Журнал «Если», 2000 № 01 - Страница 58

Горойен поднялась с трона, медленно пошла к ним навстречу и остановилась перед Утером, глядя в его пустые глаза.

— Было время, когда я была бы счастлива увидеть его таким, — сказала она. — Но не теперь. Он был могучим человеком и прекрасным врагом. Когда я была девочкой, мой отец любил повторять: «Да пошлют нам боги достойных врагов. Ибо только они делают нас сильнее». Утер был сильнейшим из сильнейших врагов. — Она обернулась к Кормаку и увидела в его глазах страдание. — А твоя возлюбленная?

— Вотан… Молек… забрал ее с собой назад в наш мир.

— Значит, ты должен вернуться туда, Кормак. И быстро! — Горойен указала на его правую ладонь. Там угнездилась темная тень. Круглая и полупрозрачная.

— Что это? — спросил он.

— Черная монета. Стоит ей затвердеть, и возврата больше не будет.

Мэдлин ждал в покоях Молека, сжимая в руке тонкий кинжал. Над серебряным обручем черепа вспыхнуло сияние, и в воздухе возникла человеческая фигура. Когда она стала плотней, Мэдлин шагнул к ней за спину и взмахнул кинжалом. С поразительной быстротой человек обернулся, и его сильные пальцы сомкнулись на запястье Мэдлина.

— Еще бы чуточку, Мэдлин, — прошипел Вотан, вырывая кинжал и отталкивая от себя седобородого волшебника. Потом вышел в коридор, посмотрел по сторонам, вернулся и закрыл дверь.

— Итак, — сказал он, — одна империя пала. Отличная работа, владыка-волшебник.

— Убей меня! — взмолился Мэдлин. — У меня больше нет сил терпеть!

Вотан захохотал.

— Не торопись! Ты отправил меня сюда две тысячи лет назад, и теперь пришла твоя очередь наслаждаться невообразимыми чудесами Пустоты': яствами без вкуса, женщинами без страсти, вином без опьянения. А если это так уж тебе приестся, ты всегда сможешь покончить со своей жизнью.

— Возьми меня назад. Я буду служить тебе.

— Это ты уже обещал. Ты говорил, что мальчишке, Кормаку, наверное, известно, где Меч. Однако он о нем ничего не знает.

— Я еще могу его отыскать. Они спасли короля, а он доверяет мне.

— От твоего короля мало что осталось.

— Прошу тебя, Молек…

— Прощай, Мэдлин. Я передам Пендаррику твои добрые пожелания.

Вотан замерцал и исчез. Мэдлин некоторое время стоял, глядя на череп, на серебряный обруч, потом взял череп и пошел с ним в залу.

Он преклонил колени перед Горойен.

— Вот, моя царица, дар дороже всех миров. Это тень-близнец черепа Молека при жизни. С его помощью ты можешь открыть путь в верхний мир, вернуть себя — и других — во плоть.

Горойен взяла череп, потом бросила его Гильгамешу.

— Уничтожь его! — приказала она.

— Но как же…

— Выполняй!

— Нет! — взвизгнул Мэдлин, но Гильгамеш уже швырнул череп на каменный пол, и он разлетелся на тысячи мелких осколочков. Сияющий серебряный обруч покатился по плитам. Мэдлин кинулся за ним, но обруч заклубился дымом и исчез. Волшебник упал на колени.

— Но почему? — закричал он.

— Потому что все кончено, Мэдлин, — ответила она. — Мы жили тысячелетия, а чего достигли? Направили человечество по пути безумия. Мне не нужна жизнь. И я больше не жажду никаких титулов. Царица-Ведьма мертва. И останется мертвой. — Она подошла к Гильгамешу и положила руки ему на плечи. — Время прощаться, мой милый. Я решила пойти по дороге дальше, чтобы увидеть, где она кончается. Но прошу у тебя еще одного.

— Все, что ты пожелаешь.

— Проводи Кормака и короля за Темную Реку.

— Исполню.

— Прощай, Гильгамеш.

— Прощай, моя мать. — Нагнувшись, он поцеловал ее в лоб, потом сошел с тронного возвышения и остановился перед Кормаком. — Попрощайся с друзьями. Ты возвращаешься домой, деревенщина.

— Мы проводим тебя, — сказал Викторин.

— Нет, — возразил Кормак, пожимая его руку. — Вам надо идти вперед, да сопутствуют вам ваши боги.

Викторин поклонился и подошел к Мэдлину.

— Пойдем с нами, — предложил он. — Быть может, Альбайн прав… и все-таки… рай существует.

— Нет! — крикнул Мэдлин, пятясь от него. — Я вернусь в мир! Вернусь!

Он повернулся и, спотыкаясь, вышел из залы в Пустоту.

Кормак склонился перед Горойен.

— Благодарю тебя, госпожа. Больше мне сказать нечего.

Она не ответила, и он, взяв Утера за руку, повел его из зала, следуя за высокой фигурой закованного в доспехи Гильгамеша.

Весь долгий путь Гильгамеш не сказал ни слова. Глаза его были устремлены вдаль, мысли оставались тайной. Страх Кормака все рос, по мере того, как монета на его ладони становилась темнее, плотнее.

Наконец они добрались до реки и увидели барку у разрушенного причала. Чудовище в ней, завидев Кормака, встало, и его красные глаза блеснули злорадным торжеством.

Гильгамеш шагнул к барке, протягивая меч перед собой. Чудовище словно бы улыбнулось и раскинуло руки, подставляя грудь. Меч погрузился в нее, и чудовище исчезло. Кормак спустил короля в утлое суденышко, потом спустился сам вместе с Гильгамешем.

— Почему он не сопротивлялся?

Гильгамеш снял шлем и бросил его в воду. Потом совлек с себя доспехи и швырнул туда же, взял шест, направил барку поперек реки и прижал ее к противоположному берегу.

Кормак помог Утеру выбраться из барки. Перед ними зиял вход в туннель, и Кормак обернулся.

— Ты пойдешь с нами?

Гильгамеш негромко засмеялся.

— Пойти с вами? Перевозчик не может покинуть свою лодку.

— Не понимаю.

— Когда-нибудь поймешь, деревенщина. На Реке всегда должен быть Перевозчик. Но мы еще встретимся.

Кормак взял короля за руку и начал подниматься по крутому склону к туннелю. Высоко над ними мерцал свет, словно отблески дальнего костра.

Кормак проснулся от ноющей боли в спине и мучительного голода. Он застонал и услышал женский голос:

— Хвала Господу!

Он лежал на чем-то твердом и при попытке пошевельнуться обнаружил, что тело словно окостенело, руки и ноги затекли. Над его головой стропила поддерживали высокую кровлю.

— Лежи-л ежи, юноша!

Он не послушался и принудил себя сесть. Женщина поддержала принца за локоть и принялась растирать ему спину. Рядом с ним лежал Кровавый король в полном вооружении. Его огненно-рыжие волосы отрасли, и у корней и на висках проглядывала седина.

— Он жив? — спросил Кормак, беря короля за руку.

— Жив. Успокойся.

— Успокоиться? Мы только что вышли из ада!

Дверь напротив него отворилась, и вошла женщина в белом одеянии. Глаза Кормака широко раскрылись: он узнал в ней мать, оставившую своего ребенка в пещере Сол Инвиктус.

СВОЮ мать.

В нем забушевали чувства, и каждое стремилось взять верх: гнев, изумление, любовь, печаль. Ее лицо все еще было прекрасным, в глазах стояли слезы. Она протянула к нему руки, и он обнял ее, притянул к себе.

— Мой сын, — прошептала она. — Мой сын. Мы поговорим немного погодя. Так много надо сказать… объяснить…

— Ничего не нужно объяснять. Я знаю, что произошло в пещере… и прежде. Мне больно, что жизнь принесла тебе столько страданий.

Кормак почувствовал, как ему в спину повеяло холодом, и услышал шаги нескольких человек. Оглянувшись, он увидел молодого рыцаря со светлыми, коротко остриженными волосами и двух стариков — высокого, чьи длинные седые волосы были заплетены в косу по обычаю южных племен, и щуплого, который шел, заметно прихрамывая. Они остановились и поклонились Кормаку.

— Добро пожаловать, — сказал старик с косой. — Я Гвалчмай, а это Прасамаккус и Урс, который называет себя Галеадом.

— Кормак Даймонссон.

Прасамаккус покачал головой.

— Ты сын Утера, верховного короля Британии. И наша надежда на будущее.

— Не возлагайте на меня надежд, — сказал он. — Когда все кончится, я вернусь в Каледонские горы. Здесь мне делать нечего.

— Но ты же рожден стать королем, — возразил Гвалчмай. — И другого наследника нет.

Кормак улыбнулся.

— Я родился в пещере, меня вырастил однорукий сакс, который знал о благородстве больше всех, кого мне довелось встретить с тех пор. Я не хочу быть наследником Кровавого короля. Я убивал людей и сражал демонов; я отправлял души во мрак и прошел через Пустоту. Этого достаточно.