Жестокий. Игрушка бандита - Страница 8

Сабир опускает широкие горячие ладони на мои плечи. Я задерживаю дыхание, потому что понимаю, если он надавит чуть сильнее, сдавит меня насмерть. Переломает все кости.

– Сколько?! – усмехается бандит. – Дело ведь совсем не в деньгах. В моей репутации. Чуешь разницу?

Закрываю глаза, чтобы отстраниться. Представить, что его нет. Не существует.

– Бабло – это пыль. А вот то, что вы меня кинуть решили… – Сабир делает паузу и чуть склоняется надо мной, почти касается шеи. – Такое не прощается. К тому же, ты ведь понимаешь, что будет со шлюхой, пытавшейся раскроить мне лицо?

Я ничего не могу ответить, потому что от страха сковывает горло.

– А будет примерно это…

Его слова заставляют меня открыть глаза.

Какой-то мужчина, там внизу, тащит на веревке белоснежного ягненка. Псы напрягаются, щерят пасти, но не двигаются с места. А потом, когда мужик отходит в сторону, собаки срываются на бег и разрывают добычу на части.

– Запомни, звереныш… – от шепота Сабира у меня холодеют пальцы. – Ты тоже можешь оказаться на его месте, если не будешь делать то, что я говорю.

Сабир

Я не чувствую боли.

С детства.

Отец так воспитал.

Он бил меня за малейшую провинность, обещая, что это лишь сделает меня сильнее.

Отец заставлял меня вставать и идти дальше, даже когда казалось, что сил больше нет.

Я не должен был показывать слабость. Я будущий глава клана, и боль никогда не должна мешать мне. Ничто не должно мешать.

И я особенно ненавидел, когда папа говорил: «Даже твой брат бы справился с этим». И тогда я вставал. Во что бы то ни стало вставал. Не мог позволить щенку от какой-то бездомной шлюхи стать лучше меня. Сильнее. Выносливее. Злее.

И когда девчонка зарядила мне статуэткой, я тоже ничего не почувствовал. Кровь привычна. Как и шрамы, остающиеся на теле после нее.

Надеюсь, и этот останется. В напоминании о том, что никогда нельзя расслабляться. Даже если рядом всего лишь шлюха.

Но после этого удара я понял, что завалить эту малышку и засадить ей член в задницу будет слишком просто. Мне захотелось ее сломать. Так, чтобы сама все сделала. Сама опустилась на колени. Сама подставляла дырки. И смотрела преданно, как скулящий щенок на хозяина.

А еще мне сильнее захотелось трахнуть ее. Такую вот бунтарку. Я перетрахал кучу баб, но таких у меня еще не было.

Задела эта сука что-то живое у меня внутри. Своим отпором задела. Взглядом горящим, но таким наивным, что просто пиздец!

Я привык к покорным девочкам. Они все четко выполняют. Быстро, без заминок.

Люблю, когда баба приветливо течет, и сама на член просится. Кайф ловит. Сосет так, будто любимым мороженым наслаждается.

И эта потечет.

А сейчас мне нравится ощущать ее дрожь под своими пальцами. Она такая… настоящая. Живая. Хрупкая.

Простушки мне никогда не нравились, а эта… завела сучка! Взять бы ее сейчас…

Чуть сильнее сдавливаю узкие плечи. Пиздец! Сломать можно. Чуть надави, и все…

Сосала она, конечно на двоечку. Хуево, короче. Но все равно сладко. На коленях передо мной.

– Запомни, звереныш… – говорю ей, склоняясь над ухом. Мне нравится, как она пахнет. Особенно сейчас, после того, как недавно поработала ртом. – Ты тоже можешь оказаться на его месте, если не будешь делать то, что я говорю.

Девчонка так отчаянно давит всхлип, что я улыбаюсь. Член снова каменеет, а яйца выкручивает так, будто неделю не кончал.

Я представляю, как трахаю ее прямо здесь, у окна. Как она стонет, растягиваясь под мой размер, и как оставляет на стекле влажный затуманенный след от своего горячего дыхания.

Она шумно сглатывает комок в горле. И давит то, что, видимо, намеревалась ответить. Ну-ну.

– Отведи меня к брату, – тон ее голоса возбуждает сильнее.

Ухмылка отводит в сторону уголок моих губ. Пожалуй, подвал пойдет ей на пользу.

– Отличная идея! – хвалю девчонку. – Мой член стоит на тебя, как заведенный, и я советую тебе подумать, как ты можешь этим воспользоваться.

– Мне нужны гарантии, – тихо просит, и после этих слов дрожь в хрупком теле усиливается.

А я смеюсь. Опять она за свое. Реально думает, что может тут что-то решать?

– У тебя только одна гарантия, – разворачиваю сучку к себе, чтобы посмотреть в глаза, – мой член побывает во всех твоих дырках.

Пока малышка борется с собой, я зову Вахита.

– Отведи ее к брату, – распоряжаюсь, а сам напоследок окидываю взглядом худое тело, что мог поиметь бы уже сегодня, но решил поиграть.

И когда пленницу уводят, тоже выхожу из комнаты.

В гостиной меня спешит догнать Алика. Ее сегодня слишком много. Она успевает схватить меня за руку перед тем, как я подхожу к двери выхода. Встает передо мной, преграждая путь. И заглядывает в глаза, будто может в них что-то прочитать.

– Сабир, а это… это кто? – Алика сейчас напоминает мне бесполезно тявкающую болонку. – И что с твоей щекой? Надо обработать!

Она пытается коснуться пальцами моего лица, но я не позволяю, перехватывая тонкое запястье.

– Вон пошла, – спокойно говорю ей.

А девчонка изменилась. Она из тех, кто за вкус бабла удавит. Хваткая. И рот у нее отличный. Рабочий. Удобная подстилка. Всегда ждет дома, смотрит преданно. На члене скачет, как заведенная. Потому и держу рядом. Сливаю в нее время от времени, подарки дарю. А она и рада.

– Эй! Мне больно! – скулит Алика. – Я ведь хотела…

– Ты слышишь плохо?! – недобро поднимаю брови. – Свали!

– Замену мне нашел, да?! – наиграно дует губы, пытаясь выбраться, но я ее и не держу. Разжимаю пальцы. – Я с тобой уже сколько? Все для тебя!

– Еще одно слово, Алика, и я тебя псам скормлю, – обещаю ей.

В глазах девчонки появляется страх. Она ведь прекрасно знает, что я вполне могу сдержать слово.

Ярослава

Я даже не вырываюсь. Лишь запоминаю дорогу. Мне важна сейчас каждая деталь.

Стараюсь не думать о том, что случилось. Хотя до сих пор чувствую, как его огромный во всех смыслах член раздирает мое горло.

От приступа тошноты я зажмуриваюсь, вспоминая тот самый первый толчок, что вызвал его в комнате Сабира.

Сабир… от одного его имени у меня расползаются мурашки по коже. Нутро скручивает. Он просто дьявол во плоти! Я таких не встречала. И поверить не могла, что подобное бывает в жизни. Сериалы про бандитов – это другое. А оказалось, что нет. Наяву даже хуже. В разы.

Вахит выводит меня из дома. Не понимаю…

– Эй! – я дергаюсь, но эта скала непоколебима. – Я просила к брату!

Начинаю сопротивляться изо всех сил, но эта обезьяна волочит меня за собой, перехватив уже обеими руками.

– Заткнулась, живо! Будешь брыкаться – не посмотрю, что ты баба!

Но я успокаиваюсь только когда мы обходим дом, и громила открывает ключом небольшую металлическую дверцу.

Удивительно, как можно радоваться возможности оказаться в подвале. Но я радуюсь. Жизненная необходимость увидеть брата – единственное, что движет мной. Убедиться, что с Артемом все в порядке.

Темная лестница, практически не освещенная, уходит довольно глубоко вниз. Пахнет сыростью, типичной для таких мест, и от повышенной влажности я сразу ежусь.

Глаза не успевают привыкнуть к темноте, когда Вахит толкает меня в подвал, вынуждая снова против воли оказаться на полу. Если залитую бетоном поверхность вообще можно так назвать.

Тяжелая дверь грозно захлопывается, и я прислушиваюсь к шороху, доносящемуся откуда-то из-за угла.

– Тем?! – неуверенно зову я.

У меня появляется страх, что брата тут может не быть, а вот крысы, огромные и злые, запросто.

– Яся?! – шевеления становятся более активными.

Мы с Артемом практически наощупь находим друг друга. Я ощупываю брата в полнейшей темноте, где невозможном разглядеть вообще ничего из-за отсутствия маломальского света. Ощупываю бегло, стараясь захватить за короткий промежуток времени, как можно больше частей его тела.