Журнал «Если», 1994 № 07 - Страница 65

Взор Мациана перебежал на Эджера и вернулся к Сигни.

— Я слышал другую версию: что вы не позволяете вашим десантникам ходить поодиночке, что даже в так называемых увольнениях они выполняют ваши приказы. Расхаживая целыми отделениями с офицерами во главе, они насаждают в доках свои порядки. Что поведение десантников и экипажа «Норвегии» на станции — это надругательство над субординацией и злостное неподчинение моим приказам.

— Сэр, отпуская солдат в увольнения, я не возлагаю на них никаких обязанностей. Но и не запрещаю хождение группами, поскольку так безопаснее посещать бары, доступные всем, кроме военнослужащих с «Норвегии». Такое отношение к моим подчиненным культивируется во всех экипажах, и неделю назад я направила к вам жалобу по этому поводу.

С минуту Мациан молча смотрел на нее, медленно барабаня пальцами по столу. Наконец повернул голову к Эджеру.

— Я не спешил протестовать, — заговорил Эджер, — но обстановка сейчас тяжелая… Очевидно, сказывается разница во взглядах на управление Флотом в целом. По причинам, гадать о которых мне не хочется, в некоторых экипажах и подразделениях пестуется фанатичная преданность своим капитанам и кораблям.

Сигни набрала полную грудь воздуха, уперлась ладонями в стол, но в последнее мгновение справилась с гневом и осталась в кресле. Ум работал трезво и холодно. Эджер и Мациан всегда были близки… даже слишком близки, давно подозревала она. Тут, как говорится, третий — лишний. Сигни справилась с дыханием и откинулась на спинку кресла, глядя только на Мациана. Идет война, и «Норвегии» приходится лететь по самой что ни на есть крутой дуге, покоряясь амбициям Мациана и Эджера.

— Стрельба по своим, — заговорила она, — это всегда очень неприятно. Господа, мы с вами — старейшие на Флоте. Долгожители. Скажу откровенно: я знаю, что нам предстоит, знаю, что моя деятельность по наведению порядка на станции — мартышкин труд. По вашему приказу я выполняла черную работу, и выполняла ее неплохо. Я не делилась своими догадками с экипажем и десантниками «Норвегии», предпочитая плыть по течению. Солдатам позволено делать все, что им вздумается, поскольку нас не заботит, какую память о себе мы оставим. Пелл будет снят с шахматной доски, его выживание противоречит нашим интересам. У вас теперь совершенно иные планы, и вы подводите нас к ним постепенно, чтобы не травмировать нашу психику. Когда вы наконец раскроете карты, нам останется только признать: да, ваш вариант — единственно разумный. Солнечная, не правда ли? Земля. Предстоит далекий и рискованный поход, и прежде чем отправиться в него, нужно обеспечить себе безопасный тыл. Флот над Компанией… Что ж, может быть, вы и правы. Это давно имеет смысл, еще с тех пор, как Компания бросила нас на произвол судьбы. Но нам не добраться до Солнечной, если на Пелле исчезнет дисциплина — цемент, на котором десятилетиями держался Флот. А ведь именно к этому приведет дискриминация. Подумать только: меня учат командовать «Норвегией»! Если это будет продолжаться, наш Флот расползется по швам. Вы отбираете у десантников значки и эмблемы, вы обезличиваете и унижаете их… Как бы вы это ни называли, ни к чему хорошему оно не приведет. Вопреки всем правилам и традициям экипажи заставляют подстраиваться под единый стандарт. Капитаны, не видя перед собой иного врага, исподволь настраивают своих подчиненных против «Норвегии», поощряют драки… За десятилетия своего существования Флот никогда не был единым целым, но в этом-то и заключалась наша сила! Каждая победа Флота — заслуга свободного корабля. Подстригите нас под одну гребенку, и мы станем предсказуемы, а поскольку наши корабли можно по пальцам перечесть, от нас и следа вскоре не останется.

— Забавно, — тихо проговорил Мациан. — Вы ратуете за изоляцию экипажей и при этом больше всех пеняете на отсутствие дисциплины. Занятная софистика, вы не находите?

— Мне приказали встать в строй, изменить сложившийся на моем корабле порядок. Я подчинилась, но мои люди восприняли это как оскорбление, нанесенное не им, а «Норвегии». А чего еще вы ожидали, сэр?

— Поведение солдат ясно выражает умонастроение облеченных ответственностью офицеров и капитанов, не правда ли? Возможно, они пользуются вашей поддержкой.

— А виновники инцидента в «Маккарти» разве не пользовались чьей-то поддержкой?

— Сэр, — подсказал Мациан.

— Прошу прощения — сэр.

— Ваши люди вошли в бар и отняли пленных у солдат, которые произвели арест. Вам это не напоминает захват чужих трофеев?

— Захват чужих трофеев? Отбить пленных у толпы пьяных отпускников в портовом кабаке?

— В доковой штаб-квартире, — буркнул Эджер. — Мэллори, выбирайте выражения.

— В этой вашей «доковой штаб-квартире» было полно нетрезвой и буйной солдатни, и куда, позвольте спросить, подевался дежурный офицер? Между прочим, один из пленных — собственность «Норвегии», а второй — высокопоставленный станционный чиновник, оказавший мне существенную помощь при оборудовании доков для нашей стоянки. Вопрос: почему пленных затащили в так называемую штаб-квартиру, вместо того чтобы отправить их в специальные помещения синего дока или на ближайший корабль, то есть на «Африку»?

— Солдаты, производившие арест, доложили своему сержанту. А он присутствовал в штаб-квартире, когда туда ворвался ваш майор.

— Вы просто пытаетесь покрыть негодяев, напавших на майора Янца. Если бар «Маккарти» — штаб-квартира дока, то майор Янц имел полное право войти туда и употребить власть для наведения порядка. Но его пытались выгнать под тем предлогом, что так называемая «доковая штаб-квартира» — территория «Австралии». И присутствовавший там сержант нимало не возмутился нарушением субординации. Как может штаб-квартира десанта быть частным владением одного корабля? Неужели нам следует предположить, что некоторые капитаны толкают свои экипажи к сепаратизму?

— Мэллори! — с укором произнес Мациан.

— Суть вот в чем, сэр. Майор Янц в надлежащей форме приказал передать задержанных под его охрану и не встретил содействия сержанта с «Австралии». Напротив, сержант постарался спровоцировать эксцесс.

— В этом эксцессе погибли двое моих десантников, — зло проговорил Эджер. — В перестрелке. Скоро мы выясним, кто ее начал.

— Я тоже постараюсь это выяснить, капитан. И позабочусь, чтобы вы получили копию доклада о расследовании.

— Капитан Мэллори, — приказал Мациан, — вы подадите мне рапорт, и незамедлительно. А что касается пленных, то меня не интересует, как вы поступите с ними. Мне безразлично, на каком они корабле. Капитан Мэллори, нравится это вам или нет, но вы — в строю. Прежде мы всегда действовали порознь, тут вы правы, но теперь нам предстоят совместные операции, и некоторым из нас — вольным птицам — это совсем не по вкусу. Они любят командовать, но не любят подчиняться. Я ценю вас, капитан. Вы умеете глядеть в корень. Да, вы не ошиблись насчет Солнечной. И неспроста высказали нам свои соображения. Очевидно, вы рассчитываете, что мы посвятим вас во все планы и привлечем к подготовке операции. Иными словами, вы хотите маршировать в первом ряду. Это очень хорошо, капитан, но прежде необходимо научиться строевому шагу.

Сигни не шелохнулась и не отвела глаза под жестким взором Мациана.

— Даже не зная, куда придется маршировать?

— Вы знаете, куда мы маршируем. Все ваши предположения правильны.

— Хорошо, — спокойно произнесла она, кольнув Эджера взглядом и снова посмотрев на Мациана. — Я согласна учиться строевому шагу. Я буду исполнять приказы точно так же, как и все остальные капитаны. Мне непривычно играть в команде, но это поправимо.

Мациан кивнул. Его красивое актерское лицо осталось совершенно бесстрастным.

— Итак, проблема улажена. — Он встал, подошел к буфету, вытащил из зажимов бутылку бренди, а из застекленного отделения — рюмки и наполнил их. Вернулся, поставил рюмки перед собой, затем обеими руками подвинул две — Эджеру и Сигни. — Надеюсь, она улажена раз и навсегда. — От сделал глоток. — Будут еще жалобы?