Журнал «Если», 2004 № 08 - Страница 75

Первыми идею разных вселенных, возникающих в ходе темпоральных путешествий, предложили в 30-е годы XX века Д.Дэниелз в рассказе «Ветви времени» и Н.Шэчнер в рассказе «Голоса в наследство». И после этого не только фантасты ухватились за столь простой способ, позволяющий избежать парадоксов и в то же время нарисовать невероятный образ ежесекундно умножающейся Реальности. Об этом писали лорд Дансени в пьесе «Если», Дж. Б.Пристли в пьесе «Опасный поворот», Х.Л.Борхес в рассказе «Сад расходящихся тропок»… А уж сколько параллельных миров наплодили авторы НФ — М.Лейнстер, Ф.Хойл, Ф.Лейбер, К.Лаумер, Ф.Пол, Д.Уильямсон!.. До логического завершения довел идею А.Бестер в рассказе «Человек, который убил Магомета», в котором возникает столько пространственно-временных континуумов, сколько вообще существует людей на земном шаре.

Самой серьезной попыткой исследования как темпоральных парадоксов, так и идеи «параллельных времен» в отечественной фантастике стал роман А.Громовой и Р.Нудельмана «В Институте Времени идет расследование». Однако история загадочного несчастного случая, приведшего к смерти главного героя, смазывается надуманным, фальшиво-оптимистичным финалом. А угроза парадокса уничтожается в ходе сотворения бесчисленных вариантов Вселенной и размножения двойников героев из разных временных линий. Авторы настолько усложнили свое произведение, что им пришлось вводить в текст рабочие схемы, составлявшиеся для конструирования сюжета, дабы читатель мог разобраться в перемещениях двойников по временным линиям.

В современной НФ писатели по большей части предпочитают не поднимать тему хронопарадоксов, а незаметно ампутировать ее или обойти легким кавалерийским маневром. Хорошей иллюстрацией может служить опубликованный в 2002 году роман М.Суэнвика «Кости Земли». На русском языке роман только ожидается, поэтому позволю себе подробнее остановиться на его содержании. Книга начинается с того, что главный герой, палеонтолог Ричард Лейстер, получает в дар голову настоящего стегозавра. Через некоторое время выясняется — открыт способ путешествия во времени (почему-то — только в мезозой), и главный персонаж попадает в число избранных палеонтологов, допущенных к таким путешествиям. Правительство США не стремится захватить контроль над машиной времени, чтобы слегка подредактировать собственные ошибки в недалеком прошлом. Напротив, оно охотно позволяет разным дармоедам из числа миллиардеров кататься на развлекательные пикники в прошлое, где те могут любоваться на живых мозозавров. Причина подобного хладнокровия, видимо, кроется в том, что Суэнвика интересовали не парадоксы времени, а возможность отрекламировать некоторые (в том числе и крайне спорные) теории в современной палеонтологии и вылить дополнительный ушат грязи на креационистское движение, изобразив его участников невежественными фанатиками-террористами. От проблем темпоральных путешествий фантаст просто отмахивается. А ближе к финалу вообще выясняется, что парадоксы в мире «Костей Земли» могли бы происходить сколько заблагорассудится. Дело в том, что возможность путешествовать во времени нам предоставили птицелюди, существующие в далеком будущем, после того, как хомо сапиенс вымер (любопытно, что дар этот птицелюди передали нам, дабы исследовать два самых характерных, по их мнению, вида человеческой деятельности — науку и… бюрократию). После окончания исследований обитатели грядущего каким-то образом собираются изолировать временной поток, в который они вмешались, от основного русла времени, и он исчезнет вместе со всеми происходившим там событиями.

Наиболее правдоподобный ответ на вопрос: «Почему современные фантасты меньше интересуются парадоксами времени?» — дал М.Эдвардс. Он утверждает, что произведения о парадоксе времени в НФ сродни детективам о «тайне запертой комнаты». Поначалу эта идея завораживала многих писателей, пытавшихся сконструировать очередной вариант объяснения того, каким образом преступление произошло в помещении, закрытом изнутри. Но через некоторое время авторы детективов поняли, что невозможно вырваться за пределы набора из трех объяснений: перед нами замаскированное самоубийство; убийство произошло раньше, чем думали; «закрытая комната» вовсе не является такой уж «закрытой». И интерес к бесконечным вариациям на эту тему угас. Ныне, если «запертая комната» и возникает в детективе, то ее тайна является не основной движущей силой сюжета (как, например, в знаменитом романе Г.Леру «Тайна желтой комнаты»), а второстепенным элементом, одним из эпизодов, осложняющим для сыщика путь к истине (как в книге шведских прозаиков П.Вале и М.Шеваль «Запертая комната»).

Так же и непосредственные игры с парадоксами во времени довольно быстро надоели фантастам. Выдумать что-либо оригинальное, помимо нескольких базовых парадоксов, оказалось слишком сложно.

Пожалуй, единственный нормальный исход любого вмешательства во время предложил саркастичный и умный У.Тенн в классическом рассказе «Бруклинский проект». Восходит этот текст к знаменитому парадоксу Пуанкаре, который, правда, касается не времени, а пространства — «почувствуете ли вы что-нибудь, если в момент вашего сна Вселенная (и вы сами) увеличится в миллион раз или, наоборот, уменьшится?». В рассказе Тенна нажали кнопку, отправив исследовательский аппарат «хронор» в прошлое, и хотя во Вселенной все радикально изменилось, никто этого не заметил — потому что ученые изменились вместе с окружающим миром. И вот в конце рассказа главные герои, радостно раздувая лиловые тела и вытягивая по пятнадцать псевдоподий, говорят о том, что мир не претерпел изменений.

Кто знает, может быть, некие изобретатели давно изменили (и изменяют) наше время, да только мы этого не ощущаем. И, возможно, завтра мы проснемся в обличье пучеглазых ракообразных, но ничего необычного в случившемся не обнаружим и продолжим размышлять о природе темпоральных парадоксов.

Поэтому хорошо, что в нашей реальности время все еще остается непокоренным…

Москва: ЭКСМО, 2004. — 480 с. (Серия «Абсолютное оружие»). 10 000 экз.

Несмотря на кажущуюся общность, между криминальными и НФ-детективами существует заметная разница. Автор криминального произведения изначально провоцирует читателя на участие в игре, на то, чтобы он, напрягая силы своего разума, оказался умнее и проницательнее сыщика. В принципе, к тому же должен стремиться и автор детектива фантастического. Но в данном случае читатель, к сожалению, подспудно ожидает, что у писателя в рукаве спрятан козырной туз фантастического объяснения, до которого читающий книгу сам додуматься не в состоянии. Поэтому честнее поступают авторы таких НФ-детективов, в которых истоки преступления объясняются криминальными, понятными нам причинами, а не фантастическими обстоятельствами.

Вот и в романе А.Калугина представлен внешне вполне фантастический мир — некая планета, где после космического катаклизма день и ночь стали длиться по тридцать семь лет. Механизма катастрофы автор, увы, не описывает, он сосредоточен на психологических и социальных проблемах общества, где свирепствуют психические отклонения (практически все жители наблюдают загадочные привидения — «призраки Ночи»), и психосоматических последствиях долгого пребывания во тьме (возникновение смертельной «болезни Ше-Варко»). Скрывающихся от карантинной службы больных, «варков», разыскивают и сдают властям наемные охотники за людьми. В остальном же общество Кен-Ове весьма похоже на нашу Россию — только автор при описании использует термины и топонимы, вызывающие ассоциации с Кореей или доколумбовой Америкой. Поэтому вместо президента появляется ва-цитик, вместо депутатов — ва-ниохи… Детективная история в романе Калугина вращается вокруг серии загадочных зверских убийств, и в расследование невольно оказывается вовлечен «ловец» Ону Ше-Кентаро. По ходу книги герою придется довольно туго, да и преступление, в конце концов, раскроет не он. Да уж, серийных убийц разыскивать- это вам не «варков» ловить…