это»?

— Крадут людей, лишь бы остаться всемером.

— Я слышал три объяснения: самое благоприятное для выживания число; семь чендерье — залог успешного спаривания; зачаток примитивной религии.

— И какое, по-вашему, верно?

— Вероятно, в каждом есть доля истины.

Расстояние между нами сокращалось, и я услышал, как Тамира всхлипывает — от ужаса, предельной усталости и жалости к себе. Все шесть чендерье ошивались возле нее: настырно подталкивали вперед, ловили ступни Тамиры, стоило ей поскользнуться, хватали за руки и пристраивали ладони на более надежные опоры. Ее темно-зеленый, тесно облегающий комбинезон был заляпан чем-то желтым, желеобразным; меня охватило отвращение при мысли о том, что еще ей пришлось вынести. Тамиру пытались кормить.

Метрах в двадцати от них, на семидесятиградусном откосе, мы остановились и присмотрелись. Тамиру, ни на минуту не оставляя в покое, гнали туда, где склон сперва вставал отвесно, потом уходил за вертикаль.

— Наши действия? — спросил Толан.

— Ее нужно забрать, пока их не понесло вон туда, — я ткнул пальцем в гибельные просторы, раскинувшиеся перед чендерье. — Одна ошибка, и… — я указал вниз. Там, полускрытые наползавшим от близкого водопада туманом, из подлеска вкривь и вкось торчали каменные глыбы. Я умолчал о том, что, несмотря на маячок (который, судя по всему, у Тамиры все-таки был), отыскать тело вряд ли удастся. — Протянем к ней шнур. Андерс поработает якорем. Для этого ей придется забраться наверх, и пожалуй, лучше бы с Тамириным штурм-каркасом. Вы спуститесь по склону, чтобы подхватить Тамиру, если что-нибудь не заладится и она сорвется. Я пойду к ним со шнуром и обвязкой.

— Вам это, конечно, не впервой? — полюбопытствовала Андерс.

— А вам? — парировал я. Толан подхватил:

— Похоже, вы большой дока по этой части.

— Обычные сведения из планетарного справочника, только и всего.

— Хорошо, будь по-вашему, — смирился Толан.

Я давно приметил у каждого из троицы на поясе навороченную альпинистскую катушку моноволокна. Андерс включила свою. Начал разматываться шнур толщиной с веревку. На выходе его облепляла металлизированная оболочка. Я взялся за кольцо, которым оканчивался шнур, и прицепил к нему обвязку из тканой ленты — ее Толан извлек откуда-то из многочисленных карманов своего рюкзака.

— Готовы? — спросил я.

Они кивнули. Толан полез вниз по склону, Андерс отправилась наверх. Оставалось, минуя чендерье, подобраться к Тамире и впихнуть ее в обвязку.

Когда я приблизился, эти создания наконец спохватились, и насекомьи головы резко развернулись ко мне. Запульсировали хоботки, словно чендерье принюхивались.

— Тамира… Тамира!

Она вскинула голову: лицо и губы перемазаны желтой жижей.

— На помощь!

— У меня тут шнур и обвязка, — сообщил я, но едва ли она поняла.

Нас с Тамирой разделяло около трех метров, когда чендерье, пристраивавший ее ступню на толстый корень, росший поперек обрыва, внезапно обернулся и двинулся ко мне. Громыхнул «оптек», и в нефритово-зеленом торсе существа раскрылся, как взорвался, желто-красный цветок — выходное отверстие раны.

Чендерье вздохнул, обмяк, но устоял: восьмипалые кисти запутались в зелени. Остальные чендерье бросились вниз, к более надежным опорам, и приникли к камню.

— Какого хрена!

— Обвязку на нее надень, быстро! — рявкнул Толан.

Я не мешкая снялся с места — не столько в силу приказа, сколько не желая, чтобы Толан продолжил расстрел чендерье. Тамира поначалу была вялой и словно спала, но потом до нее стало доходить. Управившись с обвязкой, я отстранился.

— Андерс!

Андерс определенно все видела, поскольку пронизывавший зелень шнур туго натянулся и Тамира поехала наверх, подальше от чендерье, которые теперь озадаченно выставили хоботки в сторону второго погибшего. Летел оранжевый снег сдираемой со шнура оболочки. Я вытянул руку, с силой толкнул мертвого чендерье — раз, другой, — и он закувыркался вниз по склону. Остальные заторопились вдогонку. Толан, косясь на меня, двинулся куда-то вбок. Я показал на ближайшую гору с плоской вершиной, где мы все могли бы собраться.