Журнал «Если», 1998 № 05 - Страница 33

Между причалом и судном было футов шесть, и Меллорз довольно громко переговаривался с капитаном. Я внимательно прислушивался. Наконец договоренность была достигнута, и капитан взял на борт Меллорза и Баскаса. В последнюю минуту к ним присоединился Пабло. Это обрадовало меня — в стане врагов появился союзник.

Мотор наконец завелся и ровно загудел. Я отцепил канат и направил катер к дельте реки. За мной, набирая скорость, шел красавец-корабль. Баскас и Меллорз стояли на мостике. На устах Меллорза играла торжествующая улыбка. Нас разделяло футов пятьдесят. Еще немного — и они нагонят меня. Катер тащился вдоль причала, и расстояние между мной и преследовавшим судном сократилось уже вдвое. Не раздумывая, я обогнул причал, дал полный газ и снова повел катер вдоль цепочки яхт, только уже с другой стороны. Это был удачный ход, я мог кружить вокруг причала с яхтами до самого вечера. Большое судно не могло развить скорость на таком коротком расстоянии и в относительно мелком месте. Оглянувшись, я увидел, как его владелец о чем-то спорит с Баскасом. Наверняка, он говорил, что не собирается рисковать своим новым кораблем даже ради торжества закона.

Это вдохновило меня, и я решил вести катер по мелководью поближе к берегу. Там было полно подводных камней. Хотя прилив уже начался, до полного затопления дельты реки оставалось еще несколько часов, и отмели, едва прикрытые водой, представляли грозную опасность для судна с более глубокой осадкой, чем катер. Это был мой козырь. Никто в здравом уме не решится пересечь дельту в такое время, тем более на собственном новехоньком корабле…

Мы миновали два высоких утеса, похожие на ворота, через которые река несла свои воды в море. Мои преследователи явно намеревались перехватить меня, когда я выйду на открытую воду. Я же резко свернул вправо.

На мостике опять начались встревоженные переговоры, когда, прошмыгнув прямо перед их носом, катер вошел в мелководье, заканчивающееся большой отмелью. Обернувшись, я испугался, что корабль последует за мной. Но рулевой дал задний ход. Видимо, Баскасу было заявлено, что он требует невозможного.

А я в это время налетел на мель.

Я не раз выходил из трудных положений на таком мелководье — как в Фалькомбе, так и в других местах. Последний случай произошел совсем недавно. Здесь было всего три фута воды; песчаное, рифленное волнами дно было отлично видно, как и все, что лежало на нем: от морской звезды до металлолома и банок из-под пива. Вполне достаточно, чтобы пробить дно подводным камнем или любым острым предметом.

Однако я решил рискнуть и сняться с мели. Я не считал, сколько раз снова садился на дно, и все думал: если бы я вовремя добрался до одной из яхт Пабло, все было бы иначе. Но я не оставлял попыток, хотя и боялся, что днище катера не выдержит. Я уже представлял себе, как придется вплавь добираться до Фалькомба на приливной волне, и снова обратил свой взор на корабль. Похоже, шкипер окончательно послал Баскаса ко всем чертям, ибо белый красавец возвращался в гавань.

Мне удалось преодолеть уже половину отмели, и, воодушевленный успехами, я продолжал дальнейшие попытки. Наконец я снялся с мели. Катер был в порядке. Ход его стал ровным, под килем вода изменила цвет — с речной охры на морской серо-зеленый. Я шел вдоль утесов, держа курс на Бухту Морских Звезд.

Порывшись в запасах Меллорза, я обнаружил непочатую бутылку «Джонни Уокера».

Я испытывал легкие уколы совести, бросая катер в бухте. Будет жаль, если переменившийся ветер разобьет его о камни.

Я так и не успел придумать, как этого избежать, ибо под деревьями увидел девушку.

Забыв обо всем, я бросился к ней по упругой траве и единым махом преодолел развалины хижины отшельника. Однако девушка смотрела вверх, на небо. Ее светлые волосы влажными прядями падали на плечи.

— Сюзанна! Сюзанна! — не выдержав, крикнул я.

Должно быть, она услышала, ибо повернула лицо в мою сторону. Мне показалось, что она удивлена. Глаза ее широко открылись, губы что-то прошептали… И в эту минуту все исчезло.

Я слишком поздно пересек черту. Кто-то уже отозвал Сюзанну, туда, где она все еще оставалась живой…

Возвращаясь в Фалькомб на вездеходе, я не переставал думать о Сюзанне. Я не представлял себе, как выдержу встречу со Страттоном, его ироничную улыбку, необходимость отвечать на недоговоренные вопросы вроде: «Да, но ты все же?..» — когда он будет прерывать мой рассказ и, не дождавшись ответа, тут же торопить: «Ладно, об этом после. Продолжай…»

Нет, я просто не вынесу этого. Последние часы были потерянными для эксперимента. Они лишь подтвердили случайность различий между мирами, а не закономерность параллелизма во времени и событиях. Одно мы можем утверждать с уверенностью — иные миры существуют. Но время, его ход не могут служить основой для прогнозирования будущего, как мы на то надеялись.

Теоретически я только что побывал в прошлом. Однако в так называемом Мире-6 Минус Страттон был уже мертв и меня тоже не было в живых.

Где искать нужную модель? Возможно, это ошибка — считать, что сознание индивидуума определяет ход событий. Если кто-то умирает, другой занимает его место, дабы не прервалась нить истории.

Возможно, не индивидуальное, а среднемассовое сознание играет главенствующую роль. Толпа — вот что выполняет выравнивающую миссию в истории, а вовсе не отдельная личность.

Разумеется, все это не исключает роли событий в судьбе каждого человека. Сюзанна умерла в двух известных нам мирах — а может, даже в двух тысячах таких миров, — умерла, поскольку в силу неизбежности тех или других событий в этих мирах потребовалось ее присутствие в данном месте и в данное время. Более того, очевидным становится факт личных водоворотов в общем потоке истории, которые, однако, не влияют на ее ход. Примером может служить то, что произошло со мной и, кажется, со Страттоном.

То же можно сказать о Сюзанне. В каком-то из миров она жива…

Оказавшись в каюте, я тут же поставил на огонь кофейник и бросил на сковороду кусок бекона. Мой желудок давно давал о себе знать. Но прежде хотелось съесть что-нибудь, а потом уже выпить.

Задернув поплотнее занавески, я принялся за еду, затем, помыв и убрав посуду, наконец поставил на пустой стол стакан и бутылку «Джонни Уокера». К этому, подумав, добавил еще пару банок сухого имбиря и ведерко со льдом. Открыв новую пачку сигарет, я погасил в каюте свет и, устроившись поудобней, решил предаться безрадостным размышлениям.

Дождь монотонно стучал по крыше, и это немного успокаивало. В такую погоду едва ли можно ждать гостей. Но я все же отогнул угол занавески. Сытость не разморила меня. Я настороженно ждал, что вот-вот заколотят кулаком по крыше и сообщат об очередном несчастье.

Налив в стакан виски, я бросил в него лед и щепотку сухого имбиря, а затем выпил. Вскоре я немного успокоился и обрел способность размышлять.

В моем мире Меллорз мертв, и Сюзанна тоже.

В будущем, в Мире-2, произошло многое — не только смерть Меллорза и Сюзанны. Ведь там я тоже умер, а Страттон был покалечен.

А в прошлом, в том самом Мире-6 Минус, из которого я только что вернулся, умерли лишь я и Сюзанна, а Меллорз остался жить… Да, Страттон тоже умер.

Значение всего этого наконец дошло до меня. В Мире-6 Минус Страттон был мертв, а это означает, что он должен умереть и в нашем мире тоже.

Если это случится, кто же тогда продолжит эксперименты?

Ответ был прост. Никто. Копрайт утверждал, что, кроме Страттона, ни у кого нет необходимого «чутья» для управления аппаратурой. Значит, эксперименты будут приостановлены, и мы окажемся там, где нам и положено быть. Все будет так, словно параллельные миры никогда не существовали.

А возможно — в голове у меня все уже начало путаться, — со смертью Страттона исчезнут и сами параллельные миры. Что если они существуют только потому, что есть некий внешний наблюдатель, утверждающий их реальность?