Журнал «Если», 2004 № 03 - Страница 44

Первое, что увидела Кин, когда к ней вернулось зрение, был иллюминатор и то, что находилось за ним. Корабль был окружен белесым туманом, в котором кувыркались изломанные айсберги.

Она смутно осознавала, что где-то трезвонит звонок, но звон внезапно оборвался. Чувствовала, что дрейфует по кабине, в которой больше нет гравитации. Сильва тихо плавала под тем, что теперь казалось Кин потолком, неподвижная, как бревно.

«Давай подумаем, — сказала себе Кин. — Этот корабль плавал на озере. Теперь он плавает в космическом пространстве. Снаружи замерзший воздух и добрая половина озера, поэтому сейчас на Кунге, должно быть, бушует ужасная буря, ибо несколько кубических гектаров воды и воздуха, оказавшиеся внутри внепространственного поля корабля, во мгновение ока выдернуты в космос…»

В классическом состоянии свободного падения природный гений Кин несколько скукожился. Она забарахталась, суетливо замахала руками и ногами и как-то ухитрилась добраться до рубки управления, где Марко раскорячился над главным пультом, как паук, и закричала ему прямо в ухо.

Он вытащил ее из воздуха одной рукой, а другой повернул лицом к экрану на дальней стене рубки.

Кин уставилась на экран с открытым ртом.

Через некоторое время она отправилась искать Сильву и нашла ее в медицинском кабинете, где шанда заклеивала розовым пластырем ссадину на голове, ругаясь на нескольких языках. Кин притащила ее в рубку и заставила посмотреть.

Когда фильм закончился, они запустили его сначала.

— Я поставил пленку Джало в навигатор, — сказал Марко, когда фильм закончился в третий раз. — Но там оказалось еще и это.

— Давай еще раз, — сказала ему Кин. — Там есть несколько кадров, которые я хочу подробно рассмотреть.

— Качество просто великолепное, — заметил Марко.

— Еще бы. Картинки предназначались для передачи на десятки парсеков, так что…

— Пафвольти перифить фас на нефкалька фикунд, — вмешалась в разговор Сильва.

Она взялась руками за свои моржовые клыки и начала их вертеть. Кин в благоговейном ужасе наблюдала, как роскошные клыки Сильвы были отвинчены и отправлены на хранение в обтянутую кожей коробочку. Ей уже доводилось видеть шандов без клыков даже на самом Шанде, но это всегда были или дети, или осужденные преступники.

— Чего не сделаешь, чтобы стать хорошим лингвистом! Наука постоянно требует жертв, — сказала Сильва на безупречном общем языке. — Надеюсь, вы не думаете, что я подверглась этой операции без стыда и угрызений совести? Ладно, оставим это, потому что мне нужно кое-что сказать… Марко Дальнепроходец! Считаешь ли ты, что я глупа, сварлива и лишена чувства юмора?

— Нет. С какой стати?

— Тогда слушай меня внимательно. Если ты еще раз блеснешь фигурой высшего пилотажа наподобие этой, я убью тебя.

— Я всегда думала, что такой фокус, в принципе, невозможен, — поспешила дипломатично вмешаться Кин.

Марко перевел взгляд с одной женщины на другую.

— Это возможно. Просто очень трудно и… строжайше запрещено, — ответил он, аккуратно подбирая слова. — Если пилот совершает при этом ошибку, он обнаружит себя в центре ближайшего светила. А что касается твоего, гм… заявления, Сильва, то я принял его к сведению.

Они оба с мрачной серьезностью кивнули друг другу.

— Отлично, — сказала Кин. — Распрекрасно. А теперь давайте посмотрим фильм еще раз.

Либо фильм был самый что ни на есть подлинный, либо Джало был невоспетым гением спецэффектов.

Многие пейзажи можно было снять в приполярных областях Новой Земли или где-нибудь в Серендипити. Но точно не на Нждале или Милкгаарде, потому что в этих мирах нет крылатых животных, а на одном из кадров была ясно видна пролетающая вдали птичья стая… Правда, когда Сильва прибегла к сильному увеличению, оказалось, что эти летуны были кем угодно, но только не птицами. У птиц никогда не бывает лошадиной головы, черной блестящей чешуи и перепончатых крыльев. Однако в человеческой истории существовало название для подобных тварей; слово ДРАКОН вспыхнуло и развернулось огненным цветком в разуме Кин.

Они видели морские пейзажи, и если только с размерами волн было все в порядке, то резвящийся в этих волнах змееподобный монстр достигал не менее километра в длину.

Они наблюдали снятые издали панорамы — скопления крупных, явно искусственных объектов, которые могли оказаться городами; несколько живописных закатов, причем один из них был снят с довольно значительной высоты. А также многочисленные виды усыпанного яркими звездами неба.

— Вернись к закату, который снимали с воздуха, — сказала Кин.

— Что здесь не так?

— Горизонт какой-то странный, — сказал Марко.

Действительно, линия горизонта была словно сплющена. Что-то еще было не совсем правильно, но Кин не сумела с ходу указать на эту неправильность пальцем.

— Если отвлечься от горизонта, то это может быть любой человеческий мир, — заключила Сильва.

— Интересно, — сказала Кин. — Джало как-то раз оговорился и назвал Плоский мир плоской Землей.

— Меня это ничуть не удивляет, — заметил Марко. — Люди — единственная галактическая раса, породившая примитивную идею Плоского мира. — Он вернул на экран вид звездного неба. — Если ты мне не веришь, взгляни сюда. Кунги всегда думали, что живут внутри огромной мировой сферы. А у шандов всегда маячил перед глазами большой Близнец их собственной планеты, который и преподал им основы космологии.

Кин недоверчиво хмыкнула. Позднее она проверила его слова в корабельной библиотеке. Все оказалось верно, но что это доказывает? Что человечество малость глуповато и чересчур эгоцентрично? Но это и так понятно всей Галактике.

— Надеюсь, мы сможем установить истинную природу этого Плоского мира, — добавил Марко. — Когда прилетим туда.

— Стоп! — сказала Кин. — Притормози на этом месте. Что значит

— когда прилетим?

Кунг бросил на нее испепеляющий взгляд.

— Это значит, что я уже запустил программу полета. А тихое попискивание, которое ты слышишь, означает, что процесс зарядки матричных конденсаторов подходит к концу.

— Где мы сейчас находимся?

— В полумиллионе километров от Кунга.

— Тогда вернись и высади меня. Я никуда не лечу!

— Да? И какие же у тебя планы?

Кин заколебалась.

— Ну, мы могли бы отвезти Джало в клинику, — сказала она наконец. — И мы могли бы… ну, подождать… чтобы потом…

Все это было настолько неубедительно даже для нее самой, что она замолчала.

— У нас есть маршрут, корабль и свободное время, — резко сказал Марко. — Пока этот тип лежит в саркофаге, с ним больше ничего не случится. На любой человеческой планете нам придется давать объяснения. И Компании наверняка захочется узнать, почему это Кин Арад была с ней недостаточно откровенна.

Кин взглянула на Сильву в поисках поддержки, но шанда лишь кивнула кунгу.

— Мне бы очень не хотелось упустить такой шанс, — с серьезным видом сказала она.

— Послушайте, лететь туда с Джало — это одно дело, а без него — совсем другое, — сказала Кин как можно убедительней. — Подумайте, мы не знаем и половины того, во что собираемся ввязаться! Я призываю вас к разумной осторожности, только и всего.

— Только не говорите мне больше о знаменитом обезьяньем любопытстве, — заметил Марко, обращаясь к шанде. — И не надо про неизбежность распространения влияния человечества, о чем мы уже неоднократно…

— Вы просто сумасшедшие! Оба!

Марко пожал плечами. Чрезвычайно выразительный жест, если у тебя плечи в двойном комплекте. Он извлек свой мускулистый костяк из пилотского кресла и сказал:

— О’кей. Можешь лететь назад.

Кин плюхнулась на сиденье и опустила экран, полукольцом охватывающий главный пульт, до уровня своих глаз. Потом она посмотрела на сам пульт, который занимал три четверти рубки. Кое-что на пульте казалось смутно знакомым. Эта черная панель, должно быть, контролирует температуру и качество воздуха, но все остальное?.. Кин привыкла к самостоятельным кораблям, которые имели большие мозги.