Журнал «Если», 1997 № 08 - Страница 49

Кервин молча смотрел на нее, предоставив вести переговоры Кипятку. Тот запасся терпением.

— Сахарная моя, Измир меняет форму, проходит сквозь стены, водит хоровод вокруг космического корабля. Изотат только нюхнул его — и душа вон. Две банды, для которых Земля — меньше, чем сигарный окурок в пепельнице, так сильно его возжелали, что готовы поубивать друг друга, но даже они не знают, какой от него толк. А ты говоришь — песчанка!

— Просто все вы бездушные. — Она подошла к Измиру и уставилась на него. — За столько времени никто не поинтересовался его чувствами, все только и твердили, что их у него вроде как нет и не может быть. Не только изотаты и зиканы, но и пруфиллианцы, и оомемианы, и неандертальцы, и вы двое. Никто не задумался — а чего бы хотелось ему самому?

— У Измира нет желаний, — принялся втолковывать ей Рейл. — Он ни на что не реагирует, только на некоторые указания. Он просто существует.

Измир превратился в прихотливую кривую; одна сторона кривой была зеркальной, другая — угольно-черной: точь-в-точь бампер «эльдорадо» модели 1957 года. Помехой идентификации был только синий глаз.

Прежде чем кто-то смог ей помешать, Миранда провела рукой по зеркальной поверхности. Движение было медленным и не дало результата.

— Каков же он на ощупь? — осведомился Кервин, затаив дыхание: ему казалось, что она сейчас погибнет в огне. — Металл, пластмасса?

— Не знаю. От него дрожь по телу.

— Чтоб я сдох! — Кипяток разочарованно покачал головой. — Сколько дней подряд я пытаюсь вызвать у нее это ощущение — а ей, оказывается, подавай летающий шар для боулинга!

— У тебя вечно одна пакость на уме! — с отвращением огрызнулась она.

— Я сам — сплошная пакость! — Кипяток нисколько не оскорбился. — Пакость — вообще святая мечта моих друзей и моя. А наше излюбленное местечко — сточная канава: квартплата необременительная, полиция обходит стороной, никто не пристает с вопросами, когда ты последний раз подавал налоговую декларацию.

Миранда плотно обхватила обеими руками поблескивающий бампер.

— А он симпатичный! Наверное, ему одиноко, он вроде как не уверен в себе. Даже уникумы иногда в себе сомневаются. Мы таскаем его по всей галактике, и никто ни разу не догадался спросить, чего ему хочется.

— Он не желает общаться. Или не способен, — заверил ее Рейл. — Я пытался.

— А как же это его излучение?

— Я не знаю точно, что это такое, но сомневаюсь, что это — форма коммуникации. Именно поэтому я так стремился переправить его на Пруфиллию, где могут как следует разобраться в подобных явлениях. — Он погрустнел. — А теперь, скорее всего, я уже никогда не увижу свой родной дом.

— Ситуация никому из нас не сулит радужных перспектив, — согласился Кервин. — Но теперь мы, по крайней мере, знаем, что изотаты говорили правду, понося противников. Они бы обошлись с нами лучше, чем эти зиканы.

— Это как посмотреть, — возразил Рейл. — Скорее, изотаты просто нас забыли, чего не скажешь о зиканах.

Кервин покосился на сплошную стену, из которой некоторое время назад появились их тюремщики.

— Ну, не знаю… У зиканов такой вид, что лучше бы и они нас забыли.

— Надеюсь, никто из вас не поверил их болтовне насчет того, что они нас отпустят, если мы поможем им разобраться с Измиром?

Кервин испуганно обернулся к брату.

— Почему?

— Опомнись! Они такие могучие, что мы кажемся им микробами. Никто не станет выбиваться из сил, чтобы осчастливить микробов. Изучил и убил.

— По крайней мере, Измир доволен, — заметил Рейл.

В объятиях у Миранды Астарах превратился в цепочку маленьких колечек, которая плотно обвилась вокруг ее тела. Каждое кольцо светилось по-своему: красным, оранжевым, зеленым, золотым, серебряным светом. У Миранды появилось новое платье.

— Ты хорошо себя чувствуешь? — обеспокоенно спросил Кервин.

Миранда пребывала в безмятежном настроении.

— Прекрасно! Правда, мне идет? — Она сделала пируэт, демонстрируя «платье». — Он совершенно ничего не весит. Он вроде как вообще ко мне не прикасается, хотя местами я чувствую пощипывание.

Кипяток снова застонал.

— По-моему, я ему нравлюсь, — добавила она.

— Это точно, — проворчал младший брат Кервина. — Ты ведь ничего к нему не проявляешь: ни враждебности, ни тревоги, ни любопытства, вообще ничего. Наверное, ему самому интересно, что это за создание с ним рядом, у которого выше плеч один воздух. Так сказать, неисследованная территория.

Кервин повернулся к Рейлу и указал на белую стену.

— Сколько времени они, по-вашему, нам дадут?

— Понятия не имею. Видимо, многое будет зависеть от итога схватки. Сейчас они полностью заняты противоборством с изотатами. Хотелось бы мне знать, как оно протекает.

— И мне. — Кипяток взволнованно расхаживал по пятачку взад-вперед. — Тоскливо торчать в этой яме и ничего не знать.

— Перспективы у нас самые неважные, — рассудил пруфиллианец. — В случае победы зиканов мы обречены. Если они почувствуют, что проигрывают, то попытаются все уничтожить, чтобы ничего не попало в щупальца изотатов. — На его физиономии появилась слабая улыбка. — Хотелось бы мне понаблюдать, как они будут расправляться с Измиром.

— Не волнуйся, — сказал ему Кипяток, — эти слизняки вооружены до зубов.

Кервин наблюдал за Измиром, лениво обвившимся вокруг Миранды и меняющим при этом очертания и окраску.

— Возможно, зиканам известно нечто, неизвестное нам. Возможно, Измир обладает талантами и возможностями, о которых мы пока что не подозреваем.

— Вы не подозреваете и о половине, — раздался новый голос. Этот звук был таким же неожиданным, как и присутствие приземистого гуманоида, материализовавшегося в дальнем углу комнаты. Его сопровождали еще двое, не более трех футов роста. На одном был светло-зеленый костюм-тройка, на втором — шорты и сине-бурая рубаха с длинными рукавами, третий был облачен в пижонский костюм в крупную клетку, дополненный широким галстуком с изображением обнаженной девицы на ярко-красном фоне.

Физиономия Кервина расплылась в блаженной улыбке.

— Отлично! Теперь уже неважно, что учинят зиканы, потому что я наконец-то сошел с ума.

— Значит, это случилось со всеми нами, — сказал Рейл. — Я их тоже вижу.

Трое коротышек подошли ближе. Средний протянул руку.

— Позвольте представиться. Чахлый.

Не зная, как поступить, Кервин потряс миниатюрную ладонь и ощутил крепкое, хотя и не совсем обычное пожатие.

— Какие милые! — воскликнула Миранда, позволяя Измиру обвиваться вокруг нее, как ручному удаву.

— Тоже мне милашки! — фыркнул Кипяток. — Тут не до умиления. Где вы раздобыли эти клоунские наряды?

Человек в клетку, назвавшийся Оденоу, ответил:

— Мы постарались, чтобы наш облик был как можно безобиднее и привычнее для вас и не вызвал шока. С вас и так хватило потрясений.

Кервин прищурился.

— Откуда вы знаете про наши потрясения?

— Мы следим за вами с самого начала. Надеялись, что все уляжется и мы сумеем найти к вам более мягкий подход.

Третий коротышка помалкивал и только глазел на Миранду, вернее, не на нее саму, как догадывался Кервин, а на то, что ее обвивает.

— Но вместо этого все пошло в разнос, — закончил Оденоу.

— Правильное выражение, — одобрил Кервин. — Сначала двое оомемианов пытаются взять под арест шар для боулинга, а теперь за обладание им бьются две галактики.

— Этим дело далеко не исчерпывается, — сказал Чахлый. — Вы даже не представляете, насколько все сложнее.

— Не думал, что все так запуталось. — Кервин не считал необходимым держать язык за зубами, он не сомневался, что ему окончательно изменил рассудок. — Вы, наверное, в курсе насчет зиканов?

— Мы давно в курсе всего. — Оденоу одернул полы клетчатого пиджака. — Ничего страшного. Одна галактика мало чем отличается от другой. Крупные квазары — те еще стоят отдельного посещения, а обычные галактики так же распространены, как, предположим, водород. Еда — и та повсюду почти одинаковая.