Журнал «Если», 1995 № 07 - Страница 58

— Мой дубль дает сигнал перейти к последнему этапу эвакуации, — сообщил Корженовский. — Через несколько часов пойдет дисбаланс. Чем дальше мы уберемся к этому времени, тем лучше.

Ольми кивнул. Тапи должен будет покинуть Пух Чертополоха вместе со всем личным составом Сил Обороны; вместо них для наблюдения за ходом операции останутся дубли.

— Ну что, господин Инженер, жить еще не устали? — поинтересовался Ольми, пожалуй, не вовремя.

— Трудно сказать, — ответил Корженовский. — Устал от неведения.

Ольми понимающе кивнул.

— За то, чтоб узнать, кто мы. — Он поднял воображаемый кубок.

Корабль медленно двинулся вперед, сквозь купол, к бесконечной зеркальной ленте сердцевины.

Последние архивариусы и археологи отозвали из Второго и Третьего Залов, где велась съемка городов Пуха Чертополоха, сотни тысяч своих наспех сотворенных дублей. Из-за нехватки времени другие Залы остались незаснятыми.

Содержимое городской памяти и различных библиотечных центров было выбрано подчистую, но за века накопилось немало потайных банков данных, их хозяева не доверяли прямым каналам связи с библиотеками. Теперь оставалось лишь гадать, сколь много потеряет история, если эти индивидуальные банки так и не будут обнаружены и проанализированы.

Горе архивариусов не поддавалось описанию. До Разлучения у Гекзамона были века для исследования заброшенных городов, однако на него наложили запрет. А после Разлучения архивариусам казалось, что впереди у них — целая вечность…

Вместе с учеными с Пуха Чертополоха улетели войска. Осталось лишь несколько потенциальных самоубийц и любителей острых ощущений, да еще Фаррен Сайлиом, готовый расплатиться за свой выбор жизнью.

Он сидел в недекорированных апартаментах на верхнем этаже небоскреба, разглядывал город Третьего Зала, творил пиктографом художественный дизайн вокруг себя и терпеливо ждал. О том, что он здесь, не знал никто. И благо, если не узнает: ни к чему суматошные поиски в последние часы, и вообще, бестактно заступать гражданину дорогу, даже если та ведет к смерти.

Ничто не сулило Пуху Чертополоха близкой гибели. Световоды горели ровно и ярко.

— Первые минуты пойдем с ускорением один «g», — сказал Ольми Инженеру, а затем обратился к ярту: «Знаешь, где должны быть ваши?»

«На территории яртов сердцевинные станции располагаются с интервалом приблизительно пять миллионов километров. Но прежде мы встретим щелевую оборону и барьеры».

«Значит, нам не следует двигаться слишком быстро?»

«Нельзя превышать одну пятую скорости света. Это максимальная скорость для всех наших кораблей; все, что движется быстрее, уничтожается автоматически».

«Надеюсь, ты найдешь способ предупредить начальство, что мы не враги».

Ольми казалось, что он снова сам себе хозяин. Даже если это была иллюзия, ему вовсе не хотелось с ней расстаться. Он объяснил Корженовскому, как обстоит дело.

— До начала демонтажа надо пройти не меньше миллиона километров. — Инженер сопроводил свои слова пиктами расчетов. Ольми разобрал по меньшей мере три символа: ускорение развала Пути, скорость щелелета и время, необходимое для действий, которые ярт считает нужными.

Разве этого Ольми ждал последние годы?

Он подумал, что готовился к войне, а не к дурацкому бегству по Пути. И не мечтал о роли Санчо Пансы при космическом Дон Кихоте — или все-таки троянском коне? Одно хорошо: Гекзамон уже не погибнет из-за его ошибки. А собственная жизнь не столь уж высокая цена за спасение от такой беды, даже если беда возможна лишь теоретически.

Он вызвал изображение Седьмого Зала — южного колпака, постепенно уменьшавшегося за кормой. Дисплей не показывал активной обороны с дальнодействующими сенсорами и самонаводящимися полями захвата.

Корабль разгонялся до одного «g», но движения не ощущалось, щелелет был оснащен системой погашения инерции.

— Летим, — произнес Ольми.

Корженовский не мог успокоиться, снова и снова моделировал ситуацию в Шестом Зале. Некоторые центры управления должны были с минуты на минуту устроить запланированные поломки. Другие механизмы попытаются скомпенсировать неполадки, и на какое-то время им это удастся, но затем в них самих перегрузки и конструкционные недостатки приведут к необратимым разрушениям. Установки излучателей заблокируются, чтобы дубли смогли заняться ремонтом, но те не появятся, и излучатели будут вынуждены включиться вновь, спасаясь от гибели в нарастающей нестабильности Пути. Вот тут-то и выйдут из строя все механизмы Шестого Зала.

И Путь содрогнется в конвульсиях.

Как только они возникнут, Путь будет обречен. Мгновенно изменятся фундаментальные физические константы; начнется распад заключенной в Пути материи, она превратится в излучение, которого в нормальном пространстве-времени не существует. Излучение быстро трансформируется в высокую энергию, в фотоноподобные частицы; просочившись сквозь «оболочку» Пути, они проявятся в районе Пуха Чертополоха и во множестве других случайных мест в радиусе сотни тысяч световых лет от Солнца. При вхождении в нормальное пространство они приобретут свойства настоящих фотонов, мелькнут вспышками излучения Черенкова.

Корженовский покачал головой — он едва сдерживал слезы. В отличие от Ольми, у него никогда не возникало соблазна раз и навсегда избавиться от этой «слабости характера».

А сейчас горечь исходила из той части души, что досталась ему от Патриции Луизы Васкьюз. Она знала, чему сейчас предстоит погибнуть. Лучшему детищу Инженера. Его прошлому. Его будущему.

— Началось, — сказал он Ольми.

Из сумрачной кормы появился Рай Ойю, заставив Корженовского вздрогнуть.

— Твоя отвага заслуживает высшей похвалы, — торжественно произнес он.

Корженовский тяжко вздохнул и отрицательно покачал головой.

Узница Гекзамона получила свободу. Теперь Сули Рам Кикура могла в любую минуту покинуть собственную квартиру, превращенную на время в тюрьму, и разобраться в запутанных и противоречивых событиях этих недель.

Ее не оставляла мысль, что Ольми играл во всем этом не последнюю скрипку. Вероятно, знал даже всю подноготную.

Злость и обида отступили под напором чувства долга. Прежде всего надо было удостовериться, что уничтожение Пуха Чертополоха, если оно случится, не повлечет за собой гибели орбитальных тел или Земли. Самостоятельно разобраться в технической стороне этой проблемы она не могла — не хватало опыта, и даже от имплантов, задействованных на полную мощность, проку было мало. Спасибо и на том, что открыты и не контролируются каналы связи. Она решила поговорить с Джудит Хоффман и спустя некоторое время связалась с ее земной резиденцией в Южной Африке.

Там дежурил дубль, получивший указание отвечать только избранным, в том числе Рам Кикуре. «Хоффман, — сообщил дубль, — до самого конца эвакуации оставалась на Пухе Чертополоха, а теперь возвращается на Ось Евклида. При необходимости возможен контакт, если только линии связи с моим оригиналом не заблокированы властями Гекзамона».

Рам Кикура очень не любила вмешиваться, однако на этот раз не колебалась.

— Буду весьма благодарна, если вы соедините нас.

Дубль удостоверился, что линия открыта, и в гостиной Рам Кикуры появилась Джудит Хоффман. Она сидела в белом кресле-протее шаттла и выглядела усталой и несчастной.

— Сули! — воскликнула она, но тотчас отказалась от попыток изобразить вежливую радость. — Беда! Никак не можем перейти к третьему этапу… Если и дальше так пойдет, мы все потеряем…

— Ты знаешь, что происходит?

Хоффман развела руками.

— Еще не до конца. Председательствующий министр поднял на ноги все Силы Обороны.

— Знаю. Я уже на воле.

— Новое открытие привело к катастрофе. Говорят, в Пути возникли конвульсии, но трудно поверить, что Корженовский мог этого не учесть.