Журнал «Если», 1995 № 10 - Страница 14

— Об этом еще рано говорить. А сейчас Газзард и его Бесподобные Музыканты!

Зрители ринулись ко второму павильону, но Газзард отчего-то не торопился. Наконец он вышел к публике с убитым лицом.

— Ваша Милость, а также почтеннейшие граждане Квирнифа! Мои Бесподобные Музыканты — не что иное, как поющие рыбы Желеидного моря, которых я привез в Квирниф в законной надежде на первый приз. Однако этой ночью в баке случилась протечка, и теперь все мои артисты мертвы. Но умоляю не отстранять меня от состязаний, ибо я в совершенстве имитирую пение своей труппы, и на этом основании вы сможете оценить ее мастерство.

Герцог Орбаль сурово нахмурился.

— Это невозможно. Я официально объявляю экспонат Газзарда утратившим ценность. А теперь перейдем к Ксаллопсу и его замечательному Компендиуму.

Ксаллопс выскочил из своего павильона со свертком в руках:

— Ваша Милость! Дамы и господа Квирнифа! Экспонат, который я представляю на этой выставке, является доподлинным чудом из чудес. Правда, в отличие от Зарафлама и Газзарда, не могу похвастать тем, что сам его создал… Будучи профессиональным грабителем древних могил — а это труд тяжелый, рискованный и малодоходный, я отыскал гробницу, где десять эонов назад упокоился чародей Зинкзин. Из его-то мрачного склепа я и вынес ту Книгу, которую узреют ваши изумленные глаза.

Он развернул обертку и продемонстрировал зрителям внушительный фолиант в черном кожаном переплете.

— Стоит лишь приказать, и Книга снабдит вас информацией по любой теме! Она знает обо всем, что творилось в мире, начиная с первомомента, когда Космический Скарабей пустил планеты по околосолнечным орбитам, и по нынешний день. Притом до мельчайшей, тривиальнейшей детали! А теперь спрашивайте, — и кто ищет, тот обрящет.

— Замечательно! — провозгласил герцог Орбаль.

— Пусть она представит нам Потерянную оду Псирма.

— К вашим услугам, — любезно ответила Книга, откинув обложку, и герцог уставился на страницы, усеянные замысловатыми, абсолютно нечитабельными закорючками.

— Боюсь, это выше моего разумения, — растерянно пробормотал он. — Прошу представить перевод.

— Просьба отклоняется, — заявила Книга. — Эту тонкую, изысканную поэзию невозможно перевести на ваш грубый язык.

Герцог Орбаль уничтожающе глянул на Ксаллопса, и тот поспешно велел Книге:

— Покажи нам сценки из стародавних времен.

— С удовольствием! Обращаясь к Девятнадцатому зону Пятьдесят второго цикла, вывожу на дисплей вид со стороны Увядшей долины на Башню Застывшей Крови, принадлежавшую знаменитому Сингхарипуре.

— Великолепно! — провозгласил герцог Орбаль.

— Хотелось бы взглянуть на портрет самого Сингхарипуры.

— Как пожелаете. Вот сценка на Террасе Брошенных Камней замка Иан, где Сингхарипура стоит рядом с цветущей веткой плюща, в кресле же сидит Императрица Ноксон, коей только что исполнилось сто сорок лет. За всю свою жизнь Ноксон не выпила ни капли воды и питалась исключительно биттергробами, разве что иногда побалуется фунцией-другой копченого угря.

— Уф! — сказал герцог Орбаль. — Что за ужасная старая ведьма! Уж лучше покажи нам какую-нибудь придворную красавицу Желтого века.

Книга пробормотала непонятное слово на неизвестном языке, и страница перевернулась, открыв картинку мраморного променада на берегу широкой реки.

— Обратите внимание на растительность, — сообщила она, указывая светящейся стрелкой на купу деревьев, смахивающих на огромные золотые шары. — Это ириксы, живица которых использовалась в качестве высокоэффективного глистогонного средства, но к настоящему времени они полностью вымерли. На эспланаде вы можете видеть множество людей. Те, что носят черные чулки, — аллюлианские рабы, предки которых прибыли с далекого Канопуса. В центре променада стоит красивая женщина, отмеченная красной точкой, но лицо ее обращено к реке.

— Это никуда не годится, — проворчал герцог.

— Неужто ты не можешь призвать к порядку свой экспонат, Ксаллопс?

— Боюсь, что нет, Ваша Милость.

Герцог недовольно фыркнул.

— Итак, последний вопрос! Кто из ныне проживающих в Квирнифе представляет собой наибольшую опасность для нашего государства?

— Я не оракул, а база данных, — заметила Книга.

— Тем не менее сообщаю, что среди присутствующих находится некий длинноногий бродяга с хитрой ухмылкой на лице, который…

Резко выбросив руку, Кугель ткнул пальцем в дальний угол площади:

— Там грабитель! Я его узнал! Бейте в гонг, зовите стражу!

Когда все разом обернулись посмотреть, он быстро захлопнул Книгу и многозначительно постучал по обложке костяшками пальцев. Та недовольно хрюкнула.

Герцог Орбаль, нахмурившись, повернулся к Кугелю:

— Но я никого не вижу!

— Что ж, возможно, я ошибся. Однако нас дожидается Иоло со своей знаменитой Торбой, полной снов.

Герцог в окружении толпы переместился к следующему павильону.

— Иоло Снолов! Твоя слава прежде тебя самого одолела расстояние между Дайпассантом и Квирнифом. Официально приветствую тебя и заверяю, что демонстрация твоего экспоната будет встречена самым благосклонным образом.

— Ваша Милость, у меня для вас дурные вести, — ответствовал Иоло скучным голосом. — Целый год я готовился к этому дню, надеясь, разумеется, выиграть главный приз. Все темное время суток я проводил за работой и не считался ни с какими расходами, чтобы отловить особо лакомый образчик. Каждый сон, застрявший в моей звездной сети, был тщательно мною рассмотрен и оценен; отбирая единственный из каждой дюжины, я взрастил из сего высококачественного сырья свои дивные кристаллы, которые и нес сюда из Дайпассанта. Однако прошлой ночью моя собственность была похищена при самых таинственных обстоятельствах, и все мои ценности унес грабитель, опознать которого может только Кугель. Таким образом, мне ничего не остается, кроме как подчеркнуть, что эти сны, где бы они ни находились, представляют собой подлинное чудо, и если я подробно опишу каждый из них…

Герцог Орбаль протестующе поднял руку.

— Боюсь, я вынужден повторить то же, что поведал нашему доброму Газзарду: одно из главных правил гласит, что ни воображаемые, ни подразумеваемые чудеса на допускаются к конкурсному состязанию. Остается только выразить официальные сожаления по поводу постигшей тебя утраты и надежду на то, что у нас еще будет возможность насладиться твоей продукцией. А теперь мы должны перейти к павильону Кугеля и проинспектировать его загадочное Нигде.

Кугель встал перед своим экспонатом.

— Ваша Милость, я предлагаю не жалкую кучку неопрятных насекомых, не педантичный и сварливый альманах, но подлинное и отвечающее всем требованиям чудо. Любуйтесь! — и он резко сдернул брезент.

Герцог издал горловой звук.

— Что это? Куча грязи? Старый пень? И что за странная штука торчит из дыры?

— Ваша Милость, позвольте мне рассказать о происхождении моего чуда! Когда я покинул Равнину Стоячих Камней, с неба спустился пелгрейн, которого я поймал и убил. На гребешке его висело знаменитое квандарово яйцо, известное как основной источник диазматического концентрата. Не желая, чтобы какая-либо тварь силой указанного яйца причинила ущерб интересам Вашей Милости и всего Омбалика, я с размаху швырнул его о землю, и, взорвавшись, оно проделало дыру, ведущую в неведомый и таинственный мир.

Иоло шутихой вылетел вперед.

— Умоляю тебя, Кугель, — вскричал он, брызжа слюной, — будь любезен придерживаться истины! Это я, я схватил пелгрейна, — продолжал он, оборотясь к герцогу Орбалю, — а Кугель выскочил из-за дерева и присвоил квандарово яйцо, однако уронил его в попытке к бегству!

— Ваша Милость, не стоит обращать внимания на эти нелепые искажения истины, — снисходительно усмехнулся Кугель. — Боюсь, бедный Иоло злоупотребил своими собственными снами. Не лучше ли проинспектировать щупальце, пульсирующее ритмами иной Вселенной? Взгляните на золотой глянец его дорсальной поверхности, на эти чешуйки, переливающиеся из зелени в цвет лаванды, а если Ваша Милость рассмотрит щупальце с нижней стороны, то обнаружит три новых цвета, коих никто и нигде доселе не видывал!