Жизнь Чарли - Страница 9
Раз уж Патэ-Лермапа заставили организовать дебют маленькому надутому англичанину, какому-то «лайми», он дал ему роль мошенника без гроша в кармане, который пытается выдать себя за лорда. С первой же сцены Чаплин старается «выудить» серебряный доллар у Лермана, тоже игравшего в своем фильме. Для этого фильма Чаплин выбрал себе элегантный костюм: цилиндр, длинный серый сюртук, крахмальные манжеты, широкий галстук, лакированные башмаки. Пышные усы придавали ему наглый вид, так же как и монокль, через который обманщик разглядывал свою жертву.
Пройдоха втирается в почтенную семью. Он ухаживает за дочкой, блондинкой с лентами и цветами в пышной прическе. Мнимая знатность обманщика производит впечатление на мать, дородную даму в шелковом платье и боа из перьев, обладательницу прекрасной виллы в псевдоиспанском стиле. Но вот появляется жених красотки — простак, который только что позволил выудить у себя доллар, — и разоблачает мнимого лорда. Дело срывается. Обманщик решает зарабатывать на жизнь и разбогатеть любыми средствами. Он становится газетным фоторепортером. Его карьера зависит от своевременной доставки в редакцию сенсационной фотографии. Он ворует ее у своего соперника. Начинается бешеная погоня…
Большая часть кистоуновских комедий была фильмами-погонями, снятыми без особых затрат на улицах Голливуда. Комические падения, пирожные с кремом, летящие в лицо, удары ногой в зад — вот основа успеха Мак-Сеннета. Его актеры приходили главным образом из цирка и мюзик-холла, где они были клоунами и акробатами. Чаще всего они сохраняли на экране те костюмы, в которых успешно выступали на сцене.
Чаплин исполнял в пантомимах Карно самые разнообразные роли. В течение двух месяцев он колебался между несколькими уже созданными им типами. Он пробует различные формы фальшивых усов п бороды, то и дело меняет шляпы и обувь, не сразу решается взять свою знаменитую тросточку. После десяти фильмов выбор наконец был сделан. С тех пор он сохранял тот же костюм, тот же грим, те же характерные жесты. Начиная с весны 1914 года и до второй мировой войны Чаплин не появлялся на экране без своих усиков, без тросточки, непомерно больших башмаков и утиной походки…
Чарльз Чаплин писал как-то, вспоминая о своих первоначальных колебаниях:
«По прошествии известного времени, в течение которого я припоминал всех виденных мною маленьких англичан с черными усиками, в обтянутых пиджачках и с бамбуковыми тросточками в руках, я решился наконец взять их за образец…»[8]
Чаплин избрал тип, являющийся английским эквивалентом среднего француза, созданного Максом Линдером. Макс был элегантен, Чаплин предпочел быть оборванцем. Он превратился в жалкого бедняка, желающего прослыть джентльменом и одетого в костюм, который пришел прямо из мюзик-холла.
«Походка Чаплина не была его изобретением, — заявлял его бывший патрон Фред Карно. — Ее ввел один из моих актеров Уолтер Гровс. И я как-то заставил другого члена моей труппы — Фреда Китчена — воспользоваться этой походкой, когда ему нужно было играть бродягу Перкинса. Чаплин, получив потом эту роль, разумеется, должен был обуться в те же башмаки и перенять ту же плоскостопую походку».
Сам же Чаплин утверждает, что свою знаменитую походку он усвоил еще в детстве, передразнивая вместе с другими озорниками старого спившегося конюха, страдавшего расстройством движений, которого встречал на улицах Лэмбета, возле пивных на площади Слонового замка. Фред Карно тем не менее не лжет, говоря, что он передал Чаплину походку Уолтера Гровса. Но не подражал ли и этот артист другим клоунам? Однако, пользуясь таким методом, можно в конце концов добраться до первобытных времен и отождествить знаменитую тросточку Чарли с дубиной, которую применила в качестве оружия и орудия человекообразная обезьяна, превращаясь тем самым в первобытного человека. Костюм и походка Чаплина, несомненно, заимствованы им у мюзик-холла. Но важно то, что, приняв эти аксессуары, он создал совершенно оригинальный персонаж.
«Его усики, — говорил Чаплин, — это символ его тщеславия. Его бесформенные брюки — насмешка над нашими смешными чертами, над нашей неловкостью». И он добавляет: «Самой счастливой моей находкой была, пожалуй, тросточка, ибо меня стали вскоре узнавать по этой тросточке, и я пользовался ею всячески, так что она сама по себе приобрела комический характер. Часто я поддевал ею кого-нибудь за ногу или цеплял за плечи и вызывал этим жестом смех в публике, сам еще хорошенько не понимая почему. Не думаю, чтобы вначале я полностью отдавал себе отчет в том, что для миллионов зрителей тросточка обличает в человеке денди…»[9]
И действительно, в эпоху фильмов «Кистоун» Чаплин еще далеко не до конца понял или, точнее говоря, не до конца создал персонаж, который мы называем Чарли.
В те времена никто еще не давал Чаплину этого ласкового уменьшительного имени. Мать называла его и до самой своей смерти продолжала называть Спенсером. В качестве актера он выступал под именем своего отца — Чарльз. Афиши и проспекты Мак-Сеннета, рекламируя новую звезду, называли Чаплина — Чэз, англосаксонским уменьшительным именем, похожим на слово «чейз» (погоня). Только в начале 1915 года, расставшись с Мак-Сеннетом, Чаплин принимает свое новое имя — Чарли. Через полгода французский прокатчик Жак Айк купил фильмы Чаплина и, естественно, перевел «Чарли» на французский лад — «Шарло».
Кистоуновские комедии, звездой которых был Чаплин, принадлежат к жанру, называемому у англосаксонцев «слэпстик», что значит «удар палкой». Это напоминает нам об Арлекине, Пьеро, Полишинеле, Скарамуше, о знаменитом мешке Скапена, который мешал Буало увидеть автора «Мизантропа»[10]. Здесь Мольер шел от импровизаций и персонажей итальянской комедии. Искусство Чаплина началось с буффонады, очень похожей на то, чем была три века назад знаменитая соштесНа йе1Гаг1е (комедия масок).
Комические типы, имевшие успех в комедиях Мак-Сеннета, напоминали старинные персонажи этого классического театра. Огромный Фатти[11], только что созданный Роско Арбэклем — грубый, грязный, прожорливый и сластолюбивый, — был новым воплощением Полишинеля. Мэйбл Норман, маленькая смуглая женщина, лукавая и разбитная, которая очертя голову бесстрашно бросается в безумную погоню, вела свое происхождение от Коломбины. Оторопелый Честер Конклин[12], суетливый и в то же время сонный, был братом Паяца. Вспыльчивый Мак-Суэйн, по экрану Амбруаз, толстый человек с пышными усами, ревнивый и вечно обманутый муж — двоюродный брат Гро Рене и капитана Мата-мора. Рядом с этими главными персонажами выступали молодой дурень Эл Сент-Джон, который назывался Пикратт, Хэнк Мэн — Бильбоке, Чарли-Чэз, чье имя означало «Чарли-Погоня», и целая труппа «кистоун-копс» — эти бешено преследующие воров полисмены, которых всегда ждут побои и падения. Соперницами Мэйбл были тогда Минта Дюрфи — прекрасная меланхолическая жена Фатти с короной черных волос, хорошенькие девушки Алиса Девеи-порт, Сэди Лэмп, Эмили Клайфтон. И, наконец, Фил-лис Аллен выступала обычно в ролях тещ и сварливых жен.
В течение 1914 года Чаплин сыграл тридцать пять ролей в кистоуновских комедиях. Его игра редко поднималась выше обычных комических потасовок и швырянья пирожными с кремом. Однако, когда стало ясно, что он овладел новой профессией, он, согласно обычаю, получил большую свободу действий. Десятка два фильмов фирмы «Кистоун» с участием Чаплина были задуманы и поставлены им самим.
Созданный Чаплином персонаж, удирая от преследователей, мчался во весь дух по улице и резко сворачивал на углу, подняв одну ногу и тормозя другой. Оп здоровался, забрасывая левую руку за затылок и приподнимая горизонтально над головой свой котелок. На улицах американские мальчишки начали повторять его жесты. У него уже появились внешние черты Чарли. Но души Чарли еще не было. Чэз Чаплин пока мало отличался от других персонажей кистоуновских фильмов. Карно научил его комизму, основанному на незадачливости героев. Мак-Сеннет внушал ему теперь страсть к систематическому разрушению, к неистовому шутовскому отрицанию. Все высмеивать, все разбивать, все чернить и делать это в бешеном темпе, близком к старинным галопам оперетт Оффенбаха, — вот закон кистоуновских комедий. Чаплин принял его охотно. Играя в уничтожение мира, он, сам того не сознавая, мстил за свою нищету, за свои несчастья, за свое страшное детство.