Журнал «Если», 1995 № 07 - Страница 59

— Мирский? — предположила Рам Кикура.

Хоффман обеими руками потерла шею.

— Нас предупреждали.

Цветовой фон изображения переменился. Недоуменно вскинув брови, Хоффман поглядела влево, сквозь прозрачный корпус шаттла.

— Что это? — спросила она соседей.

Рам Кикура уловила приглушенные голоса и посмотрела в окно своей квартиры, на арку тьмы за краем того, что когда-то было щелью Пути. Тьма окрасилась призрачной голубизной.

— Что-то не так, — произнесла Хоффман. — Связь…

Она растаяла под беззвучное шипение белых полос. Рам Кикура велела показать ей шаттл снаружи, но в тот же миг передумала.

— Где Пух Чертополоха? — спросила она. — Покажи.

Спроецированная красная линия мерцающей змейкой опоясала белый объект величиной с зернышко фасоли. Сияние исходило не от Пуха Чертополоха и не из его окрестностей, а отовсюду, со всех сторон космоса.

Фасолевое зернышко разгоралось на глазах.

— Увеличить, — приказала Рам Кикура, зная, что на всей Оси Евклида десятки тысяч граждан поступают точно так же. На орбитальном теле заработали все усилители и фильтры сигнала; из-за перепадов напряжения проекция в квартире Рам Кикуры то и дело исчезала.

Наконец появилось изображение Пуха Чертополоха — увеличенное и очень четкое. Корабль-астероид окружала тускло-голубая корона, северный полюс глядел в противоположном направлении от Земли и всех орбитальных объектов. А южный сиял. За ним возникали и разбегались концентрические круги из люминесцентных крапинок; свечение колец усиливалось, и вскоре они образовали сплошное гало.

На астероиде включили двигатели Бекмана, в этом Рам Кикура не сомневалась. После Разлучения ими не пользовались, и вот Пух Чертополоха снова убегает от Земли и орбитальных объектов. Умозрительная перспектива стала реальностью — Пух Чертополоха шел навстречу гибели.

Что-то подсказывало ей: Ольми — на корабле-астероиде или даже в самом Пути.

Как и Ольми, Рам Кикура не умела плакать. Она сидела в напряженном молчании и разглядывала Пух Чертополоха. Долго ли смогут удерживать астероид сенсоры Оси Евклида?

Пламя двигателей Бекмана разгоралось, засвечивая изображение. Над кратером южного полюса длинным неистовым смерчем на фоне голубизны вился след уничтоженной материи, Цвета и прочие детали сохранялись вопреки всякой логике и уже казались неестественными, как будто проектор показывал нечто далекое и прекрасное, но вряд ли существующее в действительности.

«Мне больно, — подумала Рам Кикура. — Я знаю, что ты остался там. И что мой дом, где я родилась, росла и работала, — в Пути».

Импланты умело и спокойно снимали эмоциональную перегрузку. И все-таки смотреть было тяжело. Но она не отводила взгляда.

«Это мое прошлое. И я должна видеть его кончину».

Ночной эфир сотнями тысяч выманивал людей из домов. В Мельбурне начались религиозные беспорядки, кое-где доходящие до буйства; Карен, сидевшая в шезлонге на балконе гостиницы, слышала далекий рев толпы.

Только в полночь появилось фиолетовое пламя двигателей Бекмана. Как луч прожектора, оно впилось в небо и поднялось над северо-восточным горизонтом на три ширины ладони, — это означало, что оно огромно, десятки тысяч километров в высоту. «Что это? — подумала Карен. — Неужели погребальный костер Пуха Чертополоха?»

На ней был толстый свитер, но она задрожала, не только от холодного ветра, но и от кофе, которого выпила слишком много.

«Старая развалина», — обругала она себя, допуская, что когда-нибудь займется собственным Возрождением, перестроит тело и разум, станет целостной личностью. Уже сейчас занавес опущен и на сцене меняются декорации, но кто выйдет в сияние прожекторов, новая Карен Ланье или всего лишь подновленная? Кто бы ни вышел, пусть ей повезет больше… Наверное, ей поможет Андия, но не раньше, чем они встретятся. А пока Андия так же нереальна и фантастична, как этот ночной небосклон.

Уходили минуты. Огненный столп вытягивался на глазах. «Земля повернулась, — сообразила Карен, — и Пух Чертополоха входит в поле зрения. Если он еще существует».

Гарри больше не навещал ее, и уже появилось сомнение: а не вызвано ли то переживание усталостью? Нет, возражал внутренний голос. Все было на самом деле. Гарри приходил.

И это прибавляло сил. Если те, кто стоит за Мирским, спасли ее мужа или подарили ему жизнь в ином облике, то, возможно, в конце концов все обернется к лучшему. И существование Карен, сколь бы тривиальным ни выглядело оно с точки зрения тысячелетий и световых веков, имеет какой-то смысл и стоит продолжения.

Но не до бесконечности.

Какие бы сомнения ни посещали Гарри перед его уходом, он оставил ей в наследство уверенность: старение и смерть естественны и даже необходимы, если не для всех граждан Гекзамона, то, по крайней мере, для тех старотуземцев, что не следят за медлительной эволюцией науки о продлении жизни на века.

Когда-нибудь и она позволит себе состариться и умереть. Карен улыбнулась, подумав о том, что бы сказала на это Рам Кикура.

На северо-востоке, в основании фиолетового столпа, поднималось нечто яркое, мерцающее, больше похожее на сполохи далекого фейерверка, чем на Пух Чертополоха.

Внезапно он разгорелся в слепящее солнце и залил Мельбурн летним полуденным светом. Не выпустив чашки из пальцев, Карен вскинула руку к глазам и больно ударила себя по уху. Чашка упала на бетонное крыльцо и разлетелась вдребезги. Ругаясь на английском и китайском, Карен вскочила с шезлонга и вбежала в ванную, задвинув за собой стеклянную дверь. Там, часто моргая, она посмотрела в зеркало: лицо пряталось за широким бликом с красно-зелеными переливами по краям.

Вспышка была бесшумной. В гостинице все стихло, пропали и звуки буйствующей вдалеке толпы. Как только восстановилось зрение, Карен выглянула из ванной. За окном было темно. Она осторожно вернулась на балкон, на всякий случай щурясь и держа руку у глаз, и посмотрела на горизонт. Во мгле угасал фиолетовый столп, а в нескольких градусах от его верхушки маячили останки Камня: тусклый красный дымящийся шар величиной с ноготь большого пальца.

Фаррен Сайлиом раньше ощутил, чем услышал пронзительный скрежет, пробирающийся по якорям и тросам в висячие дома. От него у президента заныли кости. Пол под ногами завибрировал.

Дубль из Шестого Зала передавал свои впечатления.

Северная скважина, ведущая в Седьмой Зал, выбрасывала фонтан огня, в котором ярко-белый цвет перемежался оттенками зеленого. Верхушка фонтана растянулась километров на тридцать вдоль оси Зала. Взгляд дубля устремился к дальнему, южному, колпаку, где фонтан разбивался на ослепительные фиолетовые и сине-зеленые кольца.

Механика Шестого Зала уже отказала. Дубль оглядел сам Зал. Казалось, дно долины прогибается, но это исключалось, иначе скрежет и тряска были бы куда страшнее. Повсюду на тысячекилометровых коврах механизмов возникали вздутия, которые плыли к оси, как мыльные пузыри. Это тоже выглядело абсурдным.

Потом звук усилился. По северному колпаку от центра к краям разбежались трещины, как по стеклянному блюду, пробитому пулей; радиальная щепа астероидной породы и металла вздыбилась и причудливо изогнулась над колпаком, не выдержавшим разницы внутренних и внешних центробежных сил. Медленно, сонно обломки посыпались на дно долины, сминаясь при ударах; бреши в колпаке засияли красным и исторгли в Зал реки расплавленной породы; петляя, дробясь на рукава и соединяясь друг с другом, они вязали великолепный кружевной воротник.

Дубль следил за всем этим считанные мгновения: взорвался колпак и по долине промчалась ударная волна чудовищной силы, смешав наблюдателя с пылью и дымом.

«Это и есть конец Пуха Чертополоха, — подумал Фаррен Сайлиом. — Скоро и я…»

В Пятом Зале другой дубль видел кривящиеся, как в волнистом зеркале, горы и ржавые реки. Здесь тоже лопнул северный колпак, но обошлось без извержения лавы… Внезапно все померкло: этот дубль тоже прекратил передачу.