Жизнь на общем языке - Страница 14
Уверенно покрутившись во дворах, как водитель, хорошо знавший кратчайший путь к нужному объекту, Ладожский припарковал свой джип у отреставрированного старинного здания. Обойдя капот машины, галантно открыл пассажирскую дверцу, подав даме руку, помог выбраться из высокого автомобиля и, поддерживая под локоток, направился… к подъезду того самого, совершенно очевидно по всем приметам жилого, здания.
Матвей позвонил в домофон (им сразу же открыли, не поинтересовавшись, кто же там пожаловал) и повел Клавдию на второй этаж по старой широкой лестнице с огромными окнами-витражами на лестничных пролетах и истертыми временем и ногами многочисленных бывших жильцов ступеньками, правда, с явными признаками недавно сделанного отличного ремонта-реставрации. На втором этаже они остановились у солидной двери, определенно сделанной из массива какого-то дерева, которую заранее распахнул уже ожидавший их парень лет восемнадцати, любезно пригласивший гостей в помещение:
– Здравствуйте, проходите, пожалуйста. – И пропустил их вперед.
Обычная прихожая, с интересной и такой же старинной, как и весь этот дом, кованой вешалкой и огромным зеркалом чуть не во всю стену. Ковровая… не красная, нет, синяя дорожка, но той же этимологии, что и красная в бывших кабинетах дворцов советской власти. Через анфиладу двух комнат Клавдию с Матвеем проводили в небольшой кабинет, по трем стенам заставленный от пола до высоченного потолка полками с книгами. Со скромно притулившейся сбоку специальной «библиотечной» лестницей, предоставляющей возможность доставать книги с самых верхних полок. С тяжелым старинным письменным столом у окна и креслом с высокой спинкой и «ушами» ему под стать. У одной из стен с книгами расположился небольшой круглый стол на одной массивной «ноге», застеленный белой кружевной скатертью. Большой персидский ковер покрывал практически весь пол комнаты.
Ошарашенная Клавдия, недоуменно крутя головой по сторонам и рассматривая обстановку, опустилась на галантно отодвинутый и придерживаемый для нее Ладожским стул. Придвинулась к столу, дождалась, когда он займет свое место, и вот тогда, наклонившись к нему поближе, прошептала свой вопрос-открытие.
– Ну да, квартира, – подтвердил тот, усмехнувшись удивленному и заинтригованному выражению лица девушки, – но не совсем. Вообще-то это кафе, только исключительно для друзей и близких знакомых. Без всяких вывесок и реклам.
– Подпольное, что ли? – все дивилась Клавдия.
– Почему подпольное? – пожал плечами Матвей. – Вполне себе официальное, со всеми необходимыми лицензиями и сертификатами, разрешающими этот вид деятельности. Просто вот такое.
– Умеете вы удивить, Матвей Андреевич, – откинувшись на спинку стула, не то укорила, не то похвалила Клавдия.
– Хозяин всей этой красоты мой хороший и давний знакомый, – пояснил Ладожский. – А готовят тут на самом деле очень вкусно. И, что немаловажно, здесь можно спокойно и поесть, и поговорить. А я очень ценю, когда эти два дела можно совершать именно так: спокойно.
Тот же молодой человек, что впустил их в квартиру, принес меню и, ловко сервировав стол под полноценный обед и приняв заказ, скрылся за дверью комнаты.
– Поскольку мы все же ограничены во времени, предлагаю тебе, Матвей Андреевич, приступить к обещанному рассказу о Монголии и о том, каким образом ваша семья там очутилась и как вам там жилось, – предложила Клавдия и призналась: – Я честно порывалась несколько раз посмотреть в интернете информацию об этой стране, но, к сожалению, была настолько занята эти дни, что увы, так мне и не удалось прочитать ни строчки. Поэтому придется тебе взять на себя функции энциклопедии и сделать хотя бы небольшой экскурс в историю, поскольку я вообще не в теме.
– А ты, Клавдия, реально считаешь, что можно изучить какую-то страну и ее историю по информации, собранной в интернете? – спросил Матвей с едва улавливаемой иронией в голосе.
– Нет, не считаю. Но когда не имеешь возможности там побывать и у тебя нет нескольких лет, чтобы что-то про нее понять и узнать, изучая всерьез и лучше всего изнутри, то хотя бы так.
– Да, хоть так, – подумав-помолчав, согласился он.
Вернулся официант, принес салаты и холодные закуски. Расставил, пожелал приятного аппетита и удалился.
В затянувшемся молчании, поразительным образом нисколько не тяготившем их обоих, справились с салатами, запив каждый своим напитком: Клавдия – зеленым чаем, Ладожский – простой водой с лимоном.
– Впрочем, я зря тебя поучаю, – нарушил тишину Матвей. – Прожив в Монголии восемь лет и будучи плотно связанным с ней все эти годы, я не могу похвастать, что досконально изучил эту страну, – признался он и, переключившись на более деловой тон, спросил: – Значит, говоришь, экскурс в историю…
Помолчал, задумавшись, видимо, выстраивая мысленно факты по порядку и решая, что и как рассказывать.
– Тогда надо начать с довольно далекого исторического периода.
На протяжении долгих веков Монголия являлась частью Китая, его дальней окраиной, и этот размеренный и устоявшийся порядок государственности порушил и изменил не кто иной, как российский барон Унгерн, бежавший от Гражданской войны в России и от участи быть наголову разгромленным частями Красной армии, хорошенько надававшей его бойцам.
Прибежал, значит, себе барон этот лихой, оккупировал своим белогвардейским войском Монголию, находившуюся в то время под протекторатом Китая, и своим указом и волей восстановил где-то там давным-давно во времени утраченную ханскую власть в стране.
Правда, длилось это «счастье», свалившееся на монголов, недолго, поскольку довольно быстро Красная армия все же разгромила войско барона и освободила территорию Монголии. А самого барона фон Унгерна-Штернберга судили в Новосибирске, тогда еще Новониколаевске, и по приговору Чрезвычайного трибунала, не парясь сомнениями и рефлексией любого рода, благополучно расстреляли. Но менять государственный уклад не стали – ну ханская власть, да и Будда с вами. Зато в тысяча девятьсот двадцать первом году большевистская республика установила с этой страной дипломатические отношения.
Поцарствовать от души и с размахом последнему монарху Монголии Богдо-хану не довелось, ибо помер он через три года после восседания на ханство, в тысяча девятьсот двадцать четвертом году. А вот тут-то молодая Советская Республика не сплоховала, и под ее влиянием… не путать с давлением, ни в коем случае! Реально, на самом деле грамотная дипломатическая работа и просто доброе человеческое отношение – под влиянием этого и была провозглашена Монгольская Народная Республика, энергично взявшаяся строить социалистическое государство.
И никакого сарказма – без Советского Союза эта страна до сих пор пребывала бы в родоплеменном укладе, не имея никакой цивилизации.
Понятно, что мы помогали и поддерживали новую страну во всем и всем, чем могли. В тысяча девятьсот тридцать девятом году Монголия, при самой активной поддержке и помощи СССР, отразила вторжение японцев на реке Халкин-Гол, в котором участвовали советские военспецы, как их называли в те времена. Кстати, большинство из русских военных специалистов, принимавших участие в той военной кампании, до этого воевали в Испании, где испанские товарищи частенько называли и обращались к ним «компанеро». Этим же словом красные командиры обращались друг к другу во время монгольского сражения. Ну а монголы переиначили слово «компанеро» на свой лад и долгие годы всех советских специалистов, прибывавших в их страну, называли не иначе как «компанами».
Причем, что характерно, в Монголии осело довольно много русских, бежавших от революции и Гражданской войны: бывшие белогвардейцы, старообрядцы, казаки-семеновцы и церковные служители, которые, между прочим, советских товарищей весьма-а-а недолюбливали, но в открытое столкновение не вступали. Сторонились, старались вовсе не общаться и пересекаться по минимуму, избегая эксцессов, – опасались. Так вот их компанами местные жители никогда не называли, только приехавших из Союза.