Журнал «Если», 1995 № 03 - Страница 58

— Фред, мой мальчик, ты вырос, — заявил мой дядя Ал. — Я слышал, ты получил диплом и солидную должность. Мои поздравления!

— Спасибо, — сказал я.

— Как ты себя чувствуешь?

— Ничего, — ответил я. — Оказывается, я совсем неискушенный в делах парень, потому что и представить себе не мог, в чем заключался твой бизнес по импорту-экспорту.

Дядя Ал захихикал. И обнял меня.

— Байлер забрал камень! — визжал Чарв.

— Человек, который только что отсюда выбежал… — начал я.

— … не уйдет далеко, дружок. Снаружи находится Френчи, он остановит каждого, кто попытается покинуть это помещение с неприличной поспешностью. По правде говоря, если ты хорошенько прислушаешься, ты услышишь стук копыт по мрамору.

— Кто вы такой, сэр? — поинтересовался Рагма, поднимаясь на задние ноги и подходя поближе.

— Это мой дядя Алберт, — ответил я ему, — человек, благодаря которому я получил образование: Алберт Кассиди.

Дядя Алберт внимательно смотрел на Рагму и слушал мои объяснения.

— Это Рагма. Он переодетый инопланетный полицейский. Его партнера зовут Чарв. Он кенгуру.

Дядя Ал кивнул.

— Искусство переодевания достигло необычайных высот, — заметил он. — Как вам это удается?

— Но ведь мы же инопланетяне, — пояснил Рагма.

— Понятно. Вам придется извинить меня за то, что я несколько невежествен в этих вопросах. В течение многих лет по определенным причинам моя кровь была превращена в ледяной бульон, я был лишен возможности двигаться и чувствовать. Вы друг Фреда?

— Я пытался им стать, — ответил Рагма.

— Рад это слышать, — улыбаясь, ответил дядя Ал, — потому что, если бы вы прибыли сюда, чтобы причинить моему мальчику вред, я не посмотрел бы, что вы инопланетянин, и тогда никакой в мире чеширский сыр не помог бы вам спасти свою шкуру. Фред, а как насчет всех остальных?

Однако я ничего ему не ответил, потому что как раз в этот момент посмотрел вверх и кое-что там увидел — и тогда в моем сознании зазвучала увертюра «1812 год»[17], появились дымовые сигналы, замигали семафоры и одновременно вспыхнули разноцветные фейерверки.

— Улыбка! — закричал я и помчался к двери в задней части зала.

Я еще ни разу не проходил через эту дверь, но зато лазал по крыше выставочного зала — правда, еще до того, как отобразился в машине Ренниуса — этого было вполне достаточно, чтобы разобраться в происходящем.

Я проскочил в дверь и помчался по узкому коридору. Как только появилась возможность, я свернул налево. Десять быстрых шагов, еще один поворот, и справа я увидел лестницу. Перепрыгивая через две ступеньки, я бросился наверх.

Как все сложилось в единую картину, не знаю. Но я был уверен, что не ошибся.

Выскочив на площадку, я повернулся и помчался дальше. Я уже видел конец.

Последний лестничный пролет с дверью наверху, на площадке, с маленькими, зарешеченными окошками. Я надеялся, что дверь открывается изнутри без ключа — повернешь ручку, и все, — потому что мне понадобилось бы немало времени, чтобы выбить стекла и выломать решетки. Поднимаясь вверх, я оглядывался по сторонам в надежде найти какие-нибудь подходящие инструменты.

Стоило мне нажать ручку и с силой надавить, дверь сразу подалась.

Это была тяжелая, медленно открывающаяся дверь, но когда мне наконец удалось ее распахнуть, я понял, что напал на след чего-то очень важного. Оказавшись в полной темноте, я попытался мысленно расположить трубы, кучи мусора, крышки люков и тени так, как я их помнил по своему предыдущему посещению этих мест. Где-то среди всего этого хлама под звездами, луной и небом Манхэттена было одно местечко, которое очень меня интересовало. Ситуация могла обернуться против меня, но я не терял времени. Если моя догадка верна, у меня есть шанс…

Сделав глубокий вдох, я огляделся по сторонам. Медленно обошел маленькую будочку на крыше, стараясь держаться к ней спиной, внимательно вглядываясь в темноту, в каждое пятно и углубление на крыше и на карнизах.

Похоже, тот, кого я искал, имел передо мной некоторые преимущества. Тем не менее, во мне росла уверенность в собственной правоте, а вместе с этой уверенностью росло и упрямое желание его догнать.

— Мне известно, что ты здесь, — сказал я вслух, — и что ты меня слышишь. Пора подвести итоги, поскольку мы зашли слишком далеко. Я пришел именно за этим.

Ответа не было. Я так и не сумел увидеть того, на кого рассчитывал.

— Ну? — сказал я. — Я жду. И буду ждать столько, сколько нужно. Не сомневаюсь, что ты нарушаешь закон — твой закон. Я совершенно в этом уверен. Наверняка должен существовать закон, запрещающий подобную деятельность. Мне не известно, что заставляет тебя вести себя именно так, но сейчас это не имеет особого значения. Наверное, я должен был раньше обо всем догадаться, но я еще не слишком хорошо разбираюсь в разнообразии форм инопланетной жизни. Поэтому ты довольно много успел сделать. Там, в летнем домике? Мы, вероятно, встречались и раньше, но, я думаю, меня можно простить за то, что я не придал значения этим встречам. А в ту ночь, когда я проверял, как работает машина… Ты готов выйти из своего угла? Нет? Ну хорошо. Я думаю, ты обладаешь телепатическими способностями, и в словах нет никакой необходимости, потому что я не видел, чтобы ты говорил что-нибудь Зимейстеру. Может быть, М’мрм’млрр услышит тебя? Он ведь находится совсем недалеко. Похоже, ты оказался в невыгодном положении. Ну, что скажешь? Может, проявишь благородство? Или выбираешь долгую осаду?

По-прежнему тишина. Я не мог позволить сомнениям закрасться в мою душу.

— Ты упрям, не так ли? — продолжал я. — У меня такое впечатление, что за мной никто не последовал, потому что М’мрм’млрр читает мои мысли и докладывает там, внизу, что у нас с тобой здесь происходит. Они уже, наверное, знают то, о чем я догадался. И что, по правде говоря, ты сам-то ни в чем не виноват. Я уверен, что до настоящего момента ты не догадывался о разумности звездного камня. Он начал записывать, обрабатывать, анализировать полученные данные. Ему было нелегко это делать из-за того, что по-прежнему существовал барьер, делавший его существом односторонним, и ему было совсем непросто установить со мной связь. Так что он не мог просто взять и доложить мне о своих выводах на твой счет. Впрочем, это же он подсказал мне строчку из Льюиса Кэрролла: он ведь мог опираться на мои перевернутые воспоминания. Однако, где бы он ни разыскал эту строчку, она мне ничего не сказала. Даже когда камень предпринял попытку помочь мне во второй раз. Сначала была улыбка. И опять я не понял. Пока дядя Ал не произнес слово «чеширский», только тогда я поднял голову и увидел силуэт кота на фоне желтой луны. Это ведь ты сбросил сети на Пола Байлера. Зимейстер был твоим человеком. Ты купил его и послал охотиться за камнем. Только у камня на этот счет имелись свои собственные представления, и мне удалось понять их в самый последний момент. Ты принял обличье черного кота, который не один раз переходил мне дорогу…

Я был абсолютно уверен, что приготовился ко всему, но меня ждал сюрприз. Когда он прыгнул, я вскрикнул и постарался защитить глаза.

Когти вонзились мне в голову, расцарапали лицо. Я попытался оторвать его от себя, но не смог. И тогда, движимый отчаянием, я с силой ударился головой о стену будочки.

Естественно, он предвидел это движение и успел вовремя соскочить, а я чуть не размозжил себе голову.

Я едва держался на ногах, отчаянно ругался и ощупывал свою бедную голову — некоторое время я был не в состоянии даже думать о преследовании врага.

Наконец, выпрямившись, я стер кровь со лба и щек и снова огляделся по сторонам. На этот раз мне удалось заметить едва уловимое движение. Он мчался к краю крыши, собираясь перебраться на низкую стенку…

Остановился. Оглянулся. Он дразнит меня? Я заметил, как блеснули его глаза.

— Ну тогда получай! — сказал я и бросился вперед.

Он повернулся и помчался вдоль стены. Мне показалось, что он двигается слишком быстро, чтобы успеть остановиться возле угла.