Журнал «Если», 1994 № 04 - Страница 24
Поздно вечером его вызвали еще раз. Тейлор шел неохотно, ощущая себя не в форме: эти внезапные вызовы куда сильнее действуют на нервы, чем многочасовые сеансы игры. До сегодняшнего дня он совершенно точно знал, что отправляется играть с Крысоглазым в арки-маларки, теперь же нет никакой уверенности. Вполне могут пригласить и на центральную роль в сцене, в буквальном смысле захватывающей дух.
Войдя в комнату, он сразу понял, что ситуация изменилась. Игровая доска по-прежнему стояла в центре стола, но Крысоглазого не было — впрочем, как и вооруженной стражи. Его ожидали трое — Толстобрюхий, Паламин и некий приземистый, крепко сбитый тип, производивший странное впечатление: казалось, в реальном мире он пребывает лишь телесно. Толстобрюхий хранил оскорбленный вид честного бизнесмена, обремененного контрольным пакетом акций прогоревшей нефтяной компании. Паламин выглядел чрезвычайно недовольным и фыркал, как лошадь. Третий же, казалось, изучал некий феномен на другом конце Галактики.
— Сесть, — выплюнул Паламин. Тейлор сел.
— Марникот, скажите ему. Плотный субъект, частично вернувшись на Гомбар, начал педантичным тоном:
— Понимаете ли, я почти не смотрю видео. Идиотское развлечение для плебеев, которым делать больше нечего.
— Ближе к делу! — нетерпеливо бросил Паламин.
— Однако, случайно услышав, что вы вот-вот побьете рекорд, — безмятежно продолжал Марникот, — я вчера вечером заглянул в видеоящик; Мне тут же все стало ясно. — Он сморщился и кратким жестом намекнул на дурной запах. — Чтобы закончить вашу игру, потребуется минимум два в шестьдесят четвертой степени минус один ход. — Совершив мгновенный полет в воображаемый мир, он благополучно вернулся и мягко закончил: — Это очень большое число.
— ОЧЕНЬ БОЛЬШОЕ! — Паламин фыркнул так, что в ушах зазвенело.
— Предположим, — продолжал Марникот, — игроки будут перемещать эти диски со всей доступной им скоростью, причем круглосуточно, без перерывов на сон и обед. Когда, по-вашему, завершится игра?
— Приблизительно через шесть миллиардов террианских столетий, — спокойно ответил Тейлор, словно речь шла о четверге будущей недели.
— Я не знаком с вашим летосчислением, но могу сообщить, что ни вы сами, ни тысяча поколений ваших прямых потомков до этого не доживут. Надеюсь, вы не станете спорить?
— Не стану, — признал Тейлор.
— И вы продолжаете утверждать, что это террианская игра?
— Да.
Марникот беспомощно развел руки в знак того, что ему больше нечего сказать. Паламин неприятно оскалился.
— Мы не можем считать предложенное вами занятие подлинной игрой, если в нее никто не играет. Можете ли вы поклясться, что эта так называемая игра действительно практикуется на Терре?
— Да.
— Кто же эти?..
— Это священнослужители Бенаресского храма.
— И давно они играют?
— Скоро две тысячи лет.
— Из поколения в поколение?
— Совершенно верно.
— То есть каждый игрок тратит свою жизнь без надежды увидеть результат?
— Именно так.
— Тогда ЗАЧЕМ они это делают?! — взорвался Паламин.
— О, это важная часть их религиозных убеждений: как только последний диск займет свое место, наступит конец света.
— Они что, все ненормальные?
— Не более чем игроки в алезик. В конце концов, в него играют столь же долго и тоже без всякой видимой пользы.
— Но это не бесконечная игра, а серия отдельных партий! Даже при самом богатом воображении нельзя назвать игрой бессмыслицу, которую нельзя закончить.
— В ваших правилах проведения игр говорится о необходимости результата. И ни слова о том, в какой срок он должен быть достигнут. Арки-маларки не бесконечная игра. Финал, несомненно, будет. Разве не так? — обратился Тейлор к Марникоту, исполнявшему роль непререкаемого авторитета.
— Игра определенно конечна, — произнес последний, не в силах отрицать очевидный факт.
— Значит, так! — взял тоном выше Паламин. — Значит, считаете себя умнее нас?
— Без комментариев, — сказал Тейлор, всерьез сомневаясь в данном утверждении.
— Но мы умнее! — гнусно усмехаясь, заявил Паламин. — Вы надули нас, и мы отплатим тем же. Игра конечна, стало быть, будет продолжена до победного конца. Вы станете играть недели, месяцы, годы, пока не скончаетесь от старости и хронического переутомления. Наступит время, когда при одном взгляде на эти проклятые диски вы начнете молить о милосердной смерти, но подобной чести не дождетесь! Вы будете играть. — Он триумфальным жестом указал на дверь. Увести! Разнося ужин, тюремщик предупредил:
— Мне сообщили, что с завтрашнего утра игра пойдет регулярно. Не понимаю, зачем сегодня устроили неразбериху.
— Чтобы пообещать мне судьбу худшую, чем смерть, — объяснил Тейлор. Тюремщик изумленно выкатил глаза. — Да-да. Я вел себя очень, очень плохо.
Партнера, очевидно, посвятили в суть дела, поскольку он облекся в броню философского восприятия жизни, играя ровно, но без всякого интереса. Однако долгие часы однообразных движений мало-помалу разъедали панцирь равнодушия не хуже ржавчины, и неизбежное произошло. На пятьдесят второй день игры, около полудня, Крысоглазый обнаружил, что может сделать только одно: переместить большую часть дисков обратно на первый стержень, один за другим. Он сбросил деревянные кломпы, заменявшие ему башмаки, затем босиком четыре раза обежал комнату по кругу, жалобно блея, как овца. Толстобрюхий чуть не свернул шею, завороженно следя за ним. Когда два стражника выносили несчастного, он все еще продолжал блеять. Прихватить кломпы они забыли.
Тейлор продолжал сидеть, уставясь на диски и стараясь подавить подступившую панику. И что теперь? Если Крысоглазый сдвинулся окончательно и бесповоротно, его могут объявить проигравшим, игру законченной, и настанет время тонкого шнурка. С другой стороны, незаконченная игра остается незаконченной, независимо от того, что одному из игроков прополаскивают мозги в психушке. Если официальные лица встанут на первую точку зрения, придется изо всех сил отстаивать вторую. Это может оказаться затруднительным, особенно когда тебя волокут к столбу. Единственная твердая опора — нежелание гомбарийцев разрушать вековые устои. Миллионы видеозрителей получат дурное впечатление о властях. Если подумать, и от глупого ящика для идиотов бывает польза!
Опасения Тейлора оказались безосновательными. Гомбарийцы, твердо решив обратить его жизнь в утонченные адовы муки, позаботились о подготовке сменных игроков. Их рекрутировали из числа мелких преступников, чьи амбиции никогда не достигали уровня, награждаемого столбом с петлей. Так что после краткого перерыва появился очередной партнер. Это была личность с бегающими глазками и длинной физиономией, украшенной двойным подбородком, смахивающая на тупую, раскормленную ищейку. Чтобы связать несколько слов в стандартную фразу «я тут ни при чем, шеф», новичку приходилось совершать немалое интеллектуальное усилие. Целый месяц ушел на то, чтобы вдолбить ему правила (только один диск за один ход и никогда, никогда, НИКОГДА не класть больший диск на меньший!), но игра была продолжена.
Тупой продержался неделю. Он переставлял диски медленно и боязливо, словно ждал немедленного наказания за неверный ход, выказывая явное раздражение, когда видеоящик — не слишком часто, но регулярно — издавал тикающие звуки, означающие прямую передачу. Тейлор уяснил, что по какой-то, известной лишь ему самому причине, новый партнер не желает демонстрировать собственную внешность всему населению планеты. На седьмой день Тупой решил, что с него достаточно. Без всякого предупреждения он выскочил из-за стола, подбежал к видеокамере и очень быстро проделал целую серию странных жестов. Тейлор, разумеется, ничего не понял, но Толстобрюхий чуть не свалился со стула, а стражников, как пружиной, выбросило с мест. Они вытащили Тупого за руки и за ноги, как лягушку.
Следующим оказался свирепый субъект с квадратной челюстью. Он с размаху шлепнулся на стул, уставился на соперника и подвигал волосатыми ушами. Тейлор, не без оснований считая этот трюк одним из своих личных достижений, немедленно ответил тем же. Напарника чуть не хватил удар.