Жук в Муравейнике (СИ) - Страница 77

— К тому времени Щенок прокапал там сантиметровый лаз, так что может и сам бы выбрался, — задумчиво чешет затылок Кейн, — когда-нибудь.

Главное, что Лекса освободили вовремя, это просто счастье какое-то! Скрючившись на полу, я задумчиво поглаживаю кончик хвоста Пули — единственное, до чего я могу достать из такого положения.

— Там папка… — вдруг вспоминаю я о документах, собранных частным детективом для Толлека. Они же могут навредить Кириллу, если попадут не в те руки.

— Нашел, — Кирилл спокойно вытаскивает из-за пазухи какую-то папку, перелистывает и запихивает обратно. — Мы вообще много чего интересно там нашли.

— Этот придурок — твой приятель и несостоявшийся любовник — оставил в терминале свои плаксивые дневнички, — кривится Кейн.

— Так что нам не составит труда раскрыть сразу несколько преступлений. — Кирилл бросает красноречивый взгляд на Кейна, — в том числе получение доступа к личной почте офицера стражей…которое тот прошляпил.

— Я заметил, — Кейн словно съел тухлый лимон, — но я думал, что это ты по моим файлам шаришься.

— Так, кто там, — Кирилл оборачивается в группе своих подопечных, собравшихся невдалеке от него. — Картер, а ты денька через три сделай доклад о кибербезопасности.

Кейн недовольно фырчит, а я, более-менее успокоенная, хотя и не успевшая выяснить судьбу всех кого надо, незаметно для себя утекаю сознанием куда-то в темноту.

Лежа в больничной палате, я думаю только о том, чтобы как-нибудь встать и выйти отсюда. Спальные модули здесь на редкость оригинальной конструкции — с прозрачными боковыми стенками, которые на дневное время убираются, и в итоге приходится лежать целый день у всех на виду, без возможности уединиться. Это было бы не так плохо, учитывая, что палата всего лишь двухместная и соответственно кроме меня здесь из пациентов всего один человек — вполне бодрая девушка по имени Сильви после какой-то операции. Но у ее постели постоянно кто-то находится: друзья, родственники. Они охапками притаскивают ей всякие приятности типа цветов, шариков, журналов и даже еды, которую ей нельзя. Последнее также уносится обратно, но поток посетителей не прекращается. Они разговаривают, пытаются развлекать Сильви и помогают немного привести себя в порядок. А вечером появляется ее шинард — молодой мужчина, с которым у них очевидно большая любовь. Он тоже заваливает ее подарками, помогает съесть ужин, кормя ее буквально с ложечки. При этом всем они шепчут друг другу всякие милые глупости, с неловкостью поглядывая на меня. А я была бы и рада оставить их наедине, вот только при попытке встать меня раздирает дикой болью. Хотя днем мне этот жуткий квест вполне удался, и я даже успела тогда выползти в коридор, но меня тут же загнала обратно санитарка, моющая пол.

Дубль два. Стараясь не стонать, переваливаюсь на бок и из такого положения кое-как поднимаюсь на ноги.

Ура! Скрывая гримасу боли за идиотской улыбкой, меленькими шажочками добираюсь до двери и выхожу в коридор. Воровато оглядываюсь и такими же мелкими, но быстрыми шажочками семеню в закуток возле туалетов. Тут под вытяжкой стоят стулья и пепельница. Все равно пованивает, зато сейчас нет никого живого. Можно немножечко отдохнуть.

С большим трудом примостившись на одном из деревянных стульев, покрашенных в веселенькие цветочки, пару минут спокойно скучаю, пока розовые часы на моей руке не издают странный сигнал. Оглядев кнопочки, нажимаю на одну из них.

— Здорово, это я! — слышу довольный голос Лекса. Секунду радуюсь, что с ним все в порядке, но потом понимаю, что он говорил бы таким же голосом, даже если б его порубили не куски. Чтоб меня не волновать.

— Ты как, в порядке? — спрашиваю, затаив дыхание. Собираюсь как-нибудь по малейшим сбоям в интонации определить правду.

— Пока да, — отвечает друг.

Позабыв про боль, вскакиваю и начинаю нервно бродить туда-сюда.

— А потом? — еле выдавливаю из себя.

— Ну, понимаешь, — Лекс похоже переходит в другое помещение, — чтоб с тобой поговорить, мне пришлось украсть планшет у Редженса. Пока что он делает вид, что не заметил.

Так, пока не страшно.

— А ты как себя чувствуешь?

— Хорошо, — отвечаю я старательно радостным голосом. Сейчас у меня и вправду не очень прямо сильно все болит.

— Ясно, — также недоверчиво реагирует Лекс. — Ладно. Не буду тебя томить. Наше дело уже рассмотрели и приняли решение. Правильно, а чего тянуть? В компе у покойного Толлека все записи наших похождений по папочкам аккуратно разложены. Еще и дневник Морис оставил со своими размышлениями, мыслями и прочим бредом. Следователям и судьям было с чего поржать. Так что, не смотря на то, что народу погибло уйма, зато и дел понараскрывали. Только Кирилла с его махинациями аккуратно прикрыли, можешь за него не переживать.

— Это хорошо. А как Герти, Палома?

— Их, похоже, удастся вылечить. Адская штуковина, которую придумал Морис, оказалось, очень аккуратно делает из людей инвалидов. Случай Герти вообще был нарасхват, врачи планируют написать об этом интересные работы и продвинуться наверх. За Палому встало горой Женское общество против насилия, они нашли ей защитника, а больницу оплатит тот ее поклонник, то есть бывший начальник.

Все это просто прекрасно, нам бы самим еще так повезло.

— Наказание Мориса подтвердили как правомерное, так что ему, бедняге, придется гнить там внизу. Но, вообще-то, это как раз то же самое, на что он сам обрек Толлека, и возможно планировал сделать с Герти.

Я внутренне содрогаюсь, представляя, как Морис лежит там, в подземелье, абсолютно беспомощный, закованный в неподъемный металлический скафандр, понимая, что ему не от кого ждать избавления. Не скажу, что он такого не заслужил, и все же жалость протыкает сердце иглой.

— Ну а что до нас с тобой, — напоследок рассказывает Лекс, — право решения, что с нами делать отдали главнюку нашему. А он решил, что мы ему очень не нравимся и что от нас одни неприятности, и поэтому мы должны вернуться обратно на нулевой и никогда его больше не покидать.

У меня перехватывает дыхание. Я снова опускаюсь на стул, потому что ноги отказываются держать. Не самая страшная, на самом деле, участь, что могла нас постичь, учитывая все, что мы натворили. Что ж, придется вернуться туда, откуда мы вышли чисто по счастливой случайности.

— С отсрочкой, правда, — продолжает Лекс. — Поскольку без тебя в учебке уже произошел маленький бельевой коллапс, а девчонки из обслуги как одна отказались выполнять чужие обязанности. Ты и не знала, наверное, что они к тебе так хорошо относятся?

Не знала, конечно.

— Так что мы остаемся в учебке до конца учебного года. Ты по веской причине, а я за компанию. А потом во время ротации обслуживающая гильдия пришлет тебе замену, и мы вернемся вниз. — Лекс вздыхает, на фоне раздается какой-то шум. — Пока что у нас отберут наши карты, чтобы мы безвылазно сидели в учебке.

Вот это очень плохо. Нужно будет как-то немыслимым образом передать Роко все товары, что я для него купила. А Мэй навещать вообще не получится, разве что во сне.

— Кейн, кстати, немыслимым образом прошел аттестацию, и… Извини, тут Редженс хочет свою собственность назад, — быстро проговаривает Лекс, — выздоравливай скорее. Пока!

Он отключается. Мне остается только поглаживать розовый браслет от часов на руке и придаваться мрачным раздумьям. Кстати, за время разговора, я стала намного лучше себя чувствовать. Может, меня побыстрее выпишут?

Нагулявшись, я возвращаюсь в палату, из которой как раз выходит шинард Сильви. Он кивает, проходя мимо, а я семеню обратно, чуть придерживаясь за стенку. В комнате я доползаю до кровати и с трудом ложусь в постель.

На Сильви я не смотрю, но нутром чувствую, она хочет высказаться. Поворачиваюсь к ней. Сидя в окружении плюшевых игрушек, удобной подушки и прочего, что ей натаскали близкие, она поглядывает то на меня, то на мою оранжевую карту акбрата, торчащего из специального кармашка на модуле.