Жнец - Страница 9

– Дай определение – что такое «зло»? Как ты это понимаешь? – усмехнулся я, открывая глаза.

– Ну как это… зло – это зло! – хмыкнул Самохин – Ну как еще сказать-то?

– Скажи, Владимирыч… вот я закодировал человека от пьянства – это добро?

– Конечно, добро! Он же теперь не бухает, работает, жена, семья рада!

– Но я ведь сделал это помимо его воли. Я изменил его душу, надломил ее. Разве это добро? Я лишил его выбора! Может он хотел вот так – бухать, не просыхать целыми днями! Понимаешь?

– То есть ты хочешь сказать, что абсолютного зла, как абсолютного добра не существует? А как же тогда фашисты? Концлагеря?

– Поймал. Это абсолютное зло, да. Но мы ведь говорили не о фашистах. Мы говорили о том, кого считать черным колдуном, а кого нет. Творит он зло, или нет. Так вот – я творю зло – но только с точки зрения того, кому я это зло причиняю. Например – я обязательно убью похитителей твоей внучки. Я найду ее, даже не сомневаюсь. И ты не сомневайся. Успокойся и не разбей нас о фуру, иначе точно будет беда. Ну, так вот: с точки зрения похитителей – разве я делаю добро?

– Слышал уже такое, ага – скривился Самохин – Что с точки зрения коровы мы мерзкие твари, пожирающие разумных существ.

– А разве не так? – усмехнулся я – просто не хотим этого признать. Мы ужасные, злобные, подлые и кровожадные существа! Которые только и делают, что убивают друга друга и строят ближнему всяческие козни. Что, скажешь не так? Не натерпелся за свою жизнь? И вот сейчас – для чего мы едем? То-то же… Понимаешь, какая штука, Владимирыч… у зла и добра всегда две стороны. И это фактически одно целое. Свет и тень – всегда вместе. Ну а что касается белых и черных колдунов… да кто их может разделить? Это чисто условное деление. Кому-то нравится лечить – он становится белым колдуном, или белой ведьмой, как баба Нюра. Кстати, она ведь на самом деле колдует, так что зря ты считал это все мракобесием. Так вот – баба Нюра лечит, и получает свою силу от белого божества. А та же Хромкова Нина Петровна – эта порчу напускает, да привороты делает. Черное колдовство. И силу получает от черного божества. Но на самом деле они получают силу от одного и того же божества, только имеющего две стороны, два лица!

Я замолчал, молчал и Самохин, будто бы занятый дорогой. И молчал он минут пять, я даже стал потихоньку засыпать, когда Самохин снова активизировался:

– Я слушал тебя, и думал – то ли он спятил, то ли я спятил! Божества! Сила! Ну как, как это может быть?! Понимаешь? Мир рушится! Такой простой и понятный мир! Ломоносов – знаю! Эйнштейн – знаю! Ландау – тоже знаю. Черных колдунов – не знаю! Белых ведьм – не знаю! Это антинаучно! Это неправильно!

– А тебе не накласть, кто твою внучку вытащит из беды? – сонно ответил я, поудобнее укладывая голову на подголовник – Эйнштейн ему нравится… а черные колдуны – нет! Плевал я на Эйнштейна… я знаю то, что я знаю.

Часа два мы молчали. Вернее так – молчал Самохин, а я спал. Намотался в эти дни, нанервничался… постоянно тянет спать. Ну как накрывает. Проснулся я когда мы уже въезжали в Москву и ехали по МКАД. Разбудил Самохин, вернее звонок его телефона. Он схватил смартфон, двинул пальцем и замер, слушая, что ему говорят. Затем мрачно сказал:

– Не плачь. Слышишь, не плачь! Я уже подъезжаю. Мои люди уже подъехали? Ага, хорошо. Пусть сидят и ждут.

Я посмотрел на Самохина, он не глядя положил смартфон на место и вполголоса сказал:

– Дочь рыдает. Вот же мрази, а?!

– Кто-то из знакомых навел – задумчиво сказал я, глядя в зад бензовозу, который тащился впереди – Телефон ваш откуда знают?

– Да его много кто знает – вздохнул Самохин – Я же не олигарх с двадцатью миллиардами долларов в загашнике, телефонные номера свои не прячу. Я колхозник, торгую своей продукцией, коммерцией занимаюсь. Звезд с неба не хватаю, хотя деньги у меня есть. Не такие уж и больше деньги, но… хмм… кстати, знаешь, а сумма, что они потребовали – в точности такая, как у меня сейчас есть на счету. Не понял? То есть – это почти все свободные деньги, что у меня есть. То, что я пусть и с потерями, но смогу снять за сутки.

– Бухгалтер? – предположил я.

– Или в банке их человек. Да какая разница? Когда возьмем их, тогда и узнаем – кто именно. Если узнаем. Кстати, тебе обязательно сразу их убивать?

– Нет, не обязательно. Но мне обязательно нужно их убить. Я не буду пояснять – зачем. Считай меня маньяком-убийцей, считай кровожадным идиотом, но мне нужно их убить.

– Мда… никогда бы не подумал! – вздохнул Самохин, поглядывая на меня, как мне показалось – даже с некоторой опаской. Потом он вдруг удивленно поднял брови и спросил, быстро глянув на меня:

– Слушай, а ты же ушел из полиции! А какого черта разгуливаешь в ментовской форме? Я сразу-то и не сообразил, не до того было – честно сказать, меня как мешком пришибли. А вот сейчас вспомнил, и… вот.

– Ко мне из райотдела приехали – усмехнулся я – слезно просили помочь, не уходить прямо сейчас, пока не подберут замену. Ну я и согласился, с условием, что не будут сильно давить. Говорят, как я на участок сел, здесь преступлений не совершается, и правонарушений меньше стало. Врут, наверное, но так сказали. В общем – отыграл я пока что назад. Ну а почему бы и нет? Почему бы не помочь людям… я имею в виду моих начальников. Когда мне было херово, они меня приняли, на путь истинный наставили, помогали, как могли. Опять же – когда прикрыт ментовской формой, оно как-то и полегче жить, разве нет?

– Вот! – ухмыльнулся Самохин – А я все ждал, скажешь, или нет! Честный ты парень, Вася. За то тебя и уважаю. Честный и справедливый. Потому тебе и поверил. Да, прикрывшись формой колдовать-то полегче будет. Иначе и наезжать будут, иначе претензии всякие, правда же?

– Ну да… на это тоже намекали – хихикнул я – Тут ведь еще есть обстоятельство: с начальства денег не возьмешь. Начальство хочет все на халяву. У одного жена толстуха, другой никак не может ребенка зачать, третий… третий жену хочет приворожить – а все денег стоит. Так почему бы на халяву это не сделать? У своего парня-участкового? И кстати, веришь, или не веришь, но и селянам помочь было бы неплохо. Вот избавил я людей от алкоголизма – что они от этого, хуже жить стали? Мне, кстати, большого труда это не составило. Честно сказать – плевое дело. Как ты говоришь – гипнотизер я хороший. Ну и вот… почему бы жизнь не сделать лучше? Жизнь этих людей, ну и вообще – жизнь!

– А все-таки, зачем тебе нужно убить этих тварей? Можешь мне сказать? Я никому, вообще никому не скажу! Но мне хочется понять. Очень хочется понять! Чувствую, я прикоснулся к чему-то такому, что… в общем – к Тайне! И я хочу ее хоть немного познать! Не прощу себе, если не попытаюсь.

– Я не могу тебе сказать, Владимирыч – вздохнул я, и помотал головой – Хотя… скажу кое-что. Сила у колдуна – думаешь, откуда? Его способности? Не знаешь. Вот и не надо тебе знать. В бога ты не веришь, в богов скорее всего – тоже. Ведь не веришь, Владимирыч?

– Не верю – вздохнул Самохин, сворачивая со МКАД, и поворачивая руль отточенными, скупыми движениями, что отличает мастера-водителя от суматошного новичка. Новички обычно перебирают руками по рулю, суетятся, мастер никогда не выпускает руль из рук – как положил на него ладони, так они и лежат. При резком повороте – руки идут крест-накрест, но ладони не сдвигаются.

– А они, боги-то, существуют, Владимирыч, и честно сказать, им плевать – веришь ты в них, или не веришь. И эти боги дают силу колдунам и ведьмам. А чтобы расплатиться за силу, им нужно кое-что дать. Например – душу человека. Я черный колдун, не забыл? И я должен отправить богам несколько душ. Плохих душ, очень плохих! Злодеев! Не могу же я отправлять им хороших людей? А где взять плохих? Вот так.

– Голова кругом! – вздохнул Самохин – Это ведь просто чертовщина какая-то! Мракобесие! Но с другой стороны – вот он ты, сидишь рядом и серьезно говоришь о таких вещах! И я вижу – ты не врешь, и вроде как не сумасшедший! Но поверить все равно не могу. Ладно, увидим… время покажет.