Жития Святых — месяц декабрь - Страница 10
В одно время, когда на Небе Ангелы Божии, хранители рода человеческого, собрались пред Престолом Вседержителя Бога, чтобы предстательствовать пред Ним своим ходатайством за людей, пришел между ними и диавол, клеветник и искуситель рода человеческого. Сатана, низверженный с Неба, попущением Божиим явился там, среди Ангелов, не перестав творить зло, не по доброму желанию ходатайствовать о благе, а для того, чтобы изрыгнуть свое озлобление и похулить добро. Сатанинская гордыня в своем внутреннем ослеплении никогда не мирится с истиною, не усматривает радостного мира в смирении и покорной преданности воле Всеблагого Бога; она смело вносит переоценку существующего, по своему мрачному взгляду, и в чуждую ей, светозарную область жизни Божественной, дерзко измеряя все мерою своего самомнения!
И сказал Господь сатане, представшему вместе с Ангелами:
– Откуда ты пришел?
Сатана отвечал:
– Я ходил по земле и обошел ее всю.
Господь сказал ему:
Обратил ли ты внимание свое на раба Моего Иова? Не найти на земле другого человека, который бы, как он, был так непорочен, справедлив, богобоязнен, чужд всякого порока!
На это сатана отвечал Господу:
Разве даром богобоязнен Иов? Не Ты ли бережешь его? Не Ты ли кругом оградил и дом его, и все, что у него? Ты благословил дела рук его и стада его умножил и распространил по земле. Но простри руку Твою и коснись всего, что есть у него, отними то у него, – тогда увидишь, станет ли он благословлять Тебя?
Тогда Господь сказал сатане:
– Все, что есть у него, Я предаю в твои руки, делай по воле твоей, только его самого не касайся.
Сатана отошел от лица Господня (Иов. 1, 6-12). Был день, в который сыновья и дочери Иова пировали в доме старшего брата. И вот приходит вестник к Иову и говорит:
Волы твои в поле попарно под ярмом пахали и ослицы паслись подле них; вдруг напали савеяне и угнали их, а слуг перебили; спасся только я и прибежал донести тебе.
Пока говорил этот, приходит другой вестник к Иову и рассказывает:
– Огонь упал с небес и попалил весь мелкий скот и пастухов; спасся я один и пришел сказать тебе.
Еще не кончил этот своей речи, приходит новый вестник и доносит:
– Подошли халдеи и, разделившись на три отряда, окружили верблюдов и угнали их, а слуг перебили; спасся я один и пришел возвестить тебе.
Святой праведный ИОВ МНОГОСТРАДАЛЬНЫЙ
Еще этот говорил, вот приходит иной вестник и сказывает Иову:
– Сыновья твои и дочери твои пировали в доме старшего брата своего; вдруг страшный вихрь понесся из пустыни, обхватил дом с четырех углов и обрушил его на детей твоих; все погибли; спасся только я один и пришел известить тебя.
Выслушав одну за другой эти ужасные вести, Иов встал, в знак тяжелой скорби своей разодрал верхнюю одежду свою, остриг голову свою, пал на землю и, преклонившись пред Господом, сказал:
– Нагим я вышел из чрева матери своей, нагим и возвращусь в чрево матери земли. Господь дал, Господь и взял! Как угодно Ему, так и сделалось; да будет имя Господне благословенно!
Так во всем этом Иов не согрешил пред Богом ни одним безрассудным словом (см.: Иов. 1, 13 22).
Был день, когда Ангелы Божии опять предстали пред Господом; между ними пришел опять и сатана.
И сказал Господь сатане:
– Откуда ты пришел?
Сатана отвечал:
– Я был на земле и обошел ее всю.
Господь сказал ему:
Обратил ли ты внимание свое на раба Моего Иова? Нет на земле человека, который бы был подобен ему: так он добр, правдив и благочестив, так он далек от всего злого! И при постигших его несчастиях он и доселе остается тверд в своей непорочности; а ты возбуждал Меня против него, чтобы погубить его безвинно!
И отвечал сатана Господу и сказал:
– Кожу за кожу, а за жизнь свою человек отдаст все, что есть у него, то есть в чужой коже человеку страдать можно; в чужой коже удары не так чувствительны, даже снятие этой кожи сносно, не болезненно для него, и он может оставаться спокойным; а вот попробуй коснуться его собственного тела, простри руку Твою и коснись кости его и плоти его, и увидишь – благословит ли он Тебя?
Тогда Господь сказал сатане:
– Вот, он в руке твоей. Я попускаю тебе сделать с ним, что захочешь; только душу его сбереги – не посягай на основу его существа, свободное изволение (см.: Иов. 2, 1-6).
Сатана отошел от лица Господня и поразил все тело Иова страшною проказою от подошвы ног его по самое темя головы. Страдалец должен был выселиться из среды живых людей, так как был нетерпим между ними по заразительности охватившей его болезни. Тело его покрылось отвратительными, смрадными струпьями; по всем суставам разливался жгучий внутренний огонь; сидя вне селения, в пепле, Иов обломком черепка скоблил свои гнойные раны. Все соседи его и знакомые отстранились, оставили его. Даже жена его утратила сострадание к нему.
Спустя много времени она, в состоянии отчаяния, сказала однажды Иову: «Доколе ты будешь терпеть? Вот, подожду еще немного в надежде спасения моего; ибо погибли с земли память твоя, сыновья и дочери, болезни чрева моего и труды, которыми напрасно трудилась. Сам ты сидишь в смраде червей, проводя ночь без покрова, а я скитаюсь и служу, перехожу с места на место, из дома в дом, ожидая, когда зайдет солнце, чтобы успокоиться от трудов моих и болезней, которые ныне удручают меня. Не упорствуй, не отстаивай неуклонно свою непорочность; но скажи некое слово к Богу, похули Его и умри, в смерти ты найдешь освобождение от своих страданий, она избавит и меня от мучений».
Так просто и естественно, по-видимому даже и удовлетворительно, разрешала жена Иова для него и для себя вопрос о жизни, не простираясь далее земного понимания ее значения и назначения, по внушению сатаны – «кожу за кожу». Измученная и усталая нравственно, она готова была погасить последний светоч истинной жизни: «похули Бога и – умри».
Не так, однако, рассуждал о своем состоянии сам страдалец Иов, смотря на свою человеческую природу не с точки зрения узкого себялюбия. С сожалением взглянув на жену, он сказал ей:
– Зачем ты говоришь так, как одна из безумных жен? Если доброе мы принимали от Бога, то неужели злого мы не стерпим – не будем принимать!
И в этот раз, таким образом, Иов не согрешил пред Богом уста его не произнесли ничего хульного на Бога (см.: Иов. 2, 7-10).
Слух о несчастии, постигшем Иова, распространился по окрестным странам. Три друга его: Елифаз феманитянин, Вилдад савхеянин и Софар наамитянин[9], осведомленные о злополучии его, собрались вместе, чтобы идти утешать страдальца, разделив его скорбь. Но, приближаясь к нему и не узнавая его, потому что лицо его представляло сплошной гнойный струп, они еще издалека от ужаса вскричали и зарыдали, разодрали каждый верхнюю одежду свою и в сильной горести бросали пыль кверху над головами своими. Семь дней и семь ночей провели они потом, сидя на земле насупротив своего друга и не промолвив ни одного слова, ибо видели они, что страдание его весьма велико, и не находили средств утешить его в таком состоянии (см.: Иов. 2, 11 -13). Томительное молчание это было прервано самим Иовом. Он первый открыл уста свои: проклял день своего рождения и выразил глубокую скорбь о том, зачем ему дано было увидеть свет, который теперь покрыт для него мраком. Зачем дана ему жизнь, когда она для него является безотрадным мучением?
– Ужасное, чего я ужасался, то и постигло меня, — говорил страдалец, – и страшное, чего я боялся, то и пришло ко мне. Нет мне мира, нет покоя, нет отрады/ (Иов. 3, 1-26).
Тогда в разговор с ним вступили и друзья его, хотя своими рассуждениями, которыми они хотели утешить его, только еще более отравляли исстрадавшееся сердце его (см.: Иов. 21,34; 16, 2 и дал.). По своему искреннему убеждению, по своей вере, что Правосудный Бог награждает добрых и наказывает злых, они почитали за неоспоримое и несомненное, что если кто подвергается несчастию, тот – грешник, и чем больше это несчастие, тем, значит, мрачнее его греховное состояние. Потому и об Иове они думали, что у него существуют какие-либо тайные грехи, которые он умел искусно скрывать (см.: Иов. 32-33 и др.) от людей и за которые Всевидящий Бог и наказывает их друга. Это они дали почувствовать страдальцу с самого начала своих разговоров и потом, в продолжении длинных своих рассуждений, убеждали его сознаться и раскаяться в своих преступлениях. Иов, в сознании своей непорочности, при всей, по-видимому, убедительности речей, почитал себя внутренне далеким от того, чтобы признать их рассуждения справедливыми (Иов. 27,1-7; ср.: 10,17); со всею силою невинности защищал он свое доброе имя.