Жестокая охота - Страница 84

Петро в радостном изумлении видел, как бежали к центру села солдаты, изредка постреливая в сторону эсэсовцев из винтовок. Вдруг танк, как бы споткнувшись, дернулся и завертелся на месте — удачно брошенная граната легла точно под гусеницу. Возле сельсовета зачастил взахлеб немецкий пулемет; советские солдаты залегли. Затрещали автоматы немцев — эсэсовцы оправились от первого испуга. Пулемет бил короткими прицельными очередями не переставая. Ободренные мощной огневой поддержкой, эсэсовцы рассыпались по огородам и начали полукольцом охватывать немногочисленных наступавших. С колокольни Пригоде был хорошо виден пулеметный расчет возле сельсовета и все маневры гитлеровцев. Тщательно прицелившись, Петро длинной очередью уложил обоих эсэсовцев-пулеметчиков, а затем неторопливо, на выбор, принялся расстреливать тех, которые прятались за плетнями и в огородах. Обрадованные неожиданной помощью, советские пехотинцы с криком “Ура!” бросились в атаку; немцы дрогнули и побежали.

“Оцэ так! Оцэ добрэ!” — ликовал Петро, кубарем скатываясь по крутым ступенькам колокольни вниз — последний автоматный рожок опустел.

Подбежал к школе и принялся отдирать доски, которыми эсэсовцы заколотили входную дверь.

— Выходьтэ! Наши прыйшлы! — кричал Петро сельчанам. — Диду! Наши!

— Та бэз тэбэ бачу… — дед Макар стряхнул со щеки скупую старческую слезу. — Я ж казав, що гэрманець скоро драпать будэ. Слабо у ных супроты нас…

Примерно через полчаса бой закончился. Эсэсовцев прижали к болоту, где они и нашли свой конец.

— Ну-ка, где этот герой? — седой майор подошел к Пригоде, которого окружили солдаты. — Хорошо. Богатырь! — Майор крепко обнял и поцеловал Петра. — Построить полк! — приказал он капитану с рукой на перевязи.

Пригода стоял перед строем, не зная, куда деть руки; краска смущения залила щеки, он потупился, стараясь не смотреть на солдат.

— Товарищи! За проявленные в бою мужество и отвагу от имени командования выношу благодарность Пригоде Петру! — * майор крепко пожал ему руку.

— Дякую, — тихо ответил Петро, но тут же спохватился и уже твердо отчеканил: — Служу Радянському Союзу!

— Хорошо начал службу, сынок… — улыбнулся майор. — Награды достоин. Прорвемся к своим, буду ходатайствовать…

После непродолжительного отдыха красноармейцы двинулись дальше. С ними уходил и Петро Пригода. Прощаясь с дедом Макаром, он неожиданно прослезился:

— Як жэ вы тут будэтэ?

— В лис пидэмо, — дед Макар посуровел. — Щоб зэмля горила пид фрыцом…

— В камеру их, живо! — скомандовал Маркелов при виде трех неподвижных тел. — Переодеваемся!

Георге с восхищением смотрел на Пригоду, который сторожил у приоткрытой двери с автоматом в руках: вот это силища!

— Быстрее, быстрее! — поторапливал Маркелов. — Свяжите их покрепче, — показал в сторону все еще не пришедших в себя немцев. — Все готовы? Уходим!

— А я?! — вдруг опомнился Георге Виеру. — А меня?! Возьмите, товарищи… — перешел на немецкий язык.

— Парень, мы не на свадьбу идем, — Кучмин неодобрительно посмотрел на Георге. — Оставайся здесь. У тебя есть шанс дождаться конца войны. Не упускай его.

— Нет! Я… я их ненавижу! — запальчиво выкрикнул Георге. — Возьмите…

— Пусть идет, — коротко бросил Маркелов. — Некогда препираться. Похоже, парень хороший. Думаю, не помешает. За мной!

В караульном помещении был только один солдат, который сам с собой играл в шахматы; при виде разведчиков он безмолвно поднял руки и дал себя спеленать.

Пост у входа в бывшую казарму пехотного полка, переоборудованную гитлеровцами в тюрьму, тоже сняли без особого труда — в связи с ожидаемым наступлением советских войск больше половины охранников в срочном порядке отправили на передовую, и вместо положенных двух человек был один. Теперь уже все были в немецкой униформе, за исключением При-годы, который с трудом напялил на себя только каску и мундир толстомордого охранника; с брюками получилась неувязка, не тот размер, пришлось щеголять в своих рваных.

Оставалось практически самое сложное и опасное препятствие на пути к свободе: пулеметная вышка возле забора, с которой хорошо просматривался казарменный плац — теперь тюремный двор.

— Командир, я пойду, — Татарчук решительно надвинул каску на лоб и шагнул к входной двери.

— А я подержу пулеметчика на прицеле, — рассудительный Кучмин сменил рожок и, передернув затвор, выжидающе посмотрел на Маркелова.

— Идите… — Алексей с сожалением вздохнул — без стрельбы вряд ли обойтись: очень не хотелось раньше времени тревожить осиный рой, ведь всего лишь в сотне метров от тюрьмы, как удалось узнать у захваченных немцев, казарма тюремной охраны. — И постарайся, старшина, поаккуратней.

— Я что, — сверкнул белозубой улыбкой Татарчук, — его, — кивнул головой в сторону пулеметчика на вышке, — попросить нужно, чтобы вел себя смирно. Пойдем, Степа.

— Стоп! — Маркелов прислушался. — Все назад!

К входу в здание тюрьмы подъехал “опель”, за рулем легковушки сидел капитан Хольтиц. Прихватив с собой автомат, который лежал на заднем сиденье, он торопливо взбежал по ступенькам к двери, открыл ее и пошел по узкому тамбуру, который вел в коридор. Пригода выскочил из-за угла и сильным пинком отшвырнул Хольтица к Маркелову, который одной рукой вырвал у него автомат, а второй ударил в челюсть. Пригода подошел к поверженному Хольтицу и склонился над ним.

— Та цэ ж той самый часовый, що за намы приглядав! — с удивлением воскликнул он.

— Хорошая птичка к нам припрыгала, — Татарчук с удовлетворением смотрел на Хольтица, который уже пришел в себя.

— Командир постарался…

— Капитан Хольтиц! — Маркелов при помощи Кучмина поставил немца на ноги. — Вы меня слышите?

— Д-да… — выдавил тот из себя и, собравшись с силами, стал ровно, высоко вскинув голову.

— Где наша рация? Отвечайте!

Молчание.

— Отвечайте, Хольтиц, иначе придется вас ликвидировать.

Хольтиц пренебрежительно ухмыльнулся.

— Хольтиц, я говорю вполне серьезно. У нас нет времен». И иного выхода. Мы вам сохраним жизнь, если получим рацию. Где она?

— Не скажу! И плевать мне на ваши угрозы и посулы! Никто из вас отсюда не выйдет живым. Никто!

— Шлепнем гада, — Кучмин вытащил нож и взвесил его на ладони. — Видали мы таких гордецов…

Хольтиц, крепко стиснув зубы, отвернулся. “А ведь ничего не скажет, — думал Маркелов, глядя на него. — Жаль. Мог бы здорово нам помочь. Увы. Однако смелый… Но что же делать?” Решение пришло неожиданно.

— Машина!

— Командир! — Татарчук понял его с полуслова. — Гениально!

— Придется позаимствовать вашу одежду, капитан Хольтиц… — с иронией глядя на побледневшее лицо немца, сказал Маркелов.

В “опеле” разместились с большим трудом; Ласкина бережно уложили на колени разведчиков, которые расположились на заднем сиденье вместе с Георге. За руль сел Кучмин, а рядом примостился Маркелов, переодетый в форму Хольтица.

Пулеметчик на вышке про себя подивился: этот капитан явно не в своем уме — так перегрузить машину… Сверху он хорошо видел знаки различия и Железный крест на груди капитана, а также солдат на заднем сиденье. Это обстоятельство немного озадачило пулеметчика: с какой стати офицер в штабной машине катает простых солдат? Но, немного поразмыслив, пришел к выводу, что господам офицерам из военной контрразведки (к счастью для наших разведчиков, он был осведомлен о личности Хольтица) виднее, кого нужно брать в свою машину и для каких целей. Проводив “опель” взглядом до поворота к воротам тюрьмы, пулеметчик, воровато посматривая по сторонам, принялся раскуривать сигарету — этот новый фельдфебель такая скотина, запрещает курить на посту; тоска смертная, хоть волком вой. Быстрее бы война заканчивалась…

“Опель”, набирая скорость, катил по тюремному двору. Маркелов краем глаза наблюдал за пулеметчиком — заметит подмену или нет? Автомат лежал на коленях, дверка кабины была чуть приоткрыта — возможно, вопрос жизни и смерти будут решать доли секунды.