Жизнь и смерть в тропических и ледяных морях - Страница 12

Вторая и третья неделя прошли также очень тяжело. Далее я стал уже понемногу есть и скоро я почувствовал, что снова хочу... ну, хочу обнять свою жену. Курить по-прежнему хотелось, но перетерпеть уже было можно.

Но тут случилось такое...

Команда в буквальном смысле озверела без курева. Все со злобой посматривали на капитана, так как уже знали, что остатки сигарет выбрал он. Поэтому капитан курил у себя в каюте, закрывшись на замок. Появись он перед командой с сигаретой, навлек бы на себя большие неприятности. Матросы послали к капитану парламентариев просить, чтобы мы подошли к какому- ни будь японскому или южнокорейскому судну, работающих в автономном плавании недалеко от нас на лове тунца. Мы часто видели, как они выбирают свои тунцеловные порядки.

Подходить в те времена к иностранному судну, а тем более что-то брать или передавать на него категорически запрещалось. Капитан и вахтенный штурман сразу же лишались визы, а порою и должности. А еще раньше, как нам рассказывали старожилы, они могли отправиться под конвоем в места, не столь отдаленные от Камчатки.

Парламентеры во главе с боцманом предъявили капитану ультиматум: или мы идем к “японцу” и берем сигареты в обмен на сгущенное молоко (именно наше отечественное, очень ценилось у иностранных моряков), или команда прекращает работать, а дальше посмотрим..., и они грозно посмотрели на капитана. Короче назревал бунт.

Я пытался успокоить капитана, рассказывал, что в истории морских экспедиций, несмотря на большое количество бунтов, в том числе и у Магеллана, только один увенчался успехом, на английском бриге “Баунти”. И даже в этом случае капитан остался жив. Правда, ему пришлось с частью команды испытать множество горестей и проплыть тысячи миль на обыкновенной шлюпке, пока он не достиг гостеприимной земли и, в конце концов, прибыл на родину, в Англию. Причем он успел даже отправить на виселицу часть бунтовщиков. Мой капитан грустно посмотрел на меня и отвернулся, а парламентариям ответил категорическим отказом.

На следующий день команда не вышла на работу. Тут уже забеспокоился не только капитан, но и я. У меня срывалась океанологическая съемка, которую нельзя прерывать. Она должна быть непрерывной, и только в этом случае полученные данные можно будет использовать для научного анализа. Я предупредил капитана, что в случае срыва научно-исследовательских работ, экипаж лишится премии.

-Вот ты пойди и объясни это матросам,- ехидно ответил он мне.

-Нет - говорю я,- к команде я не пойду. Им надо сейчас только сигареты и на любое другое предложение они ответят отказом. И я предлагаю подойти к этому “японцу”, который у нас на горизонте ловит рыбу, и взять у него сигареты, то есть обменять на наши продукты.

Я не могу пойти на должностное преступление,- отвечает капитан. - У меня есть инструкции, которые я не могу нарушить. В противном случае мне визу закроют - раз..., должности лишусь - два... Дальше он не стал продолжать и отвернулся.

Я снова прервал затянувшееся молчание.

-А откуда они узнают о встрече с “японцем”? На судне все понимают тяжелую ситуацию и будут молчать.

Капитан с удивлением посмотрел на меня.

-Да ты что с луны свалился? Через час после прихода судна с рейса, там...и он посмотрел на потолок,- будут знать все.

-Снимаемся и идем в район промысла. Плевать я хотел на премию.

Предложенный капитаном приказ не входил в мои планы, так как съемка в этом случае срывалась, и все наши работы, наши мучения, бессонные ночи, как говорится, коту под хвост. И в эту минуту меня осенила великолепная мысль.

-Стоп,- прерываю я капитана. - У меня есть предложение, от которого тебе будет трудно отказаться, так как ты совершенно не пострадаешь.

Капитан с подозрением посмотрел на меня.

-Знаю я твои идеи, и слышать ничего не хочу. Идем в район промысла.

- Нет, ты выслушай меня,- отвечаю я ему. Если ты не сможешь

отойти, когда “японец” сам подойдет к нам, то ты будешь отвечать?

Капитан задумался.

– Ну, если он подойдет, а мы по каким-либо причинам не можем отойти, то, наверное,- он вздохнул и решился.

- Ладно, как только он подойдет, позовите меня, и, добавил капитан,- не мы к нему, а он к нам.

Мы пошли готовить представление. Я собрал научную группу, матросов и объяснил всем их задачи. Подождали, когда японское рыболовное судно кончит выборку яруса и только после этого подошли к ним поближе, стали в дрейф и выпустили за борт серию батометров для сбора проб с водой с различных глубин океана. Японские рыбаки с удивлением воззрились на нас, так как обычно советские суда обходили их стороной.

Наши матросы вышли на палубу. В руках они держали пустые блоки из-под сигарет и банки со сгущенным молоком. Они во всю глотку начали кричать на смешанном англо-русском жаргоне, из которого можно было разобрать только одно слово, понятное морякам всего мира -”ченч”, то есть обмен.

Японским морякам стало все понятно. Они бросились по каютам и скоро появились на палубе с блоками сигарет. Капитан японского судна ловко пришвартовался, благо был штиль, к нашему борту. С противоположной стороны нашего судна борта висел трос с выпущенной серией батометра. Наш капитан появился в рубке, стал кричать, чтобы мы отошли, грозить кулаком и прочее.

Но как мы могли отойти, когда за бортом висят батометры? Мы начали вирать, то есть поднимать их обратно. А в это время с японского судна летели на нашу палубу блоки сигарет, а в их сторону банки со сгущенным молоком. Капитан нашего судна пытался “запретить” менять молоко на сигареты, потом махнул рукой и стал ждать, когда мы подымем трос с батометрами, чтобы быстрее отойти. На палубе уже лежала груда блоков сигарет.

Молоко закончилось, но к нам летела всякая всячина - баночное пиво, эротические журналы, открытки и прочее. Научные сотрудники медленно вытаскивали трос с батометрами из воды. Капитан японского судна вышел из рубки и передал нашему, который закрылся в каюте, бутылку виски, кажется “Белая лошадь”.

Я пошел к нему, чтобы отдать подарок. Он начал отказываться, но не выдержал и все-таки взял. Потом порылся в рундуке, достал бутылку водки, причем “Столичной” и говорит:

-Это тому капитану,- и вздохнул.

- Капитан - есть капитан, английский, русский или японский, скажешь ему, что я.. в общем, найдешь что сказать, ты же знаешь английский.

Я вышел на верхнюю палубу, позвал их капитана, вручил ему ответный подарок и поблагодарил его. Он посмотрел на бутылку, засмеялся довольный и пожал мне руку.

А в это время наши матросы, покачиваясь, чуть хмельные стояли на палубе, пили из банок пиво, а кое-кто, наверное, и виски, и что-то кричали японцам, а те нам. И когда мы уже заканчивали вытаскивать трос из воды, вышла на палубу Савельевна, наша повариха в замызганном фартуке и необъятной талией. Она с удивлением воззрилась на японских рыбаков, которые с оживлением восприняли ее появление.

На “японцах” женщин в море не берут. Бытовые условия быта там неважные. Скоро появилось предложение от японских рыбаков, передать ее на японское судно на пару часов за 10 бутылок виски. Матросы стали уговаривать Савельевну. Обещали, что весь рейс будут ей чистить картошку и рыбу. Она категорически отказалась. Цена увеличивалась и дошла до ящика виски, то есть 20 бутылок виски. Ребята поклялись, что будут не только убирать на камбузе, но и мыть посуду. Однако, к их большому сожалению и отчаянию, она не согласилась на эту авантюру, погрозила японцам пальчиком и ушла в каюту. Правда, уже потом, после рейса, она призналась, к нашему удивлению, что ей было приятно, что хотя бы японские рыбаки оценили ее, не то, что мы, обормоты.

И, возможно, при других бы обстоятельствах... она лукаво улыбнулась, и ее широкое некрасивое лицо осветилось такой приятной внутренней красотой, что мы только теперь могли понять японцев, которые настоятельно ее требовали.

А в то время, после ухода Савельевны с палубы, мы вытащили батометры и попрощавшись с японцами, пошли работать дальше.