Жрецы Марса (ЛП) - Страница 2

МИКРОКОНТЕНТ 01

На низкой орбите Джоуры царило столпотворение от кораблей, которые соперничали за свободное пространство. Электромагнитный туман ауспиков и вспышки двигателей тяжёлых судов омывали вереницы грузовых ботов, большегрузных вместительных тендеров и системных мониторов, пока местные пилоты выводили их на позиции для заправки, перевооружения и пополнения припасов. Подобные сборы случались нечасто, а сразу два оказались не просто редким событием, а настоящей занозой в заднице.

"Ренард" считался кораблём солидного тоннажа, но в сравнение с рабочими судами, которые вальяжно перемещали чудовищно толстые корпуса между Джоурой и флотами, он казался всего лишь незначительным пятнышком. Оба флота тем временем соперничали за доковое пространство подобно визжащим детёнышам жвачных медведей, которые сражались за лучшее место у соска.

Робауту Сюркуфу не нравилось так думать о своём корабле. Ни один достойный своего звания капитан не станет так делать.

Командный мостик "Ренарда" представлял собой мягко освещённый зал из обработанной древесины, бронзы и стекла, украшенный в устаревшей манере, больше подходящей древним парусным кораблям, рассекавшим океаны Макрагга. Каждую поверхность отполировали до зеркального блеска, и хотя магос Павелька называла это пустой тратой ресурсов её сервиторов, даже адепт Духовенства Марса не станет возражать вольному торговцу с каперским свидетельством, признанным в сегментум Пацификус.

Павелька утверждала, что в сердце корабля живёт частичка Омниссии, и это должно было успокоить любого капитана, но когда дело касалось кораблей, Робаут не соглашался с рабской преданностью Иланны марсианской догме. Он знал, что нужно любить корабль, любить его сильнее всего на свете. Управляя в молодости субатмосферными катерами на Иаксе, он понял, что каждый корабль обладал душой, и душу эту нужно любить. А корабли, которые знали, что их не любят, становились вздорными кобылами — в лучшем случае злыми, в худшем опасными.

Иланна Павелька оказалась единственным членом экипажа, который не возражал против их опасной затеи. Более того у неё едва не закружилась голова от перспективы присоединиться к исследовательскому флоту архимагоса Котова и вновь работать с коллегами, жрецами Механикус. Возможно, головокружение не совсем правильное слово, но она высказала спокойное одобрение, которое было ближе к волнению, чем всё, что когда-либо Робаут видел у жреца Марса.

— Новая информация: от "Сперанцы" поступила инструкция для стыковки, — сообщила Павелька, говоря со своего отделанного сталью встроенного поста управления в передней арке мостика. Перед ней водопадом лились голографические потоки бинарных данных, и она управляла ими при помощи покачивающихся механодендритов, которые поднимались над плечами, подобно клубку змей. — Мы получим место у причала через сто минут.

— Какой допуск ошибки? — спросил Эмиль Надер, первый помощник "Ренарда", сидевший в отформованных инертных ремнях безопасности слева от Робаута, он сохранял корабль в коридоре подхода ловкими прикосновениями к рулю системы маневрирования. Павелька могла вести их на электромагнитном фале, но Робаут предпочитал предоставлять Эмилю некоторую свободу в верхней атмосфере. "Ренарду" предстояло в скором времени подстроиться под курс "Сперанцы" и самоуверенный первый помощник оценит время свободного полёта. Как и большинство уроженцев Эспандора, он обладал взрывным диким характером, который не располагал к бездумному послушанию машинам.

— Пояснение: никакой, — ответила Павелька, — когитаторы "Сперанцы" относятся к первому поколению марсианских логических машин, они не допускают ошибок.

— Но не пилоты перед нами, — возразил Эмиль. — Фактор в их присутствии.

— Все суда перед нами привязаны, что ждёт и нас, прежде чем мы войдём в гравитационное поле "Сперанцы". Не будет никакого допуска ошибки.

— Хочешь держать пари? — спросил Эмиль с хитрой усмешкой.

Тихий выдох химического дыхания вырвался из-под красного капюшона Павельки и Робаут скрыл улыбку от её раздражения. Эмиль Надер не упускал шанс поддеть непогрешимость Механикус и никогда не обращался к автоматизации, если оставалась возможность для человеческого контроля.

— Я не держу пари, господин Надер, — ответила Павелька. — У вас нет ничего, что мне нужно и ничто из моих вещей не подойдёт вам без глубокой модернизации вашей брюшной полости.

— Прекращай, Эмиль, — сказал Робаут, когда увидел, что Надер собирается ответить на заявление Павельки чем-то провокационным. — Просто сосредоточься на том, чтобы доставить нас невредимыми. Если мы хотя бы на километр отклонимся от коридора подхода, то спровоцируем беспорядок в орбитальном траффике похлеще, чем на Кадии, помнишь, когда тот офицер "Гаталамора" выстрелил по собственному мостику?

Эмиль покачал головой. — Постараюсь, чтобы до этого не дошло. Но что они ожидали, назвав так корабль? Точно также его могли назвать "Гор" и покончить с этим.

— Не произноси это имя! — прошипел Адара Сиаваш, откинувшийся на спину в астропатическом кресле Гидеона Тивеля, и вращавший в одной руке затворный механизм лазерного пистолета, а в другой нож-бабочку. — Оно сулит неудачу.

Робаут не мог точно сказать какое звание или положение занимал Адара Сиаваш на "Ренарде". Он поднялся на борт, чтобы перевести груз с Джоуры на Лодан, но так и не сошёл. Он смертоносно владел клинком и стрелял из винтовки с мастерством достойным темляка снайпера Иакской оборонной ауксилии. В том рейсе он спас Робауту жизнь, прикончив оказавшегося незарегистрированным псайкером пассажира, который во время путешествия едва не уничтожил всех на борту. И при всём при этом Робаут не мог не думать о нём как о маленьком мальчике, такова была его искренняя невинность и постоянное удивление странностям галактики.

Иногда Робаут почти завидовал ему.

— Парнишка прав, — произнёс он, когда почувствовал дрожь в системах корабля. — Не произноси это имя.

Первый помощник пожал плечами, но капитан видел, что Эмиль понял, что пересёк черту.

Экипаж продолжил заниматься текущими делами и Робаут вывел активные эксплуатационные операции на внутреннюю поверхность сетчатки. Куча кабелей с золотыми проводами тянулись от основания его шеи к командному трону, на котором он сидел. По ним в реальном времени поступали данные с различных активных станций мостика. Траектории, векторы движения, расход топлива и скорости сближения прокручивались вместе с ноосферными ярлычками сотен судов на орбите.

Всё выглядело в порядке, хотя несколько технических систем работали не на такой мощности, как ему хотелось бы. Робаут активировал вокс-частоту с техническими отсеками, которые находились почти в двух километрах от мостика.

— Каирн, ты видишь уровень подачи хладагента к двигателям?

— Разумеется, вижу, — раздался голос Каирны Силквуд, технопровидца "Ренарда". — Каждую минуту я провожу шестьсот четыре системных проверки. Я знаю больше об этих двигателях, чем ты когда-либо сможешь узнать.

Эмиль наклонился и прошептал. — Ты должна была спросить. Ты всегда должна спрашивать.

Каирн Силквуд была бывшим гвардейцем, ветераном-технопровидцем кадианских кампаний. Её демобилизовали из полка после нежелательных выстрелов в голову на Немезиде Тессере во время последнего массированного вторжения из Ока Ужаса. Она не соответствовала физическим требованиям Гвардии, а из-за потери трёх танков, которые находились под её опекой, Механикус так же не нуждались в ней. Но Робаут оценил её редкое мастерство уговаривать двигатели, когда требовалось сочувственное прикосновение или пинок по заднице.