Жизнь и удивительные приключения Нурбея Гулиа - профессора механики - Страница 213

Но — замужем. Муж — тоже из Конотопа, сейчас в армии, еще год служить. Моложе ее почти на год. Детей нет. Вот и все исходные параметры. Мне она откровенно нравится. На ее фоне Тамара, та с которой я живу в настоящее время как с женой, начинает блекнуть. Но я не мальчик, хорошо помню обманчивость первых впечатлений.

— Главное — не шустрить! — мудро решил я и зевнул. Сон оказался сильнее эмоций, и я заснул.

На завтрак я не пошел — не было аппетита. Я влюбился! Днем была экскурсия в Новоафонские пещеры. Я уже бывал в них не раз, а Ира — нет. Кто бывал там, тому не надо говорить о сказочном зрелище и сильнейших впечатлениях от подсвеченных разноцветными огнями подземных залах. И это под соответствующую музыку! Даже холод — плюс 11 градусов не снижает восторга от посещения пещер. Я, как человек бывалый, взял с собой бутылку и свитер для Иры. Все оказалось кстати. Мы часто отставали от экскурсии, скрываясь за углом, пили вино из «горла» и целовались.

Приехали домой мы под вечер. Миша сидел в комнате и резался в карты с приятелем. Я шепнул ему на ухо, и мальчики исчезли. Ира тенью проскользнула в комнату, и я запер дверь. Нет, несмотря на юность, страстной она не была. Вела себя очень осторожно, постоянно прислушивалась, не стучат ли в дверь. В нужный момент прикрывала мне рот рукой: «Чтобы карга не услышала!» — пояснила мне Ира, когда я недовольно замотал головой. Я проявил заботливость и успел спросить Иру, как поступать, чтобы не навредить ей.

— Об этом не беспокойся! — поспешно ответила она.

Когда все было кончено я, привстав, оглядел это юное худенькое совершенство с не по-русски темными сосками на девичьих грудях, задорным взглядом сиреневых глаз и четко очерченным темно-розовыми губками ротиком. И не в силах сдержаться, рухнул опять на все это совершенство…

Все повторилось почти так же, как и в первый раз. Только под конец она уже не стала прикрывать мне рот рукой, а, захватив мои губы в свои, заглушила нежелательные звуки. Тут я головой уже не стал мотать, хотя задыхался, как и раньше.

К приходу Миши мы, уже остывшие и отдохнувшие, потихоньку потягивали «Букет Абхазии». Я проводил Иру до ее двери — все два метра! — и, поцеловав, пожелал спокойной ночи. Сам я спал, как говорят, без задних ног. Но не только без них, но и без снов.

А назавтра мы с Ирой поехали в Новый Афон самостоятельно. Сойдя с автобуса, мы зашли в парк с прудом, в котором плавали белые и черные лебеди. Я показал Ире кафе «Лебедь», где давным-давно мы сидели с самим поэтом Симоновым, и официант сказал нам свою великую фразу: «Земной шар к вашим ногам!».

Задумав ухватить лебедя за шею и извлечь его на берег, я уже подманил, было, его куском хлеба, как заметил, что к Ире подошел рослый красивый милиционер в форме. Я испугался и побежал к ним.

— Ты — Нурбей Гулиа? — с улыбкой спросил милиционер.

— Да, а ты кто? — недоверчиво поинтересовался я.

— Меня зовут Иван или Ваня, а фамилия — как у тебя! Мы — родственники! Мы всегда смотрим твои телепередачи и гордимся тобой. Я хочу с тобой сфотографироваться на память!

Иван поманил к себе фотографа, который сидел поблизости, и дал ему «вводную». Фотограф стал расставлять нас поживописнее. Я представил друг другу Ивана и Иру.

— А кто тебе эта девочка? — спросил Ваня и вдруг догадался — дочка?

— Бери повыше — жена! — с гордостью сказал я.

Ваня пустился в извинения, но я пояснил, что она несколько моложе меня, поэтому даже милиционер может ошибиться. Фотограф сделал свое дело, и Ваня пригласил нас посидеть в кафе «Лебедь». Мы пили «Псоу» и закусывали фруктами, совсем как тогда, тридцать шесть лет назад с мамой, дядей Жорой и Симоновым…

Ваня рассказал, что в Гудаутском районе живет много «гулиевцев», то есть людей с нашей фамилией.

— Хорошо бы нам всем встретиться! — высказал свою идею Ваня, — пока ты с женой здесь, кто знает, встретимся ли мы еще когда-нибудь!

Иван как в воду глядел. Молодой, здоровый начальник Ново-Афонского отделения милиции, Иван через несколько лет погибнет, сбитый на полном ходу машиной. Начнется война с Грузией, в которой кто-то из родни и знакомых погибнет, кто-то переедет жить в Россию. А с Иваном, действительно, я больше так и не встретился.

Насчет нашей «фамильной» встречи Иван предложил следующее. Он берет на себя за сегодня-завтра договориться о, как он назвал, «съезде» гулиевцев в селе Куланурхва, близ Гудаут. Ваня рассылает «гонцов» по всей Абхазии и вызывает гулиевцев на съезд, который должен будет состояться послезавтра — в воскресенье. Куланурхва — родовое гнездо гудаутских гулиевцев, их там больше, чем в других районах Абхазии. Кроме того, жители этого села берут на себя обязанности и хлопоты принимающей стороны.

Ваня просил нас никуда не уходить из дома отдыха в воскресенье с утра, так как за нами приедет машина и отвезет на съезд. Он попросил назвать ему номер нашей комнаты, но я поспешил заверить его, что мы будем ждать машину на скамейке у входа.

— Не стоит въезжать на территорию дома отдыха и искать нас, особенно если машина — милицейская, а посланник — в форме! — пошутил я.

Сам же я боялся разоблачения наших псевдосупружеских отношений с Ирой.

И вот в воскресенье мы с Ирой едем в Куланурхва. Машина оказалась не милицейской, а обыкновенной «Волгой», которую вел тоже Гулиа — другой мой дальний родственник. Через полчаса мы уже подъезжали к дому, как оказалось, отца Вани. Перед воротами на поляне уже стояли, как насчитала Ира, сорок три автомобиля. И они продолжали прибывать.

Иру мои родственники тут же определили на кухню — женщине не пристало находиться среди джигитов. На этой кухне под открытым небом уже толпились жены и дочери гостей. Они с охотничьим интересом набросились на Иру с расспросами. Та только и прибегала ко мне: «Где мы живем в Москве?», или «Сколько комнат у нас в квартире?», и даже «Есть ли у нас дети и сколько их?». Конечно же, хитрые абхазские бабы сразу же смекнули, что Ира, по их терминологии — моя «пляжная» жена, но виду не подавали.

Меня же предварительно посадили с самыми почетными гостями — старцами не моложе восьмидесяти лет. Был среди них и мой полный тезка — Нурбей Гулиа, перешедший столетний рубеж. Но он смотрел на нас, как на детей, не заслуживающих интереса аксакала. Он, то и дело, топорщил седые усы, делал страшные глаза и привычно сжимал рукоятку кинжала, висящего у него на поясе.

Еще до «посадки» за огромный праздничный стол нам подали вина — «изабеллу», которое готовил сам хозяин. Какой-то местный парень, видимо, молодой милиционер, помогавший хозяевам в их делах, задумал почему-то доказать, что москвич, то есть я, физически слабее местных джигитов. То он стул тяжелый мне подаст за ножку, а я беру и долго разговариваю, держа его на весу. То гирю двухпудовую притащит, и на свой позор, предложит мне соревноваться с ним в ее поднятии. То затеет армрестлинг, и, сами понимаете, чем это для него кончалось. А все это с интересом наблюдали женщины из открытой кухни и оживленно обсуждали.

Наконец, мой соперник не выдержал и с криком: «Вах!» (не путать с латинской транскрипцией слова «BAX» — БАКС!), выхватил из-за пояса пистолет Макарова. Нет, не для того, чтобы от обиды пристрелить меня, а всего лишь, чтобы посоревноваться по стрельбе на меткость. Опытный Иван взялся организовать соревнования. На ветку дерева надели пустую бутылку из-под шампанского и принялись по очереди палить по ней из этого ПМ'а. Но, то ли расстояние было велико, то ли подействовало выпитое вино, но никто в цель не попадал.

— Не подведу родную Москву! — поклялся я сам себе, держа пистолет в обеих руках. Так я стрелял из моего допотопного пневматического пистолета, переделанного под мелкокалиберный. Но мой был раза в два тяжелее, чем этот ПМ, поэтому я довольно твердо держал пистолет в руках и, конечно же, попал. Бутылка с грохотом разлетелась, и в наступившей тишине я слышу назидательный голос Иры из кухни: «А мой Нурбей не только сильнее ваших мужей, но и метче стреляет!».