Жить дальше (ЛП) - Страница 5

— Замечательно, великолепно, — ответил Мак-Гэвин. — Утром за вами заедет лимузин и отвезёт в вас в Трюдо, если вы не возражаете.

Трюдо — это в Монреале; в Торонто аэропорт называется Пирсон. Однако Сара поняла, что он имеет в виду.

— Договорились.

— Отлично. Я переключаю вас на моего помощника; он позаботится обо всех деталях. Увидимся завтра за ленчем.

И снова заиграл Бах.

Сейчас, когда Дон об этом вспоминал, то удивлялся, как часто они с Сарой говорили о крахе программы «SETI» перед самым её успехом. Как-то раз он пришёл домой — ему тогда было где-то под сорок пять, то есть то был примерно 2005 год — и обнаружил её сидящей в недавно купленном «Сибарите» и слушающей айпод. Дон сразу понял, что она слушает не музыку — она никогда не могла удержаться, чтобы не барабанить пальцами или не притопывать ногой в такт.

— Что слушаешь? — спросил он.

— Это лекция, — заорала Сара в ответ.

— Да ты что! — крикнул он и ухмыльнулся.

Она с виноватым видом вытряхнула из ушей маленькие белые наушники.

— Прости, — сказала она нормальным голосом. — Это лекция, которую Джил читала в «Фонде Долгого Сейчас».

Дон знал, что в SETI, как в Голливуде, есть свои звёзды. В «Тинсел-Тауне»[9] использование фамилий сразу выдавало в вас чужака, и точно так же было в кругах, в которых вращалась Сара, где Фрэнк всегда означал Фрэнка Дрейка, Пол — Пола Шуха, Сет — Сета Шостака, Сара — Сару Галифакс, а Джил — Джил Тартер[10].

— Долгого чего?

— «Долгого Сейчас», — повторила Сара. — Это группа, которая пытается поощрять долговременное мышление, когда ты мыслишь так, словно сейчас — это эпоха, а не момент времени. Они строят гигантские часы — Часы Долгого Сейчас — которые будут тикать раз в год, бить раз в столетие, а кукушка будет выскакивать каждую тысячу лет.

— Отличная работа, если сможешь такую заполучить, — сказал он. — Да, а где дети? — Карлу тогда было двенадцать, Эмили — шесть.

— Карл внизу, смотрит телевизор. А Эмили я опять сослала в её комнату за разрисовывание стен.

Он кивнул.

— И о чём же говорит Джил? — Сам он не был знаком с Джил и знал её только через Сару.

— О том, почему SETI, в силу необходимости, является долгосрочным проектом, — сказала Сара. — Только на самом деле она лишь затуманивает этот вопрос.

— Как так?

— Ну, она так и не подходит к главной мысли, состоящей в том, что SETI по определению должна быть делом нескольких поколений, как строительство огромного собора в средневековье. Это траст, нечто такое, что мы передаём своим детям, а они передают своим.

— У нас не слишком хороший послужной список в таких вещах, — сказал он, устраиваясь на широком мягком подлокотнике «Сибарита». — Ну, то есть, окружающая среда — мы как бы держим её в трасте и передаём дальше поколению Карла и Эмили. И посмотри, как мало наше поколение сделало для предотвращения глобального потепления.

Она вздохнула.

— Я знаю. Но Киотское соглашение было шагом вперёд.

— Не больно-то оно помогло.

— Это да.

— Но, ты знаешь, — сказал Дон, — мы просто не приспособлены к мышлению в стиле этого, как его, «долгого сейчас». Оно анти-дарвинистское. Оно противно нашей биологии.

— Что? — Сара была искренне удивлена.

— В прошлом месяце мы делали передачу про семейный отбор для «Quirks and Quarks»[11]; я кучу времени убил на редактирование интервью. — Дон работал звукоинженером на радио «Си-би-си». — Опять был Ричард Докинз, по спутниковому каналу из «Би-би-си». Он говорил, что в конкурентной ситуации ты автоматически отдаёшь предпочтение своему сыну перед сыном своего брата, правильно? Конечно: в твоём сыне половина твоей ДНК, а в сыне брата — лишь четверть. Но когда приходится выбирать между сыном брата и двоюродным братом, то тогда ты отдашь предпочтение сыну брата, то есть племяннику — потому что у твоего двоюродного брата лишь одна восьмая твоих генов.

— Всё верно, — сказала Сара. Она чесала ему спину. Было очень приятно.

Дон продолжал:

— А у троюродного брата лишь одна тридцать вторая часть твоей ДНК. А у четвероюродного — одна шестьдесят четвёртая. А когда ты последний раз слышала о том, как кто-то вызвался отдать почку для спасения четвероюродного брата? Большинство людей понятия не имеют о том, кто их четвероюродные братья, и больше того, им наплевать, что с ними будет. У них недостаточно общей ДНК, чтобы возбудить такой интерес.

— Обожаю, когда ты говоришь про математику, — поддразнила его Сара. С дробями у Дона дела были не лучше, чем с математикой в целом.

— И со временем, — сказал он, — общая часть ДНК выдыхается, как дешёвая кола. — Он улыбнулся, довольный своим сравнением, хотя Сара прекрасно знала, что единственная кола, которую он признаёт, поставляется в серебристых банках с красной надписью. — Твои собственные потомки становятся четвероюродными братьями всего через шесть поколений, а шесть поколений — это меньше двух столетий.

— Я могу назвать своих четвероюродных. Хелена, Диллон и…

— Ну, ты-то особенная. И как раз поэтому тебя интересует SETI. Для остального мира в четвероюродных попросту недостаточно дарвиновского интереса. Эволюция сформировала нас таким образом, что нам безразлично то, что не собирается проявить себя в ближайшем будущем, потому что в отдалённом у нас уже не будет достаточно близких родственников. Джил, вероятно, пляшет чечётку вокруг этого факта, потому что именно его она не хочет озвучивать: что для широкой публики SETI лишена смысла. Разве Фрэнк, — с которым он тоже никогда не встречался, — не посылал сигнал куда-то за тысячи световых лет?

Он обернулся к Саре и увидел, как она кивает.

— Послание Аресибо в 1974 году. Отправлено к M13, шаровому скоплению.

— И на каком расстоянии оно находится?

— Двадцать пять тысяч световых лет.

— То есть пройдёт пятьдесят тысяч лет, прежде чем мы сможем получить ответ. У кого хватит терпения столько ждать? А я вот сегодня получил е-мэйл с прикреплённой ПДФкой и задумался, стоит ли её читать, ведь чтобы её загрузить и открыть, понадобится целых десять секунд. Нам нужно немедленное вознаграждение; любая задержка кажется нам невыносимой. Как SETI может прижиться в мире, населённом существами с таким образом мыслей? Послать сообщение и потом десятки и сотни лет ждать ответа? — Он покачал головой. — Да кто захочет играть в такую игру? У кого есть на неё время?

Когда роскошный частный самолёт приземлился, Дон Галифакс мысленно вычеркнул этот пункт из списка. Немногие оставшиеся в нём пункты, включая «переспать с супермоделью» и «встретиться с далай-ламой» казались теперь недостижимыми, да и практически лишёнными интереса.

Было жутко холодно, когда они спускались по металлической лесенке на лётное поле. Стюардесса помогала Дону на каждой ступеньке, а пилот поддерживал Сару. Отрицательная сторона частных самолётов — они не подъезжают к «кишке». Как и многие другие пункты в списке Дона, этот в конечном итоге оказался не таким замечательным, как он надеялся.

Их дожидался белый лимузин. Робот-водитель был наряжен в кепку той разновидности, которую ожидаешь увидеть на водителе лимузина и не на ком другом. Он великолепно справился с доставкой их в «Мак-Гэвин Роботикс», всю дорогу описывая историю и достопримечательности местности, через которую они проезжали, голосом достаточно громким, чтобы они слышали его без труда.

Корпоративный кампус «Мак-Гэвин Роботикс» состоял из семи расползшихся в стороны зданий, разделённых обширными засыпанными снегом пространствами; компания была тесно связана с лабораторией искусственного интеллекта в расположенном неподалёку MIT[12]. Лимузин заехал прямо в подземный гараж, так что Дону и Саре не пришлось снова выходить на холод. В сопровождении робота-водителя они медленно доковыляли до сверкающего лифта, который поднял их в холл. Здесь их встретили живые люди — они поприветствовали их, забрали верхнюю одежду и на ещё одном лифте отвезли на четвёртый этаж главного здания.