Жизнь на кончиках пальцев (СИ) - Страница 3

«Какая же она красивая», — думала Леночка, — «И так похожа на куклу, которую однажды днём вынесла во двор соседская девчонка».

Правда, роскошную куклу забрала мама соседки, надавав по попе дочери, взявшей дорогую игрушку без спроса, но Леночка запомнила и ярко-голубые глаза под длинными ресницами, и маленький вздёрнутый носик, усыпанный веснушками, и алый пухлый ротик, и белокурые пышные волосы куклы.

Соседка выглядела точь-в-точь, как та кукла! Вот разве веснушек на носу не было. Но это совсем не портило девочку, похожую на куклу.

Дневной сон сменился полдником, а затем детей отвели в игровую комнату. На дворе стоял октябрь, а потому вечерня прогулка не была предусмотрена. Поиграют два часа, а потом ужин — и снова спать. Теперь уже до утра.

Леночка старалась держаться поближе к соседке. Завладев никому не нужной игрушкой, протянула её девочке. Поинтересовалась:

— Как тебя зовут?

Но соседка молчала. Только удивлённо хлопала ресницами.

— Дианой её зовут, — нянечка, наблюдавшая за играми детей, услышала вопрос новенькой, — только она не говорит ничего. Мычит какую-то непонятину и всё.

Леночка приоткрыла рот от изумления. Сама она поговорить любила, да вот только папа эту болтливость не приветствовал.

— Закрой рот, щебетуха! — старого приказывал дочери, — Расчирикалась на ночь глядячи, отцу поспать не даёшь! Это ты, малявка, можешь дрыхнуть хоть весь день, а отцу с матерью завтра с утра на работу нужно.

— Да щас она уснёт, — мама жалась к папе и заглядывала ему в лицо, — тогда уже и начнём.

— Малая она еще, чтобы понимать, чем мы тут занимаемся, — ухмылялся папа.

— Малая не малая, а все ж — девочка. Потерпи маленько, — просила мама.

И пока папа «терпел», Леночка засыпала.

«Вот папа радовался бы, если бы я совсем не умела говорить!» — думала Леночка, — «нужно научить эту девочку, Диану, как сказала нянечка, а после этого они станут подружками. И расскажут все друг другу! Вот прям всё-всё!»

Вечером, когда в небе уже взошла луна, под едва слышный стук капель дождя в окна детдома, лежа рядом с новой знакомой, Леночка протянула руку и коснулась щеки соседки:

— Меня Леночка зовут. А ты — Диана?

Не говоря ни слова, Диана кивнула в ответ.

«Какие же непонятливые эти взрослые», — думала Леночка. — «Решили отчего-то, будто Диана не умеет разговаривать. А она умеет! Просто говорит на другом языке».

Каком? Леночка не знала. Но вот то, что «чу-пи» означает не просьба в туалет, а то, что Диана хочет пить, поняла сразу!

Вскоре Леночка выучила, что означает то или иное сочетание звуков и стала говорить так же. Девочки прекрасно понимали друг друга.

Воспитатели обратили внимание на то, что речь Леночки стала что называется «портиться» очень не скоро.

— Нормально говорила, когда попала к нам, — жаловалась воспитательница младшей группы детдомовскому врачу, — а сейчас чирикает что-то непонятное, как и её подружка.

О проблеме с речью у Дианы врач знала давно. Она даже подумала о том, что девочку было бы неплохо показать логопеду. Но что толку от этого «показывания»? С логопедом нужно заниматься! А такая штатная единица в детдоме не предусмотрена. Так что пусть все будет так, как есть! У многих детдомовских деток проблемы посерьёзнее.

— Приведи ко мне завтра эту новенькую, хорошо? — попросила врач.

— Да какая она новенькая, — усмехнулась воспитательница, — скоро уж полгода, как к нам поступила.

— Расскажи мне о чём-нибудь, — попросила Леночку врач, когда на следующий день воспитательница привела девочку в её кабинет.

Леночка молчала, не понимая чего от неё добивается эта пахнущая свежестью женщина в накрахмаленном белом халате и такой же шапочке.

— Хорошо, — вздохнула врач, — стишок расскажи! Ты же учил стишок к новому году? — Леночка кивнула, — Вот его и расскажи. Я слушаю.

«Ну стишок, так стишок», — подумала девочка и оттарабанила требуемое без единой запинки.

— Вот видишь, ты прекрасно умеешь говорить на нормальном языке! — констатировала очевидное врач, — Так почему же ты стала «чирикать» как твоя подружка? Вам так проще общаться?

Леночка снова кивнула. А что тут скажешь? Ведь и так все понятно.

— Ты понимаешь, что оказываешь своей подружке «медвежью услугу»? — начала говорить врач, но тут же сообразила, что девочка не имеет представления о том, что за такая услуга медвежья, и перефразировала:

— То, что вы с Дианой сдружились — это очень хорошо! И пока нет никакого значения, как она говорит. Здесь, в детском доме, её никто не даст в обиду. Но вы через три года покинете эти стены. Вас переведут в интернат! И к этому времени Диана должна говорить, как все. Речевой аппарат, — врач снова подумала, что применяет мудрёные для четырёхлетнего ребенка слова, но «переговаривать» не стала, повторив, — речевой аппарат Дианы в полном порядке! Нужно только чтобы ты обращалась к ней на «нормальном языке» и она мало-помалу станет говорить так же. Иначе, в чужом коллективе интерната у Дианы могут возникнуть проблемы.

— Какие? — поинтересовалась Леночка.

— Её станут обижать и дразнить, — развил мысль врач.

— Не станут, — насупилась Леночка.

— Это еще почему? — удивилась врач.

— Если только попробуют, я их всех убью!

Врач едва не «подавилась» следующей, приготовленной фразой.

Воспитательница испуганно охнула.

Женщины решили не заострять внимание ребенка на только что сказанном, и врач, сглотнув комок, застрявший в горле, переспросила:

— Так ты обещаешь, что будешь учить Диану говорить нормально?

— Обещаю, — Леночка вложила ладошку в руку воспитательнице. Пора было возвращаться в группу. Диана, наверное, заждалась её.

Обещание, данное врачу, Леночка сдержала. Правда, прошел не один месяц, прежде чем Диана начала говорить более-менее членораздельно и понятно для окружающих.

К пяти годам Диана уже болтала вовсю! Никто и никогда не мог бы даже предположить, что чуть больше года тому назад её считали если и не немой, то с явной задержкой речевого развития. Впрочем, не исключено, что так и было.

Дети играли на поляне позади детского дома, когда однажды, прохладным майским утром, к главному входу в здание, по широкой асфальтированной аллее, подъехал роскошный чёрный автомобиль.

Из машины, дождавшись пока водитель распахнет дверцу, выпорхнула дама.

Она была в узком чёрном, как и машина, платье. В шляпе и кружевных перчатках. Солнцезащитных очках, закрывающих пол-лица. Туфли на шпильке такой высоты, что было непонятно, как дама вообще может в них просто стоять, завершали образ.

Дама высокомерно поджала губы, ярко накрашенные красной помадой, оглянулась, явно недовольная тем, что её не встречают с оркестром.

Но из детского дома уже бежал навстречу даме пухленький немолодой директор.

— Вы собрали детей, как я просила? — поинтересовалась дама.

— Да-да! — закивал директор, — Старшая группа на прогулке позади здания!

— Идёмте, — дама, не дожидаясь пока за ней последует директор, зашагала вперед. Было ясно, что здесь она не впервые.

— Дети, встаньте! — дама протянула вперед руки, повёрнутые ладонями верх, и сделала движение, словно приподнимала невидимое облако.

Ребятишки, еще недавно играющие кто во что горазд, словно завороженные подчинились приказу.

— Постройте их по росту! — отдала следующую команду дама воспитательнице, и повернулась к полянке спиной, не желая смотреть на то, как перепуганные непонятностью происходящего дети, станут «сортироваться» согласно чужому велению.

Выждав несколько минут, будучи полностью уверенной, что её команда выполнена, дама обернулась и уставилась на шеренгу ребятишек, на которых были надеты только трусики, не смотря на довольно прохладное майское утро.