Жуков. Рожденный побеждать - Страница 41

Из этой директивы видно, что Ставка ВГК сумела правильно предугадать основные направления наступления противника и пыталась принять превентивные меры. Однако у советского командования не имелся документально оформленный план ведения оборонительной операции на московском направлении. Времени на его подготовку не было, как и на организацию устойчивой обороны катастрофически не хватало.

30 сентября противник перешел в наступление на орловском, а 2 октября – на вяземском направлениях. 3 октября он прорвал оборону войск Западного фронта на глубину 50 км, на Резервном фронте – на 80. В полосе Брянского фронта противник преодолел 200 км и захватил Орел. Брянский фронт, будучи рассеченным ударами на нескольких направлениях, потерял свою боеспособность и, неся потери, разрозненными группами отходил на восток. Над его войсками нависла угроза окружения. Сгущались тучи над Западным и Резервным фронтами, оборона которых была также разбита. Обстановка с каждым часом накалялась, а приказа на отход все не было. Лишь в 18 часов 35 минут 5 октября Ставка ВГК разрешила командующему Брянским фронтом отвести 50-ю армию на вторую полосу обороны к западу от Брянска, 3-ю армию – на рубеж р. Десна и 13-ю армию – на фронт Кокаревка, Крупец, Дмитриев-Льговский. Командующему Западным фронтом предписывалось в ночь с 5 на 6 октября отойти на линию Осташков, Селижарово, Бекетово, Ераево, Хмелевка, станция Оленино, Большие Воробьи, Болышево и далее вдоль восточного берега р. Днепр до г. Дорогобуж, Ведерники. В подчинение командующему фронтом передавались из Резервного фронта 31 и 32-я армии. Этому фронту в составе 24, 43 и 33-й армий приказывалось в ночь с 5 на 6 октября отойти на линию Ведерники, Хлысты, Митишкино, Шилово, Лазинки, Городечня, Ключи, Глагольня, Мосальск, Серпейск, Хлуднева, станция Шахта, Жиздра.

О том, как развивались события на подступах к Москве, можно судить из доклада от 6 октября старшего майора госбезопасности Леонтьева и майора госбезопасности Клепова наркому внутренних дел Л. П. Берии:

«По Вашему заданию 5 октября в 17 часов мы выехали с двумя опергруппами по маршруту Москва – Подольск – Малый Ярославец – Ильинское.

В результате ознакомления с положением на месте, опроса отходящих военнослужащих и разведки установлено следующее:

2 октября на стыке 43 и 33-й армий противник просочился в сторону Кирова, занял Киров и Спасск-Деменск (Спас-Деменск. – Авт.).

5 октября в 6 км южнее Юхнова противником был выброшен парашютный десант, состоящий ориентировочно из 40 человек и 12 танкеток. К 18 часам 5 октября противник силой до одного батальона при 12 танкетках с минометами, заняв Юхнов, вышел на рубеж реки Угра и оседлал Варшавское шоссе, где вступил в бой с находившимся в этом районе авиадесантным батальоном нашей 53-й авиабригады.

После того как противник просочился в стыке 33 и 43-й армий, тыловые части этих армий начали панически бежать и 5 октября с раннего утра растянулись по шоссе до самой Москвы.

Во второй половине дня 5 октября частично силами районных органов НКВД, а затем при нашей помощи были организованы небольшие заслоны в Ильинском, Малом Ярославце, Боровском, Каменке и в направлении Медынь – Калуга, которые задерживают отступающие части и отдельные группы военнослужащих… Для уничтожения противника на реку Угра из Ильинского выброшена одна рота курсантов Подольских курсов и 2 противотанковых батарей с задачей соединиться с нашим десантным батальоном, находящимся на Угре.

В Ильинском из числа задержанных красноармейцев и начсостава по состоянию на 22–23 часа 5Х организован отряд для обороны в составе 300 человек, который расположился на линии укрепрайона № 37. У отряда две пушки 75-мм, 3 ППД, 3 станковых пулемета, один ручной пулемет, 206 винтовок. Командует этим отрядом начальник Мало-Ярославецкого гарнизона полковник СМИРНОВ…»

Положение, с которым столкнулись представители госбезопасности Леонтьев и Клепов, было характерным и для других фронтов. Для восстановления порядка принимались различные меры, в том числе и весьма сурового характера. Так, заместитель начальника Управления Особых отделов НКВД СССР комиссар госбезопасности 3-го ранга С. Р. Мильштейн докладывал 10 октября Л. П. Берии о том, что с началом войны и по 10 октября в соответствии с постановлениями Особых отделов и приговорами военных трибуналов расстреляно 10 201 человек, в том числе перед строем – 3321 человек. По фронтам эти данные распределялись следующим образом: Ленинградский: арестовано – 1044, расстреляно – 854, расстреляно перед строем – 43; Карельский – соответственно 468, 263 и 132; Северный – 1683, 933 и 280; Северо-Западный – 3440, 1600 и 730; Западный – 4013, 2136 и 556; Юго-Западный – 3249, 868 и 280; Южный – 3599, 919 и 191, Брянский – 799, 389 и 107, Резервные армии – 2516, 894 и 157 человек.

Эти данные показывают, что наибольшее количество арестованных приходится на Северо-Западный, Западный (в командование этим фронтом Жуков вступил только 11 октября), Юго-Западный и Южный фронты – 14 301 человек, или 55,2 % от общего числа арестованных. Из них расстреляно 5523 человека, или 54,1 % от общего количества расстрелянных. Приведя эти цифры, мы преследуем цель показать, что обвинения Жукова в особой жестокости, нередко звучащие в исторической литературе, лишены основания. «Особой жестокости» не было. Жуков, как и многие командующие фронтами и армиями, действовал жестко, переходя иногда и пределы жесткости. Но обстановка того времени не позволяла поступать по-иному: на карте стояла судьба страны.

Ухудшение обстановки на центральном направлении и стало причиной вызова Жукова из Ленинграда в Москву. Сталин был болен и принял Георгия Константиновича в своей кремлевской квартире. Он поручил ему незамедлительно выехать в расположение войск Западного и Резервного фронтов, чтобы разобраться, что же там происходит. Затем Сталин поинтересовался мнением Жукова относительно намерений противника под Ленинградом. Георгий Константинович ответил, что в ближайшее время нового наступления там не ожидается, так как враг понес большие потери и перебросил танковые и моторизованные дивизии из-под Ленинграда куда-то на центральное направление. Эти соединения, вероятно, будут применены для наступления на Москву.

6 октября в полвосьмого вечера маршал Шапошников по поручению Ставки ВГК подписал директиву № 002684 о командировании в район действий войск Резервного фронта генерала армии Жукова в качестве представителя Ставки. В директиве подчеркивалось: «Ставка предлагает ознакомить тов. Жукова с обстановкой. Все решения тов. Жукова в дальнейшем, связанные с использованием войск фронта и по вопросам управления, обязательны для выполнения».

Жуков, получив необходимые документы, немедленно выехал в штаб Западного фронта. До Красновидова, где располагался штаб, он добрался поздней ночью. Застал на месте командующего фронтом генерала И. С. Конева, начальника штаба генерала В. Д. Соколовского, члена военного совета Н. А. Булганина. Они пытались облегчить участь войск, окруженных западнее и северо-западнее Вязьмы. Вечером 5 октября генерал Конев приказал генералу Рокоссовскому передать участок с войсками генералу Ф. А. Ершакову, а самому со штабом 16-й армии прибыть 6 октября в Вязьму и организовать контрудар в направлении Юхнова. Сообщалось, что в районе Вязьмы Рокоссовский получит пять стрелковых дивизий со средствами усиления. «Все это было совершенно непонятно, – вспоминал Константин Константинович. – Севернее нас, в частности у генерала Лукина, обстановка складывалась тяжелая, каковы события на левом крыле фронта и южнее, неизвестно… Тут были товарищи Лобачев, Казаков, Малинин, Орел. У них, как и у меня, телеграмма эта вызвала подозрения. Помню возглас начальника штаба:

– Уходить в такое время от войск? Уму непостижимо!

Я потребовал повторить приказ документом за личной подписью командующего фронтом. Ночью летчик доставил распоряжение за подписями И. С. Конева и члена Военного совета Н. А. Булганина».