Журнал «Если», 1997 № 09 - Страница 24

Сначала я была немного напугана. Обезьянам передался мой страх, они сидели в повозке и, испуганно повизгивая, глазели по сторонам. Идти через палисандровый лес казалось уж слишком легко. Воздух здесь был влажным, но дышалось гораздо легче, чем в лесу на побережье. Зеленоватый туман, который я видела раньше, не пропадал даже днем. Дурманящий запах плесени тоже не исчезал, но уже через несколько минут я перестала его замечать. Зеленый свет, проникавший сквозь полог листвы, не давал тени. Периодически сверху падали отдельные листочки или веточки. Никаких животных мы не встретили; если не считать опушек леса, пауки предпочитали устраиваться на листьях деревьев. В лесу стояли только палисандровые деревья и никакой другой растительности. Землю покрывал влажный ковер: толстый слой опавших листьев и, возможно, останков пауков. От ходьбы в воздух поднимались чуть более густые клубы мелкой зеленой взвеси, которой и так был насыщен воздух. На тысячи метров вокруг в лесу раздавались лишь те звуки, которые производили мы сами. Изумительно красивое место!

Теперь ты понимаешь, почему я так нервничала, Леля? Всего в нескольких сотнях метров вниз по склону находились густо заросшие джунгли, где бушевала жизнь. Должно быть, в палисандровом лесу таилось что-то очень страшное, если сюда не заходили животные и не росло ничего другого. Мне, как и прежде, мерещились армии кровожадных пауков, нападающих и высасывающих все соки из несчастных глупцов, зашедших в лес по ошибке.

Первые несколько дней я вела себя очень осторожно, стараясь держаться поближе к северной окраине леса, чтобы слышать доносившиеся из джунглей звуки.

Довольно быстро мне удалось заметить, что граница между джунглями и палисандровым лесом является зоной военных действий. Чем ближе к границе, тем больше на земле трупов обычных деревьев. Сначала это какие-то сгнившие куски, которые даже и за деревья-то трудно принять; ближе к границе на глаза попадаются целые деревья, некоторые из них еще продолжают стоять. Паутина полностью скрывает их листву.

Один или два раза в день мы подходили к границе джунглей. Здесь я охотилась, и мы собирали ягоды, которые нравились обезьянам. Ночевали мы, отойдя на несколько сот метров вглубь палисандрового леса, другие животные не осмеливались заходить так далеко. До тех пор, пока мы оставались внутри палисандрового леса, нам удавалось довольно быстро продвигаться вперед. Умершие палисандровые деревья быстро превращались в труху, которая, вдобавок, сглаживала неровности почвы.

Обычно я без колебаний пью из ручьев, даже в тропиках. Здесь я была более осторожной. Когда мы подошли к первому ручью, я стала ждать решения моих экспертов. Они принюхались, сделали по паре глотков, а потом прыгнули в воду. Уже через несколько секунд они сумели обеспечить себя обедом. С тех пор я, толкая перед собой тележку, без колебаний входила в лесные ручьи.

На пятый день Билли начала хандрить. Она уже не вылезала из повозки поиграть. Дилли и Вилли ласково гладили и уговаривали ее, но она не обращала на них внимания. На следующий день и самцы стали такими же вялыми и равнодушными. Они начали хрипеть и покашливать. Именно этого я и ожидала. Теперь пришла пора решать серьезные вопросы.

Я перешла границу джунглей и нашла подходящее место для лагеря. Здесь оказалось намного хуже, чем в палисандровом лесу, но лагерь можно было охранять, а совсем рядом располагалось озеро. К этому времени мои спутники настолько ослабли, что мне пришлось самой ловить рыбу для их пропитания.

Я наблюдала за ними целую неделю, пытаясь проанализировать ситуацию и понять то, что раньше могла сообразить в одно мгновение. Виноват в их болезни был зеленый туман — в этом я ни секунды не сомневалась. Зеленые частички непрерывно падали с верхушек палисандровых деревьев. Сверху сыпался и другой мусор: листья, лапки пауков, мелкие веточки. Местами ветви палисандровых деревьев гнулись под тяжестью множества сидящих на них пауков. Зеленый туман — испражнения пауков. Само по себе это не являлось чем-то экстраординарным. Находясь в палисандровом лесу, ты все время вдыхаешь эту дрянь. Рано или поздно мелкие частички даже самого безобидного свойства, проникая в легкие, начинают влиять на твое здоровье. Я поняла, что пауки пошли дальше. В зеленой дымке содержался какой-то яд. Микотоксины? Слово всплыло в памяти, но, черт возьми, больше я ничего не смогла вспомнить. Тут проблема заключалась не просто в раздражении слизистых оболочек, очевидно, ни одно из живых существ не научилось бороться с этим ядом. Однако действовал он не слишком быстро. Обезьяны-рыболовы продержались в лесу несколько дней. Вопрос: как быстро яд проникнет в более крупное животное (вроде твоей подружки)? И прекратится ли воздействие яда, если просто покинуть лес?

Ответ на второй вопрос я получила через пару дней. Вся троица начала приходить в себя. Вскоре они уже сами ловили рыбу и гонялись друг за другом с прежним энтузиазмом. Так что мне снова предстояло принимать решение, только на этот раз я располагала чуть большим количеством информации. Стоит ли продолжать двигаться дальше по палисандровому лесу, стараясь пройти его как можно быстрее? Или мне ничего не остается, как продираться сквозь тысячи километров непроходимых джунглей? Мои «морские свинки» совершенно поправились, и я решила вернуться в лес, по крайней мере, до тех пор, пока у меня не появятся соответствующие симптомы. Это означало, что я должна оставить Дилли, Вилли и Билли.

Утром седьмого дня я поняла, что неподалеку умерло какое-то крупное животное. Во влажном воздухе прекрасно распространялись ароматы жизни и смерти, вот и сейчас до меня донесся отчетливый запах разложения. Билли и Вилли не обращали на него ни малейшего внимания, гоняясь друг за другом вдоль берега озера. Дилли нигде не было видно. Обычно, когда остальные обезьяны прогоняли его, он прибивался ко мне; правда, иногда он куда-нибудь уходил и мрачно сидел в одиночестве. Я позвала его. Никакого ответа. Я видела Дилли около часа назад, так что это вряд ли был запах от его трупа.

Я уже начала беспокоиться, когда Дилли, радостно вереща, выскочил из кустов. В руках он держал здоровенного жука.

Большую часть страницы занимал рисунок. Странное существо отдаленно напоминало жука-навозника, но ГринИнк сообщил мне, что его длина составляет более десяти сантиметров. Большую часть его тела составляло огромное брюхо. Хитиновый панцирь был черным и толстым, изборожденным множеством желобков.

Дилли подбежал к Билли, отпихнув Вилли в сторону. Теперь у него было то, чего не мог предложить его соперник. Надо сказать, что на Билли жук произвел впечатление. Она ткнула насекомое в округлую спину и в испуге отскочила назад, когда тот пронзительно свистнул. Страшно довольные обезьяны стали бросать жука друг в друга, завороженные странными звуками, которые тот издавал. Вскоре жук стал распространять какой-то едкий запах.

Мне тоже сделалось любопытно. Когда я стала к ним приближаться, Дилли схватил жука и протянул его мне. Вдруг он взвыл и бросил жука в мою сторону. Тот ударился мне в правую ногу — и взорвался.

Я даже не знала, что подобная боль существует на свете, Леля. Самым ужасным оказалось то, что я не могла ее выключить. Вряд ли я потеряла сознание, но на некоторое время мир вокруг меня перестал существовать, осталась только боль. Наконец я пришла в себя настолько, что почувствовала, как по ноге течет кровь. Мелкие кости ступни были раздроблены. Осколки хитинового панциря глубоко вошли в икру и голень. Дилли тоже был в крови, но его рана оказалась простой царапиной по сравнению с моей.

Я назвала их жуками-гранатами. Теперь я знаю, что они питаются падалью, а их защита может сравниться с целыми арсеналами XXI века. Когда на них кто-то нападает, их метаболизм претерпевает мгновенные изменения, и начинает расти внутреннее давление. Однако они не хотят умирать, поэтому, прежде чем взорваться, издают громкие предупреждающие звуки. Ни одно обитающее в этой местности существо не связывается с жуками-гранатами. Но уж если жук переходит некий рубеж, он взрывается с невероятной силой.