Жестокость - Страница 51

С отъездом старухи Маргарет решила, что теперь ее спасение — в напряженной работе, и собиралась было с головой окунуться в домашние обязанности. Однако вскоре она почувствовала, что сделать это не так-то просто, поскольку практически все в доме делали его верные слуги, которые, словно фанатичные жрецы и жрицы, исполняли буквально каждое его желание, тогда как на ее долю оставались лишь сущие мелочи. Домашние заботы исполнялись как в раз и навсегда заведенном механизме: служанки стирали белье, чистили мебель, натирали полы, проветривали спальни, снова стирали, гладили, чистили… Интересно, для кого или для чего все это делается, задавалась недоуменным молчаливым вопросом Маргарет. Кто, кроме леди Фаррел, да самих этих слуг, мог по достоинству оценить весь этот кропотливый труд, брошенный на алтарь ненасытного дома, который, подобно алчному каменному властелину, всасывал в себя энергию десятков усердных рабов? Однако услуги самой Маргарет дом по-прежнему отвергал; работы ей практически не было.

Как-то однажды девушка обратила внимание на то, что на оставленной ей леди Фаррел перед отъездом связке висит незнакомый ключ.

— Это от библиотеки, мисс, — пояснила ей проходившая мимо горничная.

Странно, — недоуменно подумала Маргарет. — Наверное, леди в спешке перед дальней дорогой забыла снять его и спрятать где-нибудь у себя в комнате. — Ей еще памятен был тот разговор с хозяйкой относительно временного запрета посещения библиотеки, однако горничная тут же внесла ясность или еще больше запутала ситуацию:

— Перед отъездом леди Фаррел всегда оставляет этот ключ у своей секретарши, в данном случае, соответственно, у вас, мисс, — проговорила женщина и улыбнулась.

Иными словами, пронеслось в мозгу у Маргарет, вот и я заслужила доверие хозяйки, так получается?

Интересно, а мои предшественницы ждали столько же или леди Фаррел определяет срок карантина в каждом конкретном случае? Но они, конечно же, все равно пытались украдкой подглядеть в замочную скважину этой загадочной библиотеки.

Что и говорить, ей давно уже хотелось заглянуть в запретное помещение; временами девушке даже казалось, словно чуть слышный голос зовет ее туда, приглашает заглянуть в свою неведомую обитель. Как-то однажды леди Фаррел при ней назвала библиотеку «сердцем дома», видимо, неспроста, подумала Маргарет и решила, что, таким образом, ей предстоит самой проникнуть в тайну и этого каменного сердца, и всего доселе столь неприветливого к ней строения.

Получилось как-то так, что после некоторого пребывания на работе у леди Фаррел Маргарет стала относиться к дому как к некоему чуть ли не обожествляемому идолу, что, кстати, в значительной степени помогало ей обрести некоторое душевное спокойствие. По крайней мере, думала она, так все хотя бы отчасти встает на свои места. В самом деле, любая, даже незначительная работа по уходу за этим божком приобретала свой смысл, коль скоро благодаря ей он продолжал нормально существовать и выполнять свои функции. Что и говорить, это и в самом деле был некий идол, требовавший особого отношения и даже поклонения. Причем, как и всякий старый, сильно одряхлевший кумир, дом с годами впал почти в полное безмолвие, характер его испортился, и теперь он со все возрастающей, раздраженной ревностью следил за тем, чтобы приданная ему армада жрецов ни на секунду не забывала о возложенных на нее обязанностях.

Но ведь и сама Маргарет должна была заниматься тем же и всячески ублажать это «существо», этот дом, причем она изо всех сил старалась отыскать свое собственное, предназначенное только ей место в этом сонме раболепствующих. Задача эта существенно осложнялась тем обстоятельством, что девушка пока не вполне представляла себе, в чем заключены истинные потребности дома, поскольку лишь поняв это, она могла бы с полным рвением удовлетворять его запросы. Многочисленные слуги, занимавшиеся ежедневной уборкой и чисткой всего, что находилось в доме, скорее всего выполняли функции своего рода изгоняющих дьявола; леди Фаррел являлась стоящей над ними Верховной Жрицей. Но сама Маргарет, что было уготовано ей? Ведь она никак не могла считаться служанкой.

Изо дня в день девушка бродила по полутемным закоулкам древнего дома, огромной серой громадой возвышавшегося на фоне поросших лесом холмов. Очи каменного исполина были почти всегда подернуты сонной пеленой, и лишь выбивавшиеся из бесчисленных труб тонкие струйки дыма продолжали напоминать о том, что он все еще жив и не окончательно впал в предсмертное оцепенение.

В один из дней Маргарет занималась разборкой собственных личных вещей и случайно наткнулась на галстук, который в свое время приобрела в подарок для Дика. В свое время она так и не подарила его возлюбленному, поскольку вспомнила чьи-то слова о том, что женщины не должны дарить близкимм мужчинам галстуки, это дурная примета. Сейчас же, увидев эту давно забытую деталь мужского туалета, Маргарет не испытала практически никакого волнения — теперь все это было ей безразлично. Более того, пребывание в этом странном доме даже помогало ей избавиться от воспоминаний о безрадостном прошлом.

Внезапно Маргарет словно осенило: ну конечно же, именно остатки былой любви к Дику доселе не позволяли ей найти взаимопонимание с этим домом, заставить его принять девушку или, по крайней мере, смириться с фактом ее проживания здесь. Именно это не давало ей возможности окончательно слиться с домом, составить с ним единое, неразрывное целое. Как знать, а вдруг и остальные секретарши, которые работали здесь до нее, также страдали от того же душевного недуга и потому были вынуждены со временем покинуть поместье? Охваченная внезапным порывом отчаяния, Маргарет воздела к высоким сводчатым потолкам ладони и воскликнула:

— Ради всего святого, дом, перестань ненавидеть меня! Скажи же, чего ты от меня хочешь, назови ту цену, которую я должна заплатить тебе.

А потом она неподвижно стояла, безвольно опустив руки и словно ожидая, что дом и в самом деле вот-вот откликнется на ее вопль о спасении.

«Мне нужна жертва», — эти слова будто высветились в глубине ее сознания.

Жертва? Ну как же ей раньше не приходила в голову столь простая мысль? Ведь ни один идол, кумир, а тем более божество не может нормально существовать, если ему время от времени не делаются какие-то жертвенные подношения. Именно для этой цели в церквах создают алтари и зажигают свечи. Причем жертва обязательно должна прийти как бы со стороны, быть чужой — самих религиозных служителей никогда не подвергали процедуре жертвенного заклания. Так что же, дом хотел получить в жертву именно ее, Маргарет, и именно поэтому он так прогневался на нее, ведь она упорно отказывается смириться с неизбежным? Наверное, дом ждет, когда она сама, исключительно по собственному желанию отдаст свою жизнь ради блага этого древнего, языческого существа.

Сама должна принести себя в жертву…

Дом ждет от нее жертвы…

Внезапно девушка почувствовала, что ее просто колотит отчаянная, безумная дрожь. Она буквально похолодела при мысли о том, что ей и в дальнейшем придется проходить под сводами этого каменного сооружения, проникать через широкие дверные проемы, минуя тяжелые, похожие на непреодолимые барьеры враждебности дубовые двери.

Однажды, гуляя по парку возле дома, Маргарет услышала донесшийся из-за кустов легкий шорох. Обернувшись, девушка увидела у себя за спиной стоящего под раскидистой кроной дерева пожилого мужчину. У него было желтовато — бледное, цвета слоновой кости лицо, покрытое сеткой морщин. Сутулую фигуру незнакомца плотно облегала темная, похожая на сутану одежда священника. Встретившись взглядом с Маргарет, мужчина почтительно снял перед ней такую же черную шляпу, и девушка увидела, что старик совершенно лыс.

— Покорнейше прошу меня простить, — промолвил старик, — но не мог ли бы я немного передохнуть у вас в доме? Видите ли, я так устал с дороги…

— К сожалению, леди Фаррел в настоящий момент нет. Она в отъезде.

— О, я знаю, знаю, — закивал незнакомец. — Мы с ней старые приятели. Если на то пошло, я в некотором роде ее э… священник. Смею вас уверить, она не имела бы ничего против моего присутствия.