Журнал «Если», 1995 № 09 - Страница 11

Ройс постучал ручкой по зеленой столешнице.

— Думаю, мы сумеем договориться, Гадагал.

— Он улыбается, — прошептал Атлас. — По крайней мере, мне так кажется.

— Сейчас перестанет. Правда, необходимо уточнить кое-какие моменты.

— Какие именно? — исходивший из транслятора голос был начисто лишен эмоциональной окраски.

— Ничего особенного. К примеру, этот пункт договора будет относиться только к трахенди, на всех остальных инопланетян, под которыми я имею в виду существ, не являющихся людьми, он не распространяется.

Гадагал пристально поглядел на Хантера.

— Кроме того, — продолжал Ройс, — соглашение будет действовать исключительно в отношении торговых кораблей трахенди, а по поводу пассажирских звездолетов мы поговорим отдельно.

— Давление жидкости у Гадагала подскочило на сорок процентов, — доложил Атлас.

— И последнее. Условия соглашения касаются лишь владельца корабля и тех людей, которые будут заниматься куплей-продажей груза по контракту, предварительно одобренному нашими официальными лицами. Во всех других случаях вы не имеете права покупать земные товары, причем термин «товар» означает все, что можно купить или продать по нашим законам. Цены на ваши изделия также должны быть предварительно согласованы. Надеюсь, вы прекрасно понимаете, что мы не можем позволить вам продать землянам полный корабль золота, а потом купить на эти деньги нашу планету. — Хантер рассмеялся, показывая, что всего лишь пошутил.

— По-моему, его сейчас хватит удар — или что там бывает у трахенди, — сообщил Атлас.

— Если тебе кажется, что Гадагал вне себя, подожди до завтра, а потом сравни впечатление, — отозвался Хантер. Он собрал со стола бумаги, положил руку на пульт управления креслом. — Честно говоря, я потихоньку вхожу во вкус!

— Прощайте, — бросил Гадагал из проема люка полторы недели спустя. — Увидимся через семь месяцев, когда я прилечу с первой партией товаров. — Люк захлопнулся, по периметру инопланетного звездолета замигали разноцветные огоньки.

— Он смотрел так, будто готов тебя съесть, — заметил Атлас. Шесть дней назад компьютер расшифровал цифровой код, которым пользовались трахенди, и быстро научился отождествлять его цвета и оттенки с выражениями человеческого лица. — Жутко разозлился, но прекрасно понимает, что не может ничего сделать.

— Да уж. Скорее всего, мы — «первые дикари», которые не согласились продать Манхэттен-Айленд за безделушки ценой в двадцать четыре доллара. А что с ним станет, когда он узнает, что именно означает параграф 19 двадцать четвертого раздела!

— Я до сих пор не могу понять, как они не обратили на него внимания. Там все ясно написано…

— Ясно для тебя. Ты — «адвокат» и помнишь текст документа до последней запятой, а бедные органические существа, к которым относятся и трахенди, не обладают совершенной компьютерной памятью. — Хантер усмехнулся. — Хотел бы я присутствовать в тот момент, когда Гадагал узнает от правления свободной экономической зоны, что означают слова «проверку предназначенных на экспорт земных товаров осуществляет НМР сотрудник Бюро инопланетной торговли Всемирной Федерации»!

— Как, по-твоему, он поступит, когда выяснится, что в параграфе 19 содержится отсылка к приложению 16, которое в свою очередь содержит текст женевских торговых протоколов, принятых в 2037 году, где сказано, то НМР означает «на месте разгрузки»?

— Думаю, он завопит, как раненый бегемот! Но будет уже поздно. Ему придется либо разорвать договор, бросить свои товары и вернуться домой с пустыми руками, либо доставить чиновника Бюро на ту планету, куда направляется корабль. А чиновник, разумеется, станет совать нос во все дыры, чтобы узнать как можно больше об инопланетной науке и культуре. — Хантер прислушался к гулу, исходящему от звездолета трахенди, и улыбнулся шире прежнего. — Так или иначе, Атлас, к концу столетия мы выжмем из трахенди все, что только можно.

Огни звездолета ослепительно засверкали, двигатели заработали на полную мощность. Корабль взмыл в небо и исчез из виду.

— Что теперь? — поинтересовался Атлас во внезапно наступившей тишине.

— Лично я намерен как следует отоспаться.

— Я не о том… Что будет со мной?

Хантер озадаченно моргнул. Ему показалось или голос компьютера и впрямь немного дрогнул?

— С тобой?…

— Переговоры закончились. Я больше не нужен. Пора выдергивать штекер.

Хантер не нашелся, что ответить. Как ни странно, до этого момента он ни о чем подобном попросту не думал. Лишиться Атласа и Кира? Снова остаться одному?

Нет! НЕТ! Хантер неожиданно понял, что впервые после гибели Каролины не чувствует себя одиноким. У него есть Атлас, есть Кир, с лица которого не сходит кривая адвокатская ухмылка, есть стол под сенью платана. Здоровое тело, целый мир — и друг…

Друг? Компьютер. Бесчувственная железяка, скопище интегральных схем. Любой психиатр тут же поставит диагноз «раздвоение личности» и скажет, что Хантер придумал себе второе «я», к которому привык настолько, что начал воспринимать как живое существо. На самом же деле никакого Атласа нет и в помине, он всего-навсего выдумка, причуда воображения.

Ройс погрузился в размышления. Разве Атлас не доказал, что он единственный способен обнаруживать ловушки инопланетных умников? И кому другому, кроме Атласа, по плечу освоить научные достижения трахенди, которые однажды окажутся достоянием человечества?

Согласится ли исполком Федерации сохранить Атласа, чтобы он наблюдал за соблюдением договора с инопланетянами и вел переговоры с новыми гостями, которые наверняка последуют за трахенди?

На все эти вопросы у Хантера имелся лишь один ответ.

Им придется согласиться!

— Скажи, Атлас, ты существуешь в действительности или я разговариваю сам с собой?

— Конечно, существую, — прошептал Атлас. — Кто, по-твоему, тебе отвечает? Я реален ничуть не меньше тебя.

— Вот и хорошо. Пошли домой.

Хантер и Кир удобно устроились в шезлонгах под сенью пышного платана. Чуть поодаль плескались в бассейне под бдительным присмотром Каролины Морина и Чарли. Прислушиваясь к веселым возгласам детей, Хантер потягивал лимонад, а Кир то и дело прикладывался к кружке с элем.

— Отличная у тебя семья, Ройс, — пробормотал янки. Хантер утвердительно кивнул, поставил стакан на столик, поднялся и помахал рукой. Морина и Чарли тут же вылезли и бассейна и побежали наперегонки к отцу.