Жнец (ЛП) - Страница 6

— Двенадцать минут по кратчайшему пути! — сорвалась женщина. — Почему ты находилась так далеко от своего патрульного участка?

— Я была на территории своего участка, следовала по обычному маршруту, но мой участок такой огромный, — попыталась я объяснить масштаб проблемы. — В телохранилище около пятидесяти миллиардов замороженных игроков. Я работаю в Районе длительного пребывания № 31, у нас около миллиарда тел. В Красном секторе — около двух миллионов. Я патрулирую Блок 2 Красного сектора, в котором десять миллионов камер заморозки. И они занимают кучу места. 25000 рядов, а в каждом ряду...

— Эти цифры неправильные, — прервал меня бронзовый мужчина, взглянув на птицу.

Птица замешкалась, прежде чем ответить:

— Её цифры правильные.

Женщина нахмурилась.

— Но это совершенно неприемлемый объём для патрулирования одним человеком.

Она подняла руку. Все три изображения одновременно исчезли, оставив меня наедине с пустой стеной. Я постояла ещё немного, колеблясь, но затем снова села на кровать и попыталась всё обдумать. Если служащие Едзакона действительно вытащили тысячи детей из телохранилища, у них не хватит персонала для допросов. Наверное, они позвали на помощь пенсионеров. Взрослые, что уже выплатили пожизненный взнос, обычно не соглашались снова выходить на работу, но при такой катастрофе, пожалуй, сделали исключение.

Когда меня тащили на допрос, я не успела взять телефон, поэтому не могла узнать время. Думаю, прошло около двух часов, прежде чем стена снова изменилась. Три следователя вернулись, на этот раз с подкреплением. Два обычных человеческих лица, мужское и женское, с бронзовыми металлическими символами на щеках. Два всемогущих Игротехника, которые разрабатывали и управляли мирами Игры!

Меня допрашивали два Игротехника! Перед глазами всё поплыло, голова закружилась, но я соскользнула с кровати и вонзила ногти в ладони. Я не могла позволить себе потерять сознание.

Первым заговорил бронзовый мужчина.

— Сколько вас причастно к взрыву?

— Взрыву? — Мой голос сорвался. — Какому взрыву?

— Не трать наше время своими увиливаниями, — вклинилась женщина, — Сколько вас причастно к взрыву бомбы, которая разрушила серверный комплекс Авалона?

— Это была бомба? Я не знала. Мой супервайзер только сказал, что мир Игры Авалон разрушен.

Я была совершенно сбита с толку. Я слышала о бомбах, но уже сотни лет ничего не случалось.

— Как ты могла не знать о том, что транслировалось на каждом новостном канале как внутри, так и вне Игры? — спросила птица. — Серверный комплекс Авалона был разрушен взрывом, и во время аварийных размораживаний погибли одиннадцать тысяч двести девяносто семь человек.

Количество смертей меня ошеломило. Я предполагала, что сотни людей погибли во время экстренной разморозки. Я даже боялась, что их будет больше двух тысяч, как в трагедии с Рапсодией. Но я не учла тот факт, что Авалон был старым популярным игровым миром с очень большим населением.

Едва я справилась с масштабом трагедии, как тут же была сражена осознанием другого факта. Серверный комплекс Авалона разрушен взрывом. Представители Едзакона допрашивают меня о бомбе, из-за которой погибло одиннадцать тысяч игроков! Это не просто повредит моему будущему в Игре, это полностью его уничтожит.

Я поборола панику и попыталась ответить на вопрос птицы:

— Я думала, что произошёл необычный сбой серверного комплекса. Работала до конца своей двенадцатичасовой смены, а потом до половины следующей, чтобы помочь справиться с разморозками. Когда всех отправили обратно в другие миры Игры, супервайзер позволил нашей смене уйти. Я так измучилась, что вернулась домой и сразу уснула.

— Уснула. — Женщина повторила слово, словно еле припоминая. — Я и забыла об этом. Очень давно мне не требовался сон.

Птица посмотрела в сторону.

— Медицинский чип девочки подтверждает её историю: она пошла прямиком в комнату. И, судя по записям, новости не смотрела.

— Невероятно, — пробормотал бронзовый мужчина. Затем помолчал и неожиданно задал следующий вопрос: — А почему ты хотела убить своего отца?

— Что?! — Я поняла, что выкрикнула вопрос, и поспешно добавила: — Простите. Но он не мог умереть. Разрушился же Авалон? Супервайзер сказал, что разрушился Авалон. — Я цеплялась за эту мысль. — Мой отец не может быть мёртвым. Он живёт на Ганимеде, а не на Авалоне.

— Во время взрыва твой папа гостил у друга на Авалоне. Он погиб во время экстренной разморозки, — сказала птица.

Мой папа умер! Мне стало так плохо, что я забыла о важности уважения к взрослым и просто заорала от отчаяния.

— Тот человек в моём блоке, что умер? Это был папа?! Я не знала, что его тело хранят во втором блоке Красного сектора. На камерах заморозки только коды. Даже когда я открыла крышку и увидела его, я же не знала! Я никогда не видела его настоящее лицо. Я не знала. Я не знала. Я не знала!

— Тихо! — рявкнула женщина.

Я закрыла рот рукой, прикусив указательный палец, чтобы замолчать.

— Твой отец погиб во время крушения Авалона, — повторила птица, — но его тело хранилось в Районе длительного пребывания № 11, Жёлтый сектор, Блок 3.

Несмотря на странное, нечеловеческое лицо и голос, в ней чувствовалось некое сострадание, которого недоставало другим.

Я вздохнула с облегчением. Мысль, что я смотрела на тело папы и не знала…

— Думаю, мы только теряем время, допрашивая эту девочку, — сказала птица.

— Она дважды отмечена в системе, — возразил бронзовый мужчина. — Во-первых, в её районе патрулирования была смерть.