Журнал «Если», 2000 № 01 - Страница 63
Как только ни трактовали цикл! Пересказывали в виде сладенькой христианской сказочки для детей; при этом нежелательные обстоятельства зачатия и рождения Артура благоразумно опускались, как и связь Ланселота и Джиневры, зато всемерно превозносились верность рыцарей идее Круглого Стола и их благородная миссия поисков священной христианской реликвии. Создавали мелодраматические любовные романы, где фантастический и вообще всякий «темный» элемент цикла опускался, а упор делался на платоническом служении Прекрасной Даме. Всячески использовали цикл об Артуре для сатирических нападок на современные общественные институты. Мрачными красками разрабатывали преимущественно апокалиптические мотивы цикла, удивительным образом совпадавшие с общественными настроениями на перепаде веков (пророчество о Бесплодных Землях и Звере Рыкающем).
Пытались как можно точнее восстановить, реставрировать историческую правду о древнем короле кельтов, свободную от более поздних тенденциозных исторических «нагрузок». Разрабатывали линии отдельных персонажей — Мерлина, Джиневры, Феи Морганы, Ланселота, Галахада, Гристана (Тристрама)…
Или просто создавали свои циклы о короле Артуре, лишь слабым образом связанные с Каноном либо вообще никак не связанные.
Начало этой во всех отношениях созидательной деятельности положил английский писатель Теренс Уайт — романом «Меч в камне» (1938). Позже он объединил свои романы в один толстый том, который многие не без оснований называют «определяющим в артуриане XX века» — «Король однажды и вовек» (1958, в русском переводе).
После Уайта эстафету подхватили современные авторы научной фантастики и фэнтези.
«Героическая фэнтези», в которой страна Артура представала в той же степени исторической Англией, что и в книгах Толкина. Миры, в которых магия работала, и другие, где она прекращала свое действие вместе со смертью Артура. Миры, где Артуру наследовал Мерлин (его авторы фантастической литературы сразу же признали за своего героя — не чета виктимному смертному королю!). Всевозможные «альтернативные истории», в которых мы встречаем самые причудливые реинкарнации артуровского цикла. Миры, где царство, объединенное мистической идеей Круглого Стола, простиралось уже за пределы Земли. Миры традиционного доминирования рыцарей-мужчин — и те, где реальная власть была сосредоточена в руках их подруг.
Всем этим занимались хорошо знакомые любителям фантастики Марион Зиммер Брэдли, Дэвид Дрейк, Парк Годвин, Наоми Митчинсон, Дэвид Геммел, Диана Паксон, А.А.Аттаназио, Роджер Желязны, Саймон Хоук, Лоуренс Уотт-Эванс, Сьюзен Купер, Джон Браннер, Майкл Коуни, Эндрю Нортон, Дэвид Эддингс, не говоря о десятках других, меньшего масштаба.
Ясно, что подробный анализ всего ими написанного — тема отдельного исследования. Тем более, что нельзя хотя бы вкратце не коснуться еще одной увлекательной посмертной жизни кельтского короля — на сей раз на экране.
Кинематограф стал эксплуатировать артуриану чуть ли не с самого своего рождения. По крайней мере, самый ранний немой фильм на эту тему, который удалось разыскать в справочниках, датирован аж 1910 годом! А всего таких картин набирается более трех десятков. Не буду подробно останавливаться на лентах, снятых по мотивам романа Марка Твена, по сути, резко «анти-артуровского» (об этом уже шла речь в одном из обзоров, напечатанном в «Если» № 3 за 1998 г. — «Эксперименты с реальностью»). Разве что упомяну одну из них — нашу, отечественную.
В картине Виктора Греся «Новые приключения янки при дворе короля Артура»[12] (1989) присутствует то, чего начисто лишены многие картины вроде бы на тот же сюжет. Совершенно фантастическая страна, существующая, как и положено фэнтези, в координатах «нигде и никогда» (можете называть ее «артуровской Англией», если так привычнее). Фантастичные же рыцари во главе с Ланселотом, сыгранным неподражаемым Кайдановским. Фантастичные Мерлин и Фея Моргана, фантастические ритуалы, костюмы, антураж… Короче, в фильме, безусловно, присутствует фантастика — пусть и тяготеющая к «героической фэнтези». Поразительно, но именно фантазии-то при всем желании не доискаться в десятках других картин, снятых якобы по мотивам артуровского цикла! Рыцари в сверкающих латах, замки, турниры да еще любовные страсти, накал коих определялся тем, что в те или иные времена считалось допустимым на экране, — все на месте. А вот фантастики — увы.
Такова, за редким исключением, вся голливудская и британская кинопродукция 1950 — 60-х годов, от «Приключений сэра Галахада» (1949) до «Осады саксов» (1964). И эта тенденция — превращение фантастического, по сути, цикла в обычную историческую (или квазиисторическую) мелодраму — заново возрождается на наших глазах, о чем свидетельствует хотя бы дорогой постановочный блокбастер «Первый рыцарь» (1995) с Ричардом Гиром и Шоном Коннери. Практически отсутствует фантастика и в картинах для детей — полнометражных, телевизионных, сериалах и мультфильмах. Дело порой доходило до парадокса: даже экранизации романа Марка Твена отдельные режиссеры умудрялись снимать так, что единственным фантастическим элементом в них оставался сам факт перемещения героя в прошлое! При этом героем может стать и диснеевский кролик Роджер, и твеновский янки-прагматик, и более политкорректная чернокожая специалистка по компьютерам со своим ноутбуком (в исполнении Вупи Голдберг), и даже школьница младших классов из недавнего сериала, показанного по нашему телевидению…[13]
Более серьезное прочтение и осмысление цикла предприняли в начале 1970-х годов французы («Тристан и Изольда» Ивена Лагранжа и «Ланселот Озерный» Эрика Ромера). А в корне переломил тенденцию режиссер Джон Бурмен, чей «Экскалибур» (1981), на мой субъективный вкус, «самый артуровский» из всех поставленных до сих пор фильмов.
Бурмен предпринял попытку, с одной стороны, максимально близко к тексту пересказать Канон — без отсебятины и «лакировки» Круглого Стола. А с другой, постарался наполнить старые меха новым вином — мыслями и образами, которые принес XX век. Кровавая бойня брутальных феодалов в прологе идет под музыкальную тему знаменитого траурного марша из вагнеровской «Гибели богов», и музыка немецкого романтика сопровождает зрителя весь фильм, рождая разнообразные аллюзии. Как и запоминающаяся сцена (она идет под музыку из «Кармины Бураны» Карла Орфа), когда кавалькада рыцарей отправляется на поиски Грааля, а природа оживает им навстречу — снежные хлопья на глазах превращаются в яблоневый цвет!
В этом богатом постановочном кинематографическом эпосе, длящемся два с половиной часа, всего немного чересчур. Крови, блеска доспехов, мистики, почти религиозного пафоса, возвышенной, почти неземной любви — и грубого, под стать временам, секса… Но оказывается, что именно так, сознательным перебором, и достигается ощущение той невзаправдашней, сказочной, фэнтезийной, горней Англии, о которой, видимо, и грезили все эти долгие века читатели, а затем и зрители.
А на другом конце спектра — безудержный стеб известной «банды» интеллектуальных хулиганов во главе с Терри Гиллиамом: фильм-пародия «Монти Питон и Священный Грааль» (1975). И в этой картине камертон зрительского восприятия настраивается в самом прологе: мы видим, как из-за гряды сначала появляются древки копий, затем шлемы, потом торсы разодетых в латы рыцарей, и под конец… деревянные палки-лошадки», на которых рыцари вприпрыжку отправляются «граалить»!
И в заключение — еще одна культовая картина, где основные сюжетные линии артуровского эпоса смело перенесены в современность. «Рыцари на колесах» (1981) режиссера Джорджа Ромеро — это еще один честный пересказ истории о братстве Круглого Стола, только на сей раз рыцарями-утопистами выступают современные американские байкеры, мечтающие о превращении своей страны, погрязшей в практицизме Бесплодной Земли, в цветущий сад!