Журнал «Если», 1997 № 09 - Страница 31

Прислушиваясь к разговорам вокруг, Вил понял: общая оценка положения, данная Тиулангом, произвела на всех впечатление, особенно его утверждение, что политика Королевой направлена на то, чтобы держать жителей колонии в повиновении. Похоже, им понравился его постулат о необходимости «солидарности» против «королевы из замка». Особенно популярной была мысль Тиуланга о восстановлении демократии. Вил понимал, почему эту идею с таким удовольствием восприняли республиканцы из Нью-Мехико: правление большинства — основной принцип их системы. А если большинство решит, что все люди с темной кожей должны работать бесплатно? Или что следует оккупировать Канзас? Неужели неприсоединившиеся жители колонии проглотят подобную приманку? Однако, судя по всему, некоторые из свободных низтехов попались на удочку. Стоял вопрос о выживании, а в такой ситуации правило большинства работало в их пользу.

Бриерсон поднялся на ноги.

— Пойду принесу чего-нибудь поесть.

Неожиданно у него за спиной раздался иронический бас.

— Этот Тиуланг настоящий клоун, не правда ли?

Вил обернулся. Союзник!

Говорящий оказался англом с каштановыми волосами, одетым в плотное и не слишком чистое одеяние. При росте метр семьдесят он был достаточно низким, чтобы Вил смог разглядеть его выбритую макушку. На лице говорящего застыла неподвижная улыбка.

— Привет, Джейсон.

Бриерсон постарался скрыть появившееся в голосе раздражение. Из всех, собравшихся здесь людей, только один разделял его мысли — Джейсон Мадж, обманутый хилиаст и профессиональный сумасшедший! Это уж слишком! Мадж говорил очень громко, слова нанизывались одно на другое с невероятной скоростью, причем каждое начиналось с прописной буквы. Смысл проповедей Маджа был очень прост, он всегда повторял одно и то же, только разными словами: нынешние люди являлись прогульщиками, избежавшими второго пришествия Господа. (Очевидно, он называл Уничтожение вторым пришествием.) Он, Джейсон Мадж, — пророк третьего и последнего пришествия. Все должны покаяться, получить отпущение грехов и ждать спасения, которое последует незамедлительно. Наконец братья Дазгубта подошли к нему и коротко переговорили с пророком. И речи закончились. Потом Вил спросил у них об этом эпизоде. Рохан смущенно улыбнулся и ответил:

— Мы сказали, что сбросим его со скал, если он не перестанет на нас кричать.

Зная Дилипа и Рохана, невозможно было поверить в серьезность их угроз. Однако на Маджа они произвели впечатление; он оказался из тех пророков, которые не стремятся стать мучениками.

Казалось, разница невелика — сутки, которые длятся 25 часов. Но этот лишний час с небольшим был одной из самых приятных вещей в новом мире. Большинство жителей отмечали этот отрадный факт. Впервые в жизни, казалось, теперь у всех на все хватало времени: и сделать дела, и даже немного подумать. Конечно, говорили колонисты, пройдет время, и мы привыкнем. Однако неделя проходила за неделей, а эффект оставался.

Длинный день начал клониться к вечеру, и постепенно напряженность, возникшая после речи Тиуланга, прошла. Внимание собравшихся переключилось на волейбольные площадки, устроенные в северной части лужайки. Для многих это было приятное, бездумное времяпрепровождение.

Бриерсон всегда любил подобные затеи. Но сегодня, чем дольше Вил здесь оставался, тем сильнее ощущал беспокойство. Причина? Если все люди Земли собрались в этом месте, значит, человек, который отправил его в будущее, тоже сидит где-то поблизости и отдыхает вместе со всеми. Где-то в радиусе двухсот метров находится тот, кто причинил ему столько боли. Раньше Вил считал, что сможет не обращать внимания на этот факт; ему даже показалось забавным, что Королева боится, как бы Бриерсон не начал мстить обидчику.

Как он плохо себя знал! Вил вдруг понял, что смотрит на игроков, пытаясь узнать лицо из далекого прошлого. Он начал допускать элементарные просчеты, больше того, в какой-то момент он врезался в другого игрока. Учитывая массу Вила, это было уже совсем непростительным.

После последнего промаха Вил решил, что будет лучше, если он понаблюдает за игрой из зрительских рядов. Знал ли он сам, что ищет? Дело о растрате было совсем простым; найти преступника не составляло никакого труда. Подозревались трое: Парнишка, Заместитель и Сторож — так Вил назвал их для себя. Еще несколько дней — и он арестовал бы виновного. Однако Бриерсон недооценил состояние паники, в котором находился преступник, — в этом и заключалась его главная ошибка. Было украдено совсем немного; только безумец мог решиться упрятать в пузырь следователя, зная, что за это его ждет страшное наказание.

Парнишка, Заместитель, Сторож. Вил даже не помнил их имен, зато лица четко запечатлелись в его памяти. Вне всякого сомнения, Королевы изменили внешность этого типа, но Вил был уверен, что через некоторое время сумеет его узнать.

Это безумие. Он практически пообещал Елене, а еще раньше Марте, что не станет мстить врагу. Да и что он мог сделать, даже если бы нашел этого ублюдка? И тем не менее Бриерсон внимательно разглядывал людей, собравшихся на вечеринку; тридцатилетний опыт работы в полиции давал о себе знать. Вскоре Вил отошел от спортивных площадок и начал медленно обходить территорию парка. Некоторую часть присутствующих абсолютно не заинтересовал волейбол. Вил бродил с деланно равнодушным видом, однако обращал внимание на все, что попадало в поле его зрения; его интересовало, не пытается ли кто-нибудь избежать с ним встречи. Ничего похожего.

Обойдя все поле, Бриерсон начал переходить от одной группы к другой. Он держался совершенно спокойно и казался веселым. В прежние времена такое поведение было почти всегда естественным для него, даже при выполнении сложного задания. Сейчас же это было двойным обманом. Откуда-то сверху, за каждым его шагом следила Елена… Она должна быть довольна. Он делал именно то, что хотела Королева: за два часа ему удалось поговорить почти с половиной неприсоединившихся — при этом ни один из них не догадался, что он действует как официальное лицо. Вилу удалось кое-что узнать. Например, многие прекрасно понимали, что стоит за красивыми словами Тиуланга. Хорошая новость для Елены.

Одновременно Вил занимался собственным расследованием. Поболтав минут десять или пятнадцать, он вычеркивал еще одного подозреваемого из своего списка. Бриерсон старался как можно лучше запомнить лица и имена. Кто-то, сидевший в самой глубине его существа, ужасно радовался тому, что он так ловко морочит Елене голову.

Его враг должен обязательно держаться в стороне от других. Интересно, как такой тип станет прятаться? Ответа на этот вопрос у Вила не было. Он заметил, что здесь практически нет одиночек. Оказавшись на опустевшей Земле, люди старались держаться как можно ближе друг к другу, изо всех сил пытаясь помочь тем, чья боль была особенно острой. Вил видел, что очень многие прячут невыносимые страдания за маской веселости. Некоторые люди вышли из стасиса всего месяц или два назад, для них боль потери особенно остра. Наверняка были случаи психических срывов; как Елена справляется с ними? Вполне возможно, что того, кого пытался отыскать Бриерсон, здесь нет. Впрочем, это не имеет значения. Вернувшись домой, Вил проверит имена присутствовавших на вечеринке людей по спискам жителей колонии. И сразу выяснит, кто решил отсидеться дома. После следующей вечеринки он уже будет точно знать, за кем охотиться.

Солнце медленно опускалось, и это зрелище показалось фантастическим Вилу, выросшему в средних широтах. Тени стали более глубокими, а зелень лужаек и склонов холмов постепенно приобрела красноватый оттенок; сейчас, больше чем обычно, окружающий пейзаж напоминал картину художника-фантаста. Небо сначала стало золотистым, а потом багровым. Сумерки быстро перешли в ночь, а возле волейбольной площадки зажегся свет. Кое-где вспыхнули костры — их веселый желтый огонь соревновался с голубым мерцанием вокруг спортивных площадок.

Вил поговорил почти со всеми неприсоединившимися и примерно с двадцатью мирниками. Не так уж много, но ведь ему приходилось двигаться очень медленно, чтобы ввести в заблуждение Елену и быть уверенным в том, что его никто не обманывает.