ЖУРНАЛ «ЕСЛИ» №11 2007 г. - Страница 51
Но отвращение, которое испытала Тата, представляя себе, как будет спускаться по лестнице, заросшей экскрементами своих дворовых приятелей, было совсем небольшим по сравнению с той физиологической, необоримой гадливостью, что внушал ей Веталь – с его кривыми улыбками и шепелявой, под урку, речью.
Вдруг Тата вспомнила о коробке спичек, он лежал рядом с электрочайником на столе. Тихонько возвратилась, схоронила коробок в нагрудном кармане сарафана и юркнула в темный лаз, притворив за собой дверь.
Тата никогда не была трусихой. Не боялась ни высоты, ни пауков, ни страшилок про морское диво Ктулху и Черную Руку.
И все-таки, когда она обнаружила, что мрак за ее спиной уплотнился и стал как будто упругим, даже ее бесстрашное сердечко присмирело.
«Бояться очень глупо, надо идти дальше!» – подбодрила себя она.
Четверть часа прошло с тех пор, как Тата достигла конца каменной лестницы, начинающейся в Магазине, и, очутившись под сенью высокого черного свода, несмело двинулась вперед, держась рукой за стену.
Запах фекалий уже давно развеялся – забираться так далеко от двери Магазина приятели Веталя не отваживались. Зато утвердился запах гнили. Казалось, гнил сам воздух.
Шлепающим звукам Татиных шагов аккомпанировал плещущий рокот воды, но откуда именно он доносился – Тата не могла разобрать. Как будто отовсюду разом.
Звук этот обнадеживал Тату. Ей казалось, он подтверждает ее теорию, согласно которой она находилась под самым брюхом «черепахи», где что-то такое, индустриальное, с водой происходит. А коль скоро так, значит вот-вот впереди покажется лестница, родная сестра той, по которой она спустилась, только ведущая наверх…
Она чиркнула спичкой (это была уже третья, еще нескоро Тата поймет, что спички следует экономить). Бетонный свод впереди безнадежно длился.
Коридор, по которому она теперь шла, был сравнительно чистым, прямым, сухим и почти нестрашным. На его стене были начерчены таинственные аббревиатуры «АВХ-1», «НН-НП»… Тата не понимала, конечно, их смысла, но буквы, милые русские буквы, согревали – в самом их кириллическом образе мреяло что-то родное, школьное. Погладив очередную абракадабру подушечками пальцев, Тата двинулась дальше.
Когда коридор начал как бы нехотя забирать вверх, Тата вновь воспряла духом.
«Значит, правильно я догадалась!» – подумала она. И еще: «Как здесь холодно…»
Тата заторопилась, ускорила шаг, но вдруг споткнулась о бетонный наплыв и нелепо растянулась на полу. Подобралась.
«Не страшно», – утешала себя она, стараясь не вспоминать, как настырно саднит ободранная коленка.
Впрочем предвкушение скорого избавления заставило Тату совсем позабыть о боли. Она вслепую отряхнула сарафан и как могла быстро зашагала к грезящейся цели, вот здесь, должно быть здесь, за этим порожком.
Однако никакой лестницы наверх, в Магазин-близнец, за порожком не обнаружилось. Коридор рывком уходил вправо и… вниз.
Еще одна спичка уныло потухла.
Тата шморгнула носом.
Ослепленные пламенем глаза нехотя привыкали к кромешной темноте, плавно переходящей в кромешную, склепную тишину и обратно.
«Наверное, надо назад», – рассудила Тата и неуверенно обернулась.
Чернота. И позади, и впереди она была как будто одинаковой. Но чернота впереди все же казалась чуть более привлекательной, поскольку незнакомой.
А вот чернота сзади… С каждым мгновением становилась она все более недружелюбной. На нее все меньше хотелось смотреть. В нее не хотелось снова входить. Это была уже «использованная» чернота.
Но главное, там, за завесой плотного смрада, ее ждал Веталь и его глумливые приятели.
«Нет, назад никак нельзя», – с тяжелым вздохом решила Тата.
Она сделала три неуверенных шага. От тщетных попыток разглядеть что-либо у нее начали слезиться глаза.
Тата грубо растерла набрякшие веки пальцами и решила, что дальше пойдет с закрытыми глазами. Вытянув вперед руки. «Как робот», – подумала она, и эта метафора очень ей понравилась. Она напоминала о мультфильмах, где роботам все нипочем.
Так она и двигалась – медленно, монотонно, механическими мелкими шажками слепой.
Все дальше удалялась Тата от Магазина, от «черепахи», от безмятежности своего медленно иссякающего детства.
Наконец удача как будто улыбнулась ей.
Коридор влился в коротенький, с бетонными кольцевыми наростами проход, затем был шершавый пандус, ведущий в гору. Вскоре возник еще один тоннель, который вдруг сошелся с более просторным собратом, по дну которого протекала… речушка!
Тата обрадовалась ей, как радуются знакомому лицу в скучном заграничном отеле. Вода! По крайней мере, можно думать, что в воде кто-то живет. Ну кто-кто… рыбки какие-нибудь, головастики, червяки… Живые, добрые, глупые твари. Вода облизывала ноги Таты жирным, теплым языком.
Беспечно чиркая спичками, Тата захлюпала вперед, прилежно прикусив губу. Как же она обрадовалась, когда за плавным поворотом тоннеля послышался задорный собачий лай!
Звуки эти не казались гулкими, ухающими, как если бы собака находилась в тоннеле. Да-да, доносились они откуда-то… снаружи! Из большого, напоенного летом мира!
Взволнованно дыша, Тата миновала поворот.
И застыла, на миг сраженная блаженной картиной – злая чернота редеет, истончается до серого мерцания и превращается… в столб медового света, пронзающего подземелье!
– Вот же классненько… Классненько! – ликуя, прошептала Тата.
Она сощурилась, приглядываясь. Все так и есть! И это никакой не мираж!
Тату подхватила и понесла волна счастья.
Она задорно шагала по руслу тоннельного ручья, поднимая мириады мутных брызг.
Не прошло и пяти минут, как она оказалась в центре вожделенного золотого столба. Там ручей образовывал нечто вроде отмели. Тата откинула со лба мокрые от пота волосы, выбралась на отмель и посмотрела вверх.
Итак, она находилась совсем недалеко от поверхности. Метрах в трех-четырех.
Прямо над ней зияла дыра распахнутого канализационного люка. Когда-то к ней, по сделавшейся вдруг совершенно плоской стене тоннеля, вели железные скобы-ступени. Теперь их не было.