Журнал «Если» 2003 № 01 - Страница 16

Что-то тихонечко щелкнуло у меня в голове. Я обернулся, посмотрел на плакат, девочку и малыша.

— О, черт! — прошептал я и схватился за телефон.

Я позвонил в «Эльдорадо» и попросил соединить меня с номером 311. Никто не взял трубку. Я спросил регистраторшу, в какое время жильцы покинули отель, и пояснил, что договорился встретиться с ними за обедом, но немного опаздываю. Она ответила, что такси за ними приехало в шесть. А не знает ли она, куда поехали — мы не договорились заранее, в каком ресторане встретимся. Она ответила, что не знает. Я поблагодарил, отключился и стал гадать, что делать дальше. У меня ушло более минуты, чтобы вспомнить про маячок в кресле Тины. К сожалению, детектор сигнала остался у меня в номере. Я позвонил Рафаэлю и спросил, не может ли он меня подвезти.

Маячок представлял собой приемник-передатчик с ограниченным временем работы батарейки. Я сумел включить его с помощью детектора, и мы поехали, следуя за его сигналом, в сторону аэропорта.

— Не знаешь, есть ли по дороге госпитали? Рафаэль пожал плечами:

— Нет, приятель. Это район складов.

— А что-нибудь другое?

— Клубы и бордели, — ответил он, подумав секунду. — Частные, только для своих.

— Фетишистов? — Он взглянул на меня недоуменно, а в разговорнике это слово не отыскалось. — Для людей с причудами? У которых не все дома?

— Не знаю, приятель. Я там никогда не бывал.

Пеленгуя сигнал из разных точек, мы смогли установить, что его источник находится в анонимном здании на подозрительно пустой улице с пальмами вдоль тротуаров — я не увидел там ни машин, ни велосипедистов, ни даже гоняющих мяч мальчишек. Вход в здание представлял собой большую деревянную дверь, встроенную в оштукатуренную каменную стену с балкончиком наверху, но без окон на первом этаже. В портале имелась и маленькая дверь с окошечком на уровне глаз. Ни на двери, ни рядом с ней не было никакой вывески, лишь табличка с номером 88, а сводчатые проходы по обе стороны от портала оказались заложены кирпичами.

Я поблагодарил Рафаэля, попросил его отъехать на квартал и подождать меня в машине, расплатился и вышел на улицу под сень пальм.

Потом неторопливо обошел квартал, надеясь отыскать задний вход. Надежда не оправдалась, потому что дом, примыкающий к номеру 88 сзади, составлял с ним единое целое. Вполне вероятно, их так построили с самого начала, потому что и обе двери, и таблички с номером выглядели практически одинаково. Оба дома смотрелись довольно новыми, и вломиться в них без танка, пожалуй, не удалось бы. Стены слишком гладкие, на балкон не взобраться.

Я наблюдал за домом примерно полчаса, чувствуя себя полным идиотом, и тут неожиданно маленькая дверь открылась, из нее вышел какой-то амбал и закурил тонкую сигару. Значит, внутри курить не разрешается. На амбале болтался просторный бледно-зеленый комбинезон — голову даю на отсечение, что это униформа больничного санитара. Я разглядывал его несколько секунд, потом пересек улицу и направился к нему. Он повернулся, когда я был уже метрах в четырех, и уставился на меня с легкой подозрительностью.

— Привет, — сказал я, доставая бумажник. — Сколько надо заплатить за вход?

— Ты ошибся дверью, — буркнул «санитар», выпуская облачко дыма. — Это на другой стороне улицы.

— Извините, разве это не госпиталь?

— Да, но… Что тебе надо?

Левой рукой я достал из кармана бумажку в пятьдесят долларов и подошел на шаг ближе.

— Всего несколько минут. Банкнота исчезла в огромном кулаке.

— Сюда нельзя даже на несколько секунд, если не скажешь, что тебе нужно, — отрезал он и нахмурился. — Ты журналист?

— Конечно, нет, — огрызнулся я. — Я лишь хотел… — И я принялся лихорадочно соображать — что, черт побери, я должен желать! — Пять минут в кладовой для лекарств. И все.

Амбал закатил глаза:

— Тут тебе не рынок, приятель!.. Если скажешь, что тебе нужно, то я, пожалуй, принесу. Но тебе нужно будет прийти еще раз, попозже. Скажем, в девять.

— Годится. Сколько «хайпера» я смогу купить на эту сумму? — Я достал еще две банкноты и подошел еще на шаг. Американцы, похоже, верят в то, что в их конституции — а то и в Ветхом завете — написано: все их купюры должны быть одинакового размера и цвета, поэтому эти чертовы бумажки нужно внимательно разглядывать, чтобы отличить один доллар от сотни. Санитар еще пялился на банкноты в моей левой руке, когда я выдвинул из правого рукава парализа-тор и угостил его разрядом в висок. Амбал навалился спиной на дверь, потом сполз на тротуар. Стараясь действовать как можно быстрее, я спрятал парализатор обратно в рукав, перетащил бесчувственную тушу через улицу, стянул с него комбинезон и вернул свои деньги. Ростом «санитар» был на пару сантиметров ниже меня, но комбинезон оказался достаточно просторным, чтобы разница не имела значения. Зато обувь создала проблему: его ботинки были мне малы, а мои — не того цвета. Со своим обликом я тоже ничего не мог поделать — по австралийским или европейским стандартам я ничем не выделялся в толпе, но для кубинцев выглядел необычно светлым. Зная, что парень очнется от шока через несколько минут, я заклеил ему рот липкой лентой, обмотал ею же руки и ноги, а потом перебежал улицу и закрыл за собой дверь.

Я очутился во внутреннем дворике — к счастью, пустом — с гладкими бетонными дорожками, декоративной черепицей поверх стен и лифтом в дальнем конце. Камер слежения я не заметил и не стал тратить время на их поиски. Подойдя к ближайшей двери, я прислушался. Судя по звукам, за ней находилась кухня, поэтому я пересек дворик и попытал счастья еще раз. Тишина. Я открыл дверь и вошел в пустой офис. И снова ни единой камеры на виду, если не считать камеры над монитором на столе. Детектор подсказал, что Тина выше и северо-западнее меня — во всяком случае, ее кресло точно там — и что батарейка в «жучке» уже садится. Дальняя дверь в офисе открывалась вовнутрь; я постоял возле нее, прислушиваясь. Тихо. Я открыл дверь и увидел коридор, который надеялся отыскать — ведущий к лестнице. Я уже почти подошел к ней, когда у меня за спиной открылась дверь. Я продолжал идти, думая, что на меня в форме санитара не обратят внимания. Фокус не удался — мужской голос окликнул меня по-испански. Я не остановился.

— Эй! — рявкнул тот же голос метров с четырех у меня за спиной. — Стой!

Я продолжал идти.

— Охрана задница! — гаркнул мужик. Запятой между словами я не уловил; может, его должность так и называется? Я услышал негромкий металлический щелчок. Пришлось обернуться.

Охрана-задница оказался невысоким, пониже Собески, но возмутительно мускулистым. Пушка в его лапе предназначалась для гарантированного убийства: пистолет-пулемет «штейр» калибра, скорее всего, десять миллиметров и с лазерным целеуказателем, сейчас рисующим красный крестик у меня на груди.

— Я тебя не знаю, — сказал он. — Что ты здесь делаешь?

Хоть убейте — а, похоже, именно на такую ставку мы сейчас играли, — но я несколько секунд не мог придумать добротную ложь или хотя бы безопасную версию правды.

— У меня здесь подруга, — сказал я наконец. — Мне нужно с ней повидаться.

Ответ получился не очень удачным, да и медлил я с ним слишком долго, поэтому он мне не поверил.

— Да? А кто ты такой?

— Меня зовут Норман. Слушай, я заплатил парню у входа за эту униформу. И он сказал, что проблем у меня не будет.

Он презрительно усмехнулся.

— Сколько у тебя осталось?

— Сотни две американских долларов. Точно не помню. Усмешка не стала более приветливой:

— Чего ты хочешь?

— Здесь есть одна женщина. Я хочу с ней поговорить. Усмешка сменилась отвратительно хитрым взглядом:

— Поговорить?

— Да. Она молодая красивая блондинка. Одноногая. — Я повторил это на испанском — эту фразу я выучил наизусть.

— Знаю такую, — сказал он, подумав. Я набрал в грудь побольше воздуха.

— Мне нужно всего несколько минут. Я дам тебе двести долларов.

— А я могу пристрелить тебя и забрать деньги. Черт…