Журнал «Если», 2005 № 03 - Страница 73

А желание автора ограничить безумие обитателей Горменгаста некими «рамками приличия» привело к тому, что романы порой производят впечатление нарочито затянутых. Характеры героев сложны и изломаны, однако остаются такими на протяжении всех книг — сестра Титуса, Фуксия, эксцентрична, Баркентин — вздорен, а Стирпайк — злокознен. Исключение составляет только один человек — сам Титус, однако именно его образ наименее ярок. Пожалуй, в этой статике характеров в наибольшей степени проявилось то, что Мервин Пик был все-таки больше художником, чем писателем. Книги его полны запоминающихся картин, вроде схватки повара Свелтера и слуги Флея в лунном свете в разрушенной башне, но в целом сюжет не обещает читателю ярких событий.

Одновременно британский писатель будто намеренно стремился создать фэнтези, но без магии или мифологии, ограничившись лишь естественными мотивами в поведении героев, что характерно для реалистических, а не фантастических романов. Сказать, что автор потерпел поражение, нельзя, но в результате появился единственный в своем роде текст, уникальное произведение, подражать которому бессмысленно.

Трилогия Мервина Пика остается одинокой вершиной среди удивительного пейзажа английской фэнтези. Такой же одинокой и мрачной, как сама гора Горменгаст.

Глеб ЕЛИСЕЕВ

Вряд ли исследователи, работая над историей «Альтернативной реальности», разобьют хронологию конкурса на присущие фантастике «волны». Однако мы, члены жюри, не можем не отметить его волнообразного развития: то активность (и мастеровитость) участников поднимается крутым валом, то едва ли не переходит в штиль. Еще полгода назад мы любовались мощным прибоем, сегодня — сиротливо бродим по мокрому песку. В «альтернативистском» движении наступил явный спад. Думаем, виной тому очередная смена поколений. В конкурс включилось много молодых людей, не имеющих ни литературного, ни жизненного опыта. Видимо, поэтому большая часть работ — наивная, робкая проба пера. Симптоматично, что авторами отобранных жюри рассказов оказались (как мы узнали, связавшись с ними) люди зрелого возраста.

Что же посоветовать «племени младому»? Читайте побольше фантастики, друзья, лучше — классической, с четко очерченным сюжетом и ярко выраженной НФ-идеей. И не садитесь за рассказ, пока таковая идея (своя, конечно) не созреет у вас.

А теперь подведем итоги. В финал вышли: Е.Болотова, Пермь; С.Демидов, Санкт-Петербург; Ю.Невзоров, г. Кыштым Челябинской области.

Победителями стали М.Акимов и В.Колганов.

Акимов Михаил Вячеславович родился в 1951 году в Вологде. С 1966 года живет на Сахалине. Окончил Южно-Сахалинский педагогический институт, специальность — учитель русского языка и литературы. В настоящее время — методист и преподаватель Шахтерского филиала Сахалинского топливно-энергетического техникума. Автор нескольких юмористических рассказов, два из которых вышли на страницах местной печати. Фантастическая публикация — первая. Женат, имеет сына и дочь.

Колганов Владимир Юрьевич родился в 1963 году в Москве. Окончил МВТУ им. Н.Э.Баумана, работает ведущим конструктором в одном из московских НИИ. Фантастикой увлечен с детства, но сам начал писать недавно. Один из рассказов напечатан в журнале «Порог». Имеет и нефантастические публикации в периодике. Женат, есть дочь.

Поздравляем победителей и финалистов.

Ждем новых хороших рассказов.

Жюри конкурса

В тридевятой галактике, в тридесятой звездной системе, на одной из планет достигла цивилизация уровня межзвездных перелетов. А если честно сказать, то случилось это на нашей Земле в будущем, а потому все, о чем мы расскажем дальше, будет вам довольно знакомо: тридевятой галактике, в тридесятой звездной системе, на одной из планет достигла цивилизация уровня межзвездных перелетов. А если честно сказать, то случилось это на нашей Земле в будущем, а потому все, о чем мы расскажем дальше, будет вам довольно знакомо.

Понастроили люди кораблей и стали летать к звездам. Тех, кто летает в ближнем космосе — около Земли и к планетам Солнечной системы, — называют космонавтами, и к этому все привыкли. Но, как начали летать к звездам, задумались: как называть тех, кто покинул околосолнечное пространство. Думали-думали и надумали, назвать их звездонавтами.

И вот собрался один бывалый экипаж под командованием тертого Капитана лететь к новой, не открытой еще звезде. Хотели они исследования сделать, узнать, что там да как.

Накупили они еды всякой, сшили себе новую космическую форму, заправили корабль самым хорошим горючим, поскольку путь им предстоял дальний, да и взвились в чистую голубизну неба с главного стартового стола.

Вышли на орбиту, отдали Земле честь всем составом, спели три раза гимн и легли курсом, куда следовало по их плану.

Летят. Каждый звездонавт у них в своем деле мастер, и каждый только им и занят. Капитан руководит всеми и решения принимает. Кок завтрак, обед и ужин с пылу с жару по часам устраивает. Радист с Землей и пролетающими мимо другими кораблями связь через радиоэфир поддерживает. Инженер за двигателем присматривает, показания приборов аккуратно записывает. Ученые аппаратуру свою настраивают и на окружающем пространстве в наблюдениях тренируются. Только Доктору делать нечего, потому что экипаж весь здоров, весел, в себе уверен и с неиссякаемым оптимизмом смотрит в совершенно неизвестное будущее.

Летели они так, летели, песни хором пели, друг другу сказки рассказывали. А что же еще в полете делать — не уроки же учить. Да проглядели за такими занятиями коварную туманность, которая была у них прямо по курсу. Отвернуть от нее, как ни старались, не смогли да прямо в середину и втрескались.

Летят в туманности — ничего почти не видно, астероиды незнакомые вокруг, метеориты, остатки звезд, космическая пыль и прочий мусор да облака газовые. Как наши звездонавты от космического мусора и газовых языков ни уворачивались, а стали случаться столкновения, и пошел по обшивке скрежет, а потом и проникающие ранения у корабля начались.

Дальше — больше. Начались отказы приборов и оборудования. Члены экипажа умело уклонялись от пролетавших корабль насквозь от борта до борта кусков космического камня и тут же кидались заделывать пробоины, чтобы воздух не выходил. Трудились как черти, вспотели все, пылью космической перемазались. И в самый неожиданный момент какой-то камень попал в двигатель. Пробил трубопроводы, снес стрелки с приборов. Лишь чудом Инженер от паровой струи, вырвавшейся из пробоины в двигателе, увернулся, а так бы — хана ему.

В общем, серьезная авария случилась. Хорошо, что в это время туманность уже почти проскочили.

Сидят все по своим местам, пластырем ссадины заклеивают, стеклотканевыми бинтами раны кораблю заматывают, компаундом заливают да командиру о повреждениях докладывают. А летят уже не очень управляемо, потому что двигатель поврежден, а он кораблю — сердце. Тут и мозг корабля, компьютер, сдавать начал, потому что энергии ему от двигателя мало поступать стало. Свет по кораблю, само собой, только аварийный — маленькие такие белесые ночнички зажглись по стенам и на воротниках звездонавтов. И вовсе экипаж пригорюнился. Летят уже чуть не вслепую.

Летят так день, летят неделю. Жуют, конечно, сухой паек, поскольку Кок трением тепла для плиты и чайника добыть не умеет. Грустные думы думают, на Капитана с надеждой посматривают. Да только и Капитан не весел. Послали в окружающий вакуум сигнал распоследнего бедствия. Радист ответа, прикрыв глаза, ждет, а только нету и нету ответа. Видно, залетели уже совсем в космическую глухомань — вокруг ни звездочки искусственной, ни спутника.

Летят, почитай, уж месяц. И тут кто-то попытался кожаные подметки своих космических сапог в СВЧ-печке для еды согреть. Двигатель от такой лишней нагрузки чуть совсем не сдал. Мигнул по всем отсекам свет. Хорошо, Доктор это заметил да космическим кинжалом перерубил шнур у печки, иначе спалили бы двигатель окончательно. А как ударил Доктор по проводу, искра по кинжалу проскочила и руку ему обожгла. Сидит Доктор, руку мазью «Спасатель» намазывает и грустно ругается на того, кто подметку пытался зажарить. А тот не признается — стыдно ему.