Журнал «Если», 1994 № 07 - Страница 70

Эмилио открыл огонь им в спину. У него застыла кровь от страшной догадки, от ожидания чудовищной беды. Кое-как он поднялся на колени, не замечая вражеских лучей, что дырявили склон вокруг него, и целясь в отверстие люка. Черная волна перехлестнула своих павших, затопила шлюз… и тотчас обратилась в стремительное бегство.

В шлюзе расцвело пламя, выплеснулось, мазнуло по солдатам и нападавшим. Донесся грохот, воздушная волна оторвала Эмилио от земли. Он рухнул навзничь в грязь и больше не шевелился. Тишина… Бой кончен, только дождевые капли шлепаются в лужи.

Вокруг него прыгали, бегали и щебетали низовики. Надо было встать и спуститься на площадку, туда, где погибли его люди, бросившие взрывчатку в шлюз…

Вспыхнули бортовые огни, заработали двигатели, и новые пучки энергии обрушились на склон.

«Живы, подонки!» — от ярости Эмилио заскрежетал зубами, едва ощущая чужие руки, которые хватали его за плечи и бока и силились оттащить за гребень. Низовики подползали к нему со всех сторон, в их щебете звучала мольба.

Затем умолкли и двигатели, и пушки. Огни мигали, но было ясно: кораблю уже не оторваться от поверхности планеты. Из шлюза просачивался дым.

Эмилио приподнялся, и низовики воспользовались этим, чтобы обхватить его и потащить наверх. Его ноги безвольно волочились по грязи. Чья-то узкая ладошка похлопала его по щеке.

— Ты хорошо, ты хорошо, — жалостливо произнес над ухом Топотун.

Они спустились с холма. Низовики стаскивали в котловину убитых и раненых. Вскоре из зарослей начали поодиночке и группами выходить люди и хиза.

— Эмилио! — услышал он голос Милико. Вслед за ней к нему спешили мужчины и женщины — те, кто должны были ждать в святилище. Едва не обезумев от счастья, Эмилио собрал остатки сил, поднялся, бросился навстречу жене, схватил ее в объятья и крепко прижал к груди… Но спустя мгновение к нему вернулась горечь невозвратимой потери.

— Ито, — проговорила Милико, — и Эрнст. Это они взорвали шлюз.

— Нам не спастись, — сказал Эмилио. — С корабля вызовут большой отряд.

— Не волнуйся, мы включали ком. В лесу. Один сеанс… Один-единственный коротенький сеанс. В святилище — ком второй базы. Мы их предупредили. Они уходят.

Превозмогая слабость, Эмилио оторвался от жены и посмотрел в сторону гребня, заслонявшего корабль. Пламя дюз озарило небосвод, угрожающе рыкнули двигатели — экипажу было уже не до стрельбы, он думал только о спасении.

— Надо спешить, — сказала Милико, поддерживая мужа.

— Спешить, спешить, — подхватили хиза, окружавшие их.

Одни шагали сами, других — безмолвных — несли хиза. Сначала — через гребень, затем — по мокрым зарослям… все дальше и дальше в холмы. Эмилио брел, пока не потемнело в глазах. Он опустился на влажные папоротники, но тотчас дюжина сильных рук подняла его и понесла дальше, быстро-быстро. И наконец — пещера в холме, черный проем среди скальных выходов.

— Милико, — позвал он, испытывая иррациональный, атавистический страх при виде темного узкого лаза. Милико взяла его за запястье, повела за собой и отпустила, когда Эмилио обхватили тонкие мохнатые руки.

— Все будет хорошо, — прошептала ему на ухо Милико. — Мы все здесь поместимся. Не бойся.

Они отстали. «Австралия» повернула, «Тихий океан» сбился со следа. Беда миновала, и как только эта новость разлетелась из рубки по всем каналам связи, Сигни услышала дружный вздох облегчения.

— Не расслабляться! — крикнула она. — Контроль повреждений, займитесь делом.

Перед глазами у нее расплывались человеческие лица и аппаратура — возможно, по вине алкоголя, хотя Сигни сомневалась в этом. Ей казалось, что умопомрачительные маневры полностью выжали из нее хмель.

Урона «Норвегия» почти не понесла. Графф, которому принадлежало оперативное командование, ненадолго уступил свой пост Тершеду из дополнительной смены, чтобы самому взглянуть на телеметрические устройства. На его потном лице застыла гримаса глубочайшей сосредоточенности. Бортовая гравитация уже вышла из боевого синхронизма, и все наслаждались привычным стабильным весом.

Сигни поднялась и прислушалась к донесениям дальнего скана, проверяя свои рефлексы. Ноги держали вполне надежно. Она огляделась: вахтенные офицеры, косившиеся в ее сторону, тотчас вернулись к работе. Сигни откашлялась и нажала кнопку общего оповещения.

— Говорит Мэллори. Похоже, «Австралия» решила, что овчинка выделки не стоит. Она возвращаются к Мациану — громить Пелл. Это входит в план командования. Потом Флот отступит к Солнечной и Земле — это тоже входит в план. Он принесет туда войну. Вот так обстоят дела. Но я не желаю в этом участвовать. Если вы согласны подчиняться мне, то мы полетим своим курсом, будем воевать, как прежде. А хотите обратно к Мациану, так нет ничего проще. Выдайте меня, и он охотно вас простит. Он дорого даст за возможность разделаться со мной. Если среди вас наберется достаточно желающих, можете сторговаться с Мацианом, но сама я к нему не вернусь. И никто, кроме меня, не будет командовать «Норвегией», пока большинство из вас не решат иначе.

По всем каналам кома пронесся неясный шепот. Вскоре в нем появился отчетливый ритм:

«Сигни… Сиг-ни… Сиг-ни… Сиг-ни…»

Ритм перекинулся в рубку:

— Сиг-ни!

Вахта встала со своих мест. Стиснув зубы, Сигни обвела подчиненных взглядом и дала себе слово, что самообладание не изменит ей даже на этот раз. Эти люди принадлежали ей. И «Норвегии».

— Сесть! — рявкнула она. — Что вы себе позволяете?

Опасность еще не миновала — возможно, «Австралия» совершала отвлекающий маневр. Полагаться на скан не стоило — рейдероносцы летели слишком быстро, и местонахождение «Атлантики» с «Тихим океаном» было всего лишь предположительным. Кроме того, они могли выпустить рейдеры.

— Попробуем прыгнуть, — сказала Сигни. — Переждем в стороне.

Рейдеры «Норвегии» остались у Пелла. Если повезет, они продержатся какое-то время — Мациану, наверное, пока не до них. Главное, чтобы экипажам хватило выдержки, чтобы они верили: Сигни вернется за ними при первой же возможности. Обязательно вернется. Иначе нельзя — «Норвегии» позарез нужна защита рейдеров. Для них разумнее всего было бы отойти к предполагаемому укрытию рейдероносца. Ведь Сигни никогда их не бросала. И Мациан знал об этом.

Изгнав из головы мысли о рейдерах, она вызвала лазарет.

— Как там Ди?

— Лучше некуда, — ответил грубоватый голос. — Пустите меня к себе.

— Ни за что на свете. — Сигни переключилась на один из кубриков: — Как самочувствие пленных? Кости целы?

— Целехоньки.

— Приведите ко мне обоих.

Она уютно расположилась на диване, посматривая на экраны и рассчитывая в уме местонахождение «Норвегии» относительно эклиптики Пелла. Чтобы обезопасить себя при прыжке, корабль отдалялся от нее на полусветовой скорости. Контроль за повреждениями сообщил о полной — до вакуума — декомпрессии пораженного отсека, сквозь пробоину в космическую стужу унеслось кое-что из корабельных внутренностей… К счастью, ничего серьезного. Никого не убило и не ранило, «Норвегия» не утратила способности прыгать. Все перевели дух.

Настало время уходить. Уже около часа по кораблям носятся вести о ее бунте — если они еще не дошли до Унии, то дойдут с минуты на минуту. И тогда кораблю-одиночке поблизости от станции придется туго.

На пульте перед Сигни вспыхнула лампочка. Капитан развернулась вместе с диваном к пленникам, прошедшим в рубку со стороны кормы. У обоих руки были скованы за спиной — разумная мера предосторожности, очень уж тесны проходы между аппаратурой. Ни разу еще на мостик «Норвегии» не ступала чужая нога, но этот случай был особым, сейчас у Сигни гостили Джошуа Толли и Дэймон Константин.

— Приговоренным дана отсрочка, — усмехнулась она. — Вы это хотели узнать?

Видимо, они не поняли. Во всяком случае, оба смотрели на Сигни недоверчиво и с опаской.