Жертвоприношение (ЛП) - Страница 18

Сколько длилась битва, Фигул не мог сказать. Он чувствовал, как мускулы его руки начинают болеть от постоянного напряжения колющих ударов, блокировок и парирований щитом. Затем он услышал громоподобный грохот со стороны ворот. Фигул выглянул за корчащуюся рукопашную  схватку как раз вовремя, чтобы увидеть, как тяжелые бревна содрогаются на веревочных петлях. Оптион почувствовал, как забилось его сердце, когда он понял, что люди Восьмой когорты достигли ворот и бьют их своим тараном. Мгновение спустя ворота снова затряслись, и одна из толстых балок раскололась на части под восторженные возгласы с противоположной стороны. Немногочисленные дуротриги, оставшиеся на частоколе, яростно швыряли в атакующих дротики и копья, но теперь римляне непреодолимо двигались вперед, и мгновение спустя засов с громким треском поддался, и ворота с грохотом распахнулись.

-  Они прорвались! - заорал Фигул. -  Восьмой уже здесь!

Батавы с новой силой ринулись на мятежников, предчувствуя близкую победу. Калум и другие друиды находились среди мятежников, умоляя дуротригов стоять на смерть перед лицом ненавистного врага. Но повстанцы оказались в ловушке между батавами и легионерами, ворвавшимися в открытые ворота, и были слишком разбросаны, чтобы защищаться с обоих фронтов. Бойцы Восьмой когорты напали на ближайших бриттов, подняв щиты и круша их клинками налево и направо, когда они атаковали мятежных воинов. Те немногие туземцы, что остались у частокола, немедленно бросились вниз, чтобы присоединиться к битве, но они не могли сравниться с римлянами в мастерстве и решимости, и быстро исчезли под безумным мерцанием лезвий мечей. Ряды дуротригов, наконец, сломались, и вскоре земля была усеяна мертвыми и ранеными туземцами, когда римляне воспользовались своим преимуществом, убивая любого, кто даже пытался сдаться. Некоторые из воинов продолжали сражаться, но другие повернулись и присоединились к женщинам и детям, бегущим в направлении дамбы, ведущей к отдельным островкам, в отчаянной попытке спастись.

Галл оглядел лагерь, его кровь кипела, когда он искал глазами Калума. Среди разрозненных повстанцев нигде не было никаких следов Верховного Жреца друидов. Но, вдруг, краем глаза Фигул заметил пару друидов, прорывающихся к задней части лагеря. Его желудок сжался от ужаса, когда он понял, что друиды направляются прямо к пленникам. Он обернулся и поискал Петракса. Но в этот момент британец вонзал свое оружие в огромного воина, твердо стоящего перед воротами и приготовился к схватке со вторым.  Фигул отбежаля от него и повернулся к ближайшим ауксилариям.

- Вы двое! - прохрипел он, указывая рукой в сторону  бегущих друидов. - За мной!

Батавы без вопросов кивнули и перешли на бег, следуя за Фигулом, который поспешил вперед. Битва вокруг него переросла в убийственное безумие, страх и паника охватили ряды туземцев. Оставшиеся воины потеряли всякое чувство дисциплины и сражались поодиночке или небольшими группами вокруг лагеря.  Фигул прошел мимо тел десятков павших воинов с разбитыми лицами и торсами, покрытыми колото-резаными ранами.  У ворот несколько воинов, полусумасшедших от азарта битвы, пытались остановить волну легионеров, хлынувшую в лагерь. Но те превосходили их численностью и быстро  были разгромлены. Теперь победа была обеспечена.  Калум  сделал ставку на то, что сможет держать римлян в страхе достаточно долго, чтобы сломить их волю, и проиграл. Оставалось только решить, сколько еще крови придется пролить, прежде чем дуротриги, наконец, сдадутся.

Фигул пробежал мимо горящих почерневших хижин к дальнему концу острова. Ярость бурлила в его венах, когда он проходил мимо убогого загона для животных, где он целый день просидел со своим напарником, и он снова думал о жертве, которую принес Ватья. Он потерял слишком много своих товарищей из-за  Друидов Темной Луны и больше не собирался терять. Только не сегодня. В двадцати шагах впереди друиды подошли к пленникам, и один из них потянулся к запорной накладке  . Фигул ускорил шаг и побежал быстрее, опережая батавов, которые напрягались под тяжестью своего снаряжения. Один из друидов услышал топот шагов и обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть огромного галла, приближающегося к нему.

- Иди сюда, ублюдок в черной мантии! - взревел Фигул.

Друид зашипел на оптиона и бросился на него со своим копьем, целясь острием в форме листа оптиону в живот. Фигул парировал атаку и нанес удар, но друид обманчивым движением уклонился от удара и вонзил копье в незащищенный бок противника.  Фигул почувствовал, как его ногу пронзила горячая боль, и сжал челюсти, когда острие копья глубоко вонзилось ему в бедро. Друид вырвал свое оружие и ловко вышел из зоны досягаемости прежде,  чем Фигул смог его ударить.  Друид оскалил зубы и снова нацелил копье на горло оптиона.  Фигул упал на корточки, едва увернувшись от удара, прежде чем прыгнуть вперед на носочках и вонзить меч глубоко в живот врага. Фигул рывком поднял свое оружие, пронзив сердце друида и вызвав у мужчины болезненный вздох. Затем он вырвал меч, и друид упал, схватившись за внутренности и проклиная Фигула на своем родном наречии. Слева от себя оптион увидел, как оба его помощника быстро расправились с друидом у клетки, срубив их серией точных выпадов и ударов.

Оптион начисто вытер клинок о развевающиеся одежды убитого друида, а затем упал рядом с передней частью клетки. Зловонный запах мочи и экскрементов ударил ему в ноздри, когда он взглянул на две фигуры, сидевшие внутри. И Рулл, и Хельва были грязными, покрытыми болезненными рубцами и синяками, но живы.  Рулл медленно подошел к решетке и в шоке моргнул при виде галла.

 - Господин? - хрипло спросил легионер-ветеран. - Во имя богов, господин, это вы!

Галл выдавил полуулыбку: - Вы же не думали, что я позволю вам двоим прохлаждаться в этой клетке, когда предстоит военная служба, не так ли?

Рулл хмыкнул:  -  Просто вытащите нас отсюда, вы, большой долбаный галл.  - Он кивнул в сторону моложавого рекрута рядом с ним. -  Дам вам мудрый совет. господин. Никогда не делите клетку с этим ублюдком. Он никогда не затыкается.

- И это говорит тот, кто гадит, как слон. От него пахнет хуже, чем из подмышки собирателя мочи.

Рулл усмехнулся:  - Теперь ты начинаешь говорить, как настоящий легионер, парень.

Фигул усмехнулся своим товарищам, а затем рукоятью меча выбил стопорный штифт, распахнув дверь. Рулл и Хельва выползли наружу и вытянулись во весь рост, потирая затекшие конечности. Оба легионера подобрали оружие у бездыханных друидов, а затем один из ауксилариев издал что-то крикнул.  Фигул повернулся к батаву, указывающему на лагерь.  Оптион проследил за его указывающим пальцем и остановился.  Калум скользил по краю загонов для животных в сопровождении Анкасты и троицы личных телохранителей. Они спешили к отверстию в частоколе,  но Фигул сразу понял их намерение.

- Вот дерьмо! Калум идет за лодками. Мы должны остановить его!

- С удовольствием, господин, - прохрипел Рулл.

Римляне бросились к хижинам, двигаясь наискось, чтобы перехватить мятежников, прежде чем те успеют сбежать. Никто из других солдат не заметил убегающего жреца, поскольку римляне были слишком заняты уничтожением последних нескольких очагов сопротивления перед главными воротами.  Калум спешил вперед быстрым шагом, но Фигул и его товарищи были охвачены пламенной решимостью отомстить за своих павших братьев, и они быстро сократили разрыв с друидом. Когда Калум проходил мимо пылающих домов, какое-то шестое чувство заставило его оглянуться через плечо. Друид остановился как вкопанный и повернулся лицом к солдатам, несшимся к нему, вытаскивая серповидный  клинок из-под развевающейся мантии. В то же время телохранители схватились за свои длинные мечи и сомкнули ряды вокруг Калума, полные решимости защитить своего вождя от этой новой угрозы.

Обе стороны были равны, и телохранители немедленно набросились на двух аусилариев.  Рулл в бешенстве бросился на третьего телохранителя, в то время как Анкаста схватила свой богато украшенный кинжал и замахнулась на Хельву.  Фигул направился прямо к Калуму.  Жрец друидов напал первым, ударив серпом по оптиону. Фигул дернулся назад, едва отступив за пределы досягаемости, когда изогнутый клинок прошел в нескольких дюймах от его груди. Калум скривил губы в зловещей улыбке, его глаза ярко загорелись в отраженном свете пламени.