Журнал «Если», 1994 № 11-12 - Страница 64

— Да, слышал, — откликнулся он.

— Ну и не торчи тут, как пень. Садись, завтракай да принимайся за дело!

Завтрак состоял из толстого грязноватого куска прогорклого свиного сала и чашки тепловатой овсянки. Дэндор давился, но все-таки запихнул в себя еду. Потом натянул комбинезон с подогревом, меховую парку и шагнул к двери.

— Погоди, дуралей! — придержала его Нона, вытащила из кучи хлама маску для лица и бросила ему. — Нос хочешь отморозить?

Он быстро натянул маску, не желая, чтобы жена заметила его ярость, открыл дверь и вывалился наружу. Ветер ударил в лицо, швырнул в стекла маски горсть острых льдинок. Нестронд! Господи, ну почему же Нестронд? Оглядывая тусклый пейзаж, он с тоской подумал об оставленной хижине, пусть холодной, но зато без этого проклятого ветра. Мысли его тут же перескочили на черный ящик. Имкон стоял в углу хижины, тая в себе единственный путь к спасению.

Но нет, возвращаться еще рано. С топором на плече Дэндор двинулся через ледяную пустыню к древнему торфянику, в котором жители деревушки рубили топливо.

Все утро вокруг него злился ветер, жгучий холод превращал каждый вдох в пытку, а он все рубил и складывал мерзлый торф. Потом, когда бледное желтоватое солнце пробилось на миг через дымку из ледяных кристаллов и оказалось почти над головой, он связал брикеты в огромный тюк, перекинул веревку через плечо и двинулся в обратный путь к убогим хижинам.

Нона плеснула в чашку жидкого супа, шмякнула на стол кусок черствого хлеба и назвала все это обедом. Он молча поел и отправился рыть новую выгребную яму позади хижины.

Теперь утренняя работа казалась сущим бездельем. Здешняя земля была одним сплошным холодным монолитом. Настал вечер. Спина, руки и ноги Дэндора мучительно ныли. Он едва углубился в землю на фут, когда ночь загнала его обратно в хижину с единственной мыслью — поспать.

Вой, вырвавший его из беспокойного сна, вполне мог бы исходить из самых глубин ада.

— Что… Что это? — спросил он.

— Да ледовые волки, дурень! — раздраженно ответила Нона. — За скотом лезут! Иди-ка, шугани их!

Дэндор сполз с постели и потянулся за одеждой, когда новый вой разорвал ночь. Он стал снимать со стены лазерное ружье. Нона снова прикрикнула:

— Поскорее, ты! Они же весь хлев разнесут!

Дэндор уже выскочил за дверь с фонарем в одной руке и с ружьем в другой. И тут же увидел их. Две жуткие шестиногие твари. Здоровенный ледовый волк, стоя на четырех задних лапах, мощными челюстями крушил балку коровника. Дэндор слышал испуганное мычание запертой внутри скотины.

Загребая снег, Дэндор побрел к хлеву. Волк услышал шаги и покосился в его сторону горящими красными глазами. Отхватив еще кусок балки, зверь повернулся и одним длинным прыжком бросился на человека.

Дэндор, захваченный врасплох, даже не успел перехватить ружье поудобнее. Пришлось стрелять с бедра. Луч только опалил волчий загривок.

Не очень-то удачно. Дэндор метнулся в сторону, и когда огромная туша пронеслась мимо, прицелился и снес волку голову. Обезглавленный труп заскользил по снегу, кровь хлестала вокруг. И тут он чуть не погиб, потому что на долю секунды расслабился и забыл о втором звере, самке.

Он вспомнил о ней, только когда волчица прыгнула сзади, сбила его и прижала к мерзлой земле. Мощные когти одним махом содрали мясо с ноги. Дэндор заорал от боли, а страшные челюсти уже тянулись к его горлу.

Фонарик куда-то пропал, но ружье, по счастью, он догадался надеть на шею, и теперь оно словно само прижалось к плечу. Он надавил на спусковой крючок и дал полную мощность. Ослепительный луч прошил его собственную ногу вместе с волчьей лапой. Зверь ткнулся в снег, Дэндор выстрелил снова и провалился в черное беспамятство.

Очнулся Дэндор на столе в своей хижине. Над ним склонились Нона и незнакомый человек.

— Хорошенькую переделку ты себе устроил! — заверещала Нона, едва больной открыл глаза.

— Ногу-то, похоже, придется отрезать, — заметил незнакомец.

— Вы врач? — хрипло спросил Дэндор.

— Единственный во всем этом секторе, начиная от Альфы Центавра, отозвался человек.

— Больно… У вас не найдется болеутоляющего?

— Я вколол вам весь свой запас морфия. На Земле мы, может, и спасли бы ногу, но здесь… — Он безнадежно махнул рукой.

Ногу словно раскалили добела. Скрипя зубами от боли, Дэндор все же заметил гнусную ухмылку на губах Ноны, когда она говорила:

— А если без морфия и всякого такого ногу отчекрыжить, ему не очень больно будет, а, док?

— У меня в машине есть немного виски, — сказал доктор. — Сейчас принесу.

Он вышел, прихрамывая, а Нона наклонилась над Дэндором и заглянула ему в глаза.

— Тебе не будет больно, мой сладкий. Совсем не так больно, как бывало мне, когда ты уходил и бросал меня. Уходил в этот свой проклятый черный ящик.

— Нет, Нона, нет! Тебе не было больно. Ты ведь не… — Он чуть не ляпнул, что она не может испытывать боли, но прикусил язык, потому что не был уверен, так ли это на самом деле.

— А с одной-то ногой ты уж не заберешься в эту свою штуковину, сказала она. — Придется тебе остаться тут да быть со мной поласковей.

— Нет, Нона! Ты же не понимаешь!.. — Он смотрел на нее молящим взглядом, но тут вернулся доктор с квартой виски и черным саквояжем.

— Выпейте-ка для начала, — сказал он и протянул бутылку.

Дэндор быстро сделал большой глоток и не ощутил ничего, кроме вкуса плохого самогона.

Доктор резал и шил, а Дэндор ждал, когда у него от собственных воплей расколется череп, недоумевая, почему от его проклятий не лопаются веревки, которыми его привязали к столу, почему не исчезает склонившийся над ним мучитель.

— Ну, полагаю, теперь все, — сказал доктор, когда пациент в очередной раз пришел в сознание. — Только если не прижечь эту култышку, вы, чего доброго, изойдете кровью. Кроме огня-то у нас ведь нет ничего. Эй, женщина, помоги-ка мне нагреть кочергу.

Дэндор был в полном сознании, когда поймал брошенный через плечо взгляд Ноны, скользнувший от него к Имкону. Все понятно: «Теперь ты будешь принадлежать мне… Только мне!»

Да как она смеет! Сквозь плотный туман морфия, самогона и боли, Дэндор все пытался спросить себя, почему же она так его мучает? И никак не мог придумать ответ.

Пока доктор с Ноной хлопотали на кухне, разогревая железо, чтобы прижечь кровоточащий обрубок, оставшийся от ноги, черный, похожий на гроб ящик Имкона стоял перед глазами Дэндора, заполняя собой все.

Только боль, превысившая все мыслимые пределы терпения, дала ему силы скатиться со стола и, оставляя за собой кровавый след, доползти до черного ящика. Черный ящик. Дэндор уже не мог сообразить, почему ящик — это прекращение боли, покой, безопасность.

Он добрался до ящика, прежде чем они заметили, что пациент сполз со стола. Последним усилием он приподнялся и приложил ладонь к сенсорному механизму, который во всех возможных вселенных узнавал только его и только для него открывал крышку.

Почти замертво он рухнул в Имкон, и крышка бесшумно опустилась над ним.

Яркий теплый мир. Сияющие юные лица.

— О, Дэндор, милый мой, дорогой! — щебетала Сесилия, обнимая его мягкими, нежными руками.

— Ты вернулся! — с замиранием шептала Дафна.

— Мы так счастливы тебя видеть! — звенел голосок рыжеволосой Терри.

— О, как мы рады тебе! — вторила ей двойняшка Джерри.

— Я тоже, — объявил Дэндор, глядя на свою ногу — на свою совершенно целую, здоровую ногу, не чувствующую ни малейшей боли. — Слава Богу! Слава Богу, я вернулся!

Имкон сработал! Сработал еще раз! Он перенес его в воображаемый мир, а потом вернул в реальность — в чудесную, удивительную реальность!

Дэндор сел и обвел взглядом свой родной мир. Мир Земли 2230 года, сотню лет спустя после эпидемии. Тогда страшная болезнь принялась уничтожать мужские гены, очень скоро мужчин осталось всего несколько тысяч, и, естественно, каждый оказался в окружении целого гарема пылких и готовых на все женщин.