Жизнь на двоих (СИ) - Страница 8

Устало опускаюсь на кровать.

— Непримиримые противоречия. На почве разного отношения к анальному сексу.

— Что-о-о-о-о?

В твоем взгляде сначала недоверие, потом потрясение, потом — жгучая ненависть.

— Вот козел! Урод! Ублю…

— Дарь, не надо…

— Лерочка, — ты подходишь и осторожно кладешь руку мне на плечо, — ты только не переживай так. Он того не стоит.

Поднимаю голову и смотрю на тебя снизу вверх. В этом — вся ты, Дарька. Сейчас тебе, да, именно тебе плохо, тебе не просто плохо, тебе, блять, х*ево, это я знаю, как никто — сама же тебя довела. И при этом — пытаешься утешить меня.

Встаю, осторожно снимая твою руку со своего плеча. И не потому, что мне неприятно твое прикосновение. А потому, что уже не могу ручаться за себя.

— Я пойду в магазин схожу. А то у нас в холодильнике — шаром покати. Есть пожелания?

Ты отрицательно качаешь головой. Вид у тебя — усталый и измученный. Да уж, досталось нам сегодня обеим — по полной.

— Лер, ключ возьми. Я… спать лягу.

— Хорошо.

Закрываю дверь на ключ, иду по коридору.

Поспи, Даря, тебе действительно надо отдохнуть. И… прости меня. Пожалуйста.

Ракета 21.09.2011 10:47

Глава 4

/Лера/

После этого щедрого на переживания и события дня с интервалом в пару недель случилось еще два события, прежде чем я прозрела окончательно. Первое называлось «Разговор с Богданом», второе — «До Леры дошло, и она испугалась до усрачки». Знаю, что звучит грубо, но все так и было. Впрочем, по порядку. Сначала про Богдана.

Ваш безупречный староста изловил меня в перерыве между парами. Крепко его приперло, видно, раз он рискнул сунуть нос в наш заповедник озабоченных дев. Заметила я его сразу — высокий и плечистый Богдан контрастно выделялся в девичьей толпе, да и заинтересованные взгляды окружающих указывали на него как стрелка компаса — на север.

— Лера! — он шагнул ко мне. Вокруг завистливо завздыхали. — Надо поговорить.

— Сейчас? — хмуро глянула на него исподлобья. Ничего хорошего я от разговора с Богданом не ждала.

— Да. Пожалуйста.

Взял меня за руку и решительно увлек в сторону.

Ах, как мы шикарно смотрелись со стороны — прижимающаяся к стене миниатюрная симпатичная блондинка и нависающий над ней хмурый высокий брюнет. Девчонки из моей группы не скрывали заинтересованных взглядов. Знали бы они, какой это непростой для меня разговор…

— Лер, что происходит с Дариной?

Да уж, Богдан и дипломатичность — вещи несовместимые. Прямолинеен, сразу — к делу.

— А что с ней происходит?

— Ты ничего не замечаешь?

— Да нормально все вроде.

Богдан вздыхает.

— Она с самого начала года, как приехала из дома… сама не своя. Грустная, подавленная. Молчит.

Замолкает и Богдан. Что сказать? Я знаю, блин, я все знаю! И даже причина мне известна. Мой собеседник вздыхает и продолжает:

— Хотя… Я о другом хотел поговорить.

— О чем еще?

— Лера, скажи… — Богдан смущен, переминается с ноги на ногу. Решается. — У Дарины есть кто-то?

— Чего?

— Ну … парень у нее есть?

— Богдан!?

— Что — «Богдан»? Ты же знаешь, как я к ней отношусь! После того раза… на ее дне рождения… я думал — мы будем вместе. Мы же… с ней… — он путается в словах и даже слегка краснеет. Офигеть — здоровенный лоб, а краснеть не разучился.

— Что? — иронично поднимаю бровь.

— У нас было! — шепотом выкрикивает Богдан. — Как будто ты не знаешь! А потом она меня отшила…

— Ну-у-у-у-у… — тяну издевательски, — видимо, ты ее не впечатлил… своими подвигами…

— В своем уме!? — он орет на меня. На нас оглядываются, Богдан спохватывается. Продолжает вполголоса: — Не говори чепухи! Ей хорошо было со мной. Да! Я ей… Я ее… В общем, она… — смущенно замолкает.

— Кончила? — спрашиваю тоже вполголоса, а внутри отчего-то все клокочет. От ярости. Да какого фига!?

— Лера!!! — опят орет, опять спохватывается и все-таки отвечает. Тихо: — Да.

Ах ты…

— Даже если и так, — цежу сквозь зубы, — это ее еще ни к чему не обязывает. Не один ты такой умелец…

Богдан уже просто дергает щекой. Но не орет, помнит, что вокруг куча любопытных ушей.

— Лера, перестань изображать дурочку! Это не просто так. Я чувствую — у нее есть кто-то. Кто он? Ты знаешь? Там все… серьезно?

Откуда я, блять, знаю — серьезно или нет? Хотя уже чувствую — серьезно. Шутки кончились.

Что-то, видимо, отражается, на моем лице, потому что Богдан хватает меня за руку.

— Кто он, Лер? Вижу — ты знаешь! Скажи мне! Я буду за нее бороться! Ей со мной будет лучше, я точно знаю! Смотри — какая она! На ней лица нет. Кто он, Лера? Скажи!

Черта с два, Богданчик! Черта с два я скажу тебе! И не льсти себя надеждой — Дарька не твоя. И с тобой ей не будет хорошо. И вообще — оставь ее в покое! Не до тебя ей сейчас…

— А до кого ей сейчас?

Блять… какую часть своих мыслей я произнесла вслух?

— Понимаешь, Богдан, — театрально вздыхаю. Приходится импровизировать. — У нее дома…

— Значит, у нее там, дома кто-то… — хищно вскидывается Богдан.

— Да. Но там все непросто… И… ей нужно время… чтобы разобраться. Сейчас… сейчас ее лучше не трогать, понимаешь?

— Понимаю, — мрачно отвечает Богдан. — Он ее обидел?

— Нет! Что ты… Просто — дай ей время. Не трогай ее сейчас, ладно?

— Хорошо. Сейчас не буду. Спасибо, Лер. Что сказала.

Наскоро попрощавшись. Богдан уходит. Но у меня остается нехорошее ощущение, что он уже начал строить планы, как на каникулах поедет в твой родной город бить морду этому несуществующему парню.

Ну и ладно. До каникул еще дожить надо, а сейчас… Сейчас Богдан обещал мне тебя не трогать. А это — главное.

Разобравшись с Богданом, начинаю внимательно приглядываться к тебе. Провокаций уже себе не позволяю — до сих пор при воспоминании о том, как ты плакала в душе, становится тошно. Просто смотрю, наблюдаю. И понимаю — я не вижу ничего! Тебя мало, тебя катастрофически мало. Тебя практически не бывает дома, а когда бываешь — спишь или читаешь. Замкнута, равнодушна. Из ответов — «Да», «Нет», «Не знаю».

На все мои попытки растормошить, разговорить отделываешься невнятными фразами — про то, что у вас скоро важная игра с историками, что в этом году — госы, что собираешься утроиться после них на работу и хочешь поднабраться опыта, зависая в компьютерном классе. Я долго не могу понять, что происходит. Но уже не пытаюсь себя убедить, что мне причудилось то, как ты на самом деле ко мне относишься. Я точно знаю — не причудилось. Я знаю. Ты влюблена в меня. Или… была влюблена.

Вот когда я осознала гипотетическую возможность прошедшего времени по отношению к твоим чувствам ко мне, да не просто прошедшего — прошедшего совершенного, Past, мать его, Perfect! — вот тогда я испугалась до того самого грубого выражения.

Но даже в этот момент я пыталась рассуждать здраво. И чем больше я пыталась рассуждать здраво, тем херовее мне становилось.

Сколько ты уже влюблена в меня? Полгода, год или все два? Я не знаю! Но ясно одно — ты была совершенно уверена, что это абсолютно невзаимно и бесперспективно. Более того, я сама была в этом уверена. До недавнего времени.

И надо быть совершенным мазохистом, чтобы в такой ситуации пестовать свои чувства. Рано или поздно ты должна была это понять. Или от безнадежности это стало происходить само собой. Или я, своим безобразным поведением, своими рассказами о том, как мне хорошо с Антоном, довела тебя до этого. Или — все вместе. Но все было очень похоже на то, что твоим чувствам ко мне пришел конец. Или — на то, что ты быстрыми шагами двигаешься в этом направлении.

У меня под ногами разверзлась бездна. Я умирала. Не пыталась проанализировать свои чувства и понять, что со мной происходит и зачем мне это нужно. Несколько дней я просто распадалась на мелкие кусочки, пытаясь смириться с этой мыслью. Что ты — просто моя соседка по комнате Дарина. Не смогла. Или — не захотела. И поэтому решила — будь что будет. Но я должна знать, как ты самом деле ко мне относишься. Я не могла ждать, тем более — молча страдать, как ты. И поэтому решила — спросить прямо. Ну, или, не совсем спросить…