Живой труп. Часть 2 (СИ) - Страница 3

   Взяв расписанный "под Жостово" поднос, Александр двинулся вдоль стойки. Глотая слюну, старался найти блюда подешевле. Однако, не удержавшись, выбрал большой расстегай, блины с розовой исландской сельдью, розетку с бочковыми огурцами и жаркое в горшочке. На кассе взял себе еще четверть штофа "Смирновской". В итоге весь заказ вышел на два с полтиной. Очень кстати в кармане сюртука обнаружилась завалявшаяся трехрублевая купюра, и ему даже не пришлось залезать в кошелек с "заупокойными" серебряниками. Пересчитывая сдачу, он с горечью думал, что в скором будущем придется пользоваться какой-нибудь дешевой харчевней на окраине Марьиной рощи. А еще дальше не хотелось заглядывать даже в мыслях.

   На маленькой эстраде посередине полутемного зала слепой баянист играл "На сопках Маньчжурии". Заведения не страдало от нехватки клиентов, и только у самой стены удалось найти незанятый одноместный столик. Не снимая блюда с подноса, он до краев налил граненый шкалик и залпом его опрокинул. Закусил огурцом, который хрустел на зубах в лучших традициях трактирной кухни. Снимая ледяное оцепенение, по телу разлилось тепло. Осторожно надкусив свернутый в трубочку блин, он ощутил на деснах нежный вкус сельди. Чтобы удержаться на гребне волны блаженства, опрокинул еще одну рюмку, потом не спеша принялся за жаркое. Старался растягивать и смаковать каждое мгновение этой роскошной трапезы, над которой дамокловым мечом нависало "Больше ты этого себе не позволишь".

   Публика в зале собралась самая пестрая. Большой стол перед ним занимала компания молодых приказчиков. Судя по стилям одежды, они попали сюда сразу после вечерней смены за прилавком. Вышиванки и косоворотки замоскворецких продуктовых лавок соседствовали со строгими английскими пиджаками крупных торговых компаний и ювелирных магазинов. Вели себя молодые люди довольно шумно, но границы приличия не переступали. За столиком слева, разложив перед собой портативные компьютеры, расположились две барышни в облегающих свитерах и американских ковбойских брюках. Судя по тому, с каким независимым видом девицы из больших кружек потягивали через соломинку пиво, можно было догадаться, что это нигилистки. На мужчин барышни подчеркнуто не обращали внимания. Однако, поймав на себе взгляд Александра, одна из них стрельнула в его сторону глазами, но тут же скорчила презрительную гримаску и демонстративно отвернулась. А в это время из другого конца зала на площадку перед эстрадой вывалился пьяный купец. Заказав баянисту "Комаринскую", он начал неуклюже плясать под хохот и хлопки собутыльников.

   Это была жизнь:- яркая, пестрая, порой нелепая в своих сумбурных проявлениях. Александр больше не жалел о том, что Провидение подарило возможность находиться здесь, а не шагнуть в страшную неизвестность под черной водой протоки. Если бы можно было повернуть время, то он бы перенесся сейчас не на набережную, а в маленькую чайную на Садовом, где пару месяцев назад опрометчиво дал согласие вложить деньги в рискованное предприятие.

   " Хотя, лучше уж вернуться на много лет раньше!"

   Память заскользила по дорогам прошлого, стараясь найти отправную точку излома:

   " Не надо было соглашаться принять кассу опеки? А может быть виноват неудачный брак и нелепые попытки доказать ей и себе, что ты чего-то в этой жизни стоишь? Или все началось еще раньше, когда предпочел гражданскую службу, а не военную карьеру. А, может, виновата специальность, которую выбрал?"

   Он вспоминал тяжелые объяснения с родителями, когда вопреки их настоянию, поступил на курсы Сельскохозяйственной академии, а не в Высшее инженерное училище. Более послушный и прилежный младший брат уже успел сделать карьеру в концерне "Сикорского". Теперь он был гордостью семьи. А про своего первенца отец даже стеснялся говорить с приятелями из дворянского клуба. Должность продуктового инспектора общественных столовых уважения в светских кругах не вызывала.

   Да и сам он разве хотел такой судьбы! Это память о старом помещичьем доме в Чангаровке, о проведенных там счастливых годах детства, заставила свернуть на этот путь. В юношеских мечтах он видел, как выкупает заложенное родителями имение, как, продолжая труды своего деда, восстанавливает хозяйство. Реальность оказалось куда прозаичнее. По стечению ряда причин, главными из которых стали дворянская лень и соблазны студенческой жизни, академию он окончил с посредственной аттестацией. О карьере в сельхоздепартаменте министерства или агроконцерне "Сытноедов" можно было забыть. После окончания курсов выбирать пришлось между должностью помощника управляющего в каком-нибудь подмосковном хозяйстве и низким чином на государственной службе. Для молодого человека из дворянской семьи второй вариант все-таки был более предпочтительным. Однако, пребывая в должности инспектора и не беря взяток, откладывать деньги на выкуп имения оказалось весьма проблематично. А после женитьбы быстро растаяло и то немногое, что успел накопить. Так что, вместо вдохновенного труда на родовой ниве, приходилось целыми днями ездить по продуктовым складам и скотобойням, заниматься делом неблагодарным и скучным. Возвращение в родовое гнездо так и осталось солнечно-зеленой мечтой детства. Но сейчас, когда впереди маячило лишь голодное нищенское существование, в голову пришла парадоксальная мысль:

   " А ведь если дотянешь до лета, можешь туда вернуться!"

   Не успел он так подумать, как воображение с беспощадной реалистичностью нарисовало один из вариантов будущего:

   Опустившийся бродяга сквозь заросли чертополоха и крапивы пробирается в обветшалый дом с заколоченными окнами. Атакуемый призраками прошлого, идет по коридорам. Через пустой проем попадает в бывшую детскую. Прихлебывая из бутыли мутное сивушное пойло, ложится передохнуть на место, где раньше стояла его кровать. И уже в замутненном сознании глядит в заколоченное окно, вспоминая, как в детстве, просыпаясь, видел там прыгающих по веткам птиц...

   Баянист закончил играть. Появившаяся откуда-то барышня в красном свитере и синих американских "ковбоях" помогла ему сойти с эстрады, взяв под локоть, повела мимо столиков. В протянутую шляпу полетели медные деньги. Закончив обход, она сдала слепого маэстро на попечение полового, а сама вернулась к эстраде. В ее руках баян зазвучал не так профессионально, но гораздо живее. Раскачиваясь в такт мелодии, она входила в песню с душой и азартом. На простом милом лице полыхали алым румянцем пухлые щеки, глаза задорно стреляли по залу. Александру почему-то казалось, что она чаще всего смотрит в его сторону. Скорее всего, это была иллюзия, создаваемая лукавой исполнительницей у доброй половины зрителей, но он верил в обман.

   Под громкие аплодисменты она отложила баян и взяла из рук полового скрипку. И тут случилось настоящее чудо. Чардаш Монти она играла уже только для него. Огненная мелодия на несколько мгновений вырвала из лап безысходности. Пока звучала музыка, они смотрели только друг на друга. Когда последнее движение смычка потонуло в криках браво, Александр отвел взгляд. В этот миг он мысленно дал себе клятву, вырваться из тупика, в который загнала судьба.

Глава 3

   Туман над городскими крышами скрадывал краски рассвета. Под его белым покрывалом город досматривал тяжелые похмельные сны, и над притихшей Пятницкой далеко разносились шаги одинокого пешехода. Со стороны набережной им вторили звуки скребков и метел. Уходя в промозглую сырость еще спавшей улицы, Александр пытался представить, как бригада калмыков в белых клеенчатых фартуках находит висящее на парапете пальто. Как заскорузлые пальцы обшаривают карманы, натыкаются на письмо, потом на своем шелестящем, как степной ковыль, языке инородцы обсуждают, что делать с находкой. Скорее всего, отнесут в полицию. Но, на случай, если хваленая честность московских дворников окажется лишь легендой, еще одну копию предсмертной записки он оставил на рабочем столе в кабинете. Рано или поздно до нее доберутся: либо сослуживцы, либо комиссия дворянской опеки, в крайнем случае домовладелец, когда придет за квартирной платой. А может быть, устав изображать непримиримость, вернется супруга.