Жертва особого назначения - Страница 3

– Ас-саламу алейкум.

– Ва-алейкум ас-салам…

Генерал показал на стул.

– В связи с последними событиями, – сказал он, – я пробил через Москву создание ВСОГ[4]. Назовем ее «Самум». Группа создается с целью… Для начала вопрос. Вы верите в гибель Аль-Малика? Вы, лично.

Хороший вопрос.

– Сомневаюсь, товарищ генерал.

– Почему? Вы же стреляли в него.

Да уж. Вот это-то мне и не дает покоя. Стрелять-то я стрелял. С крыши из винтовки Драгунова. Дистанция – метров семьдесят, можно камнем докинуть, не то что пулей. Только не один он был – с ним двое охранников из местного бедуинского племени. Они за него отвечали и с оружием были. Могли начать во все стороны стрелять, людей положить, а это недопустимо. Я первыми их снял, а вот по Аль-Малику не уверен, что вообще попал. Верткий он, гад… Был.

– Стрелял, но не попал, товарищ генерал, он среагировал быстрее. Он был в машине, машина взорвалась, но секунд пять-семь она была вне моего поля зрения.

– То есть вы хотите сказать, что Аль-Малик мог и выпрыгнуть из машины?

– Мог, товарищ генерал.

– Даже с учетом того, что машина находилась под прицелом вашей… гм… сопровождающей?

– В такой ситуации можно что-то и пропустить, товарищ генерал. Паника, крики, перестрелка, быстрое движение машины.

Генерал открыл ящик стола, перед этим набрав код. Достал какую-то папку.

– Сегодня утром получил. Заключение из Центрального военного госпиталя по образцам ДНК, найденным в сгоревшей машине. Один из этих образцов имеет прямое родственное сходство с образцом ДНК, присланных нами из Москвы. Вероятность совпадения – более девяноста процентов. Вы все еще настаиваете на своем утверждении?

– Так точно. Можно быть уверенным, что Аль-Малик мертв, только если увидишь его труп. Да и то не до конца.

– У вас с ним личные счеты? – прищурившись, спросил генерал.

– Так точно.

– Какие именно?

– С Сирии, товарищ генерал, – мне хотелось встать и уйти. – Он вычислил и взорвал нашу оперативную базу в Дамаске.

– И вы хотите отомстить.

– Так точно.

Генерал смахнул папку обратно в стол.

– Что ж, в таком случае мы с вами сработаемся, – констатировал он.

Вот это номер.

– Первое, что мне нужно от людей, – сказал Музыкант, – это наличие четкой мотивации. В условиях, когда идеологии нет как таковой, месть – наиболее сильная из возможных. Второе – это несогласие со мной. Мне не нужны те, кто будет стараться угадывать, что я хочу услышать. Это не разведка, а…

Слово было таким, которого от генерала никак не ожидаешь услышать.

– Единственное, что вы должны помнить, – мне нужен результат, а не оправдания. Оправдания – для проигравших, ясно?

– Так точно.

Для генерала, тем более его возраста и тем более российских спецслужб, – мысли на удивление здравые. Будь таких побольше – глядишь, не мы, а Вашингтон проиграл бы холодную войну. Большинство у нас – шаркуны с Арбатского округа. Хотя есть и зубры тот же Шаманов.

Генерал вышел в соседнюю комнату, оставив меня одного в думах тяжких. Вроде бы то, что я и хотел. Дело, а не шарканье и интриги. Вот только остаться бы в живых. Такие, как Музыкант, пошлют в самую мясорубку, не дрогнув.

Бог не выдаст, свинья не съест, в общем.

Генерал вернулся со старинным подносом, на котором было все приготовлено для чаепития. Даже сахар – правильный, тростниковый, коричневый.

– Кубинские друзья прислали, – пояснил генерал. – К счастью, не всех друзей растеряли.

Генерал разлил чай по чашкам. Первую в знак уважения предложил мне, что в общем-то не положено. Если даже не принимать во внимание разницу в званиях – он старше меня по возрасту. Видимо, как хозяин угощает гостя…

– Рахмат…

– Мне тоже не нравится эта история с Аль-Маликом, – сказал генерал. – Какая-то она незавершенная. Террорист такого класса просто так не погибает.

Я пожал плечами.

– И на старуху бывает проруха. Тот же Аз-Заркави[5]выскочил из кольца в Рамади, но погиб от удара бомбардировщика вскоре после того, как его родственники отреклись от него и, скорее всего, выдали его местонахождение иорданскому Мухабаррату. Всякое бывает…

– Теперь вы противоречите и мне, и даже самому себе, – сказал генерал. – Для Аль-Малика здесь могла быть только одна достойная его внимания цель. Саммит глав государств. И он погибает, причем погибает очень странно. Какого черта он полез в тот район? Какого черта он связался с этими, можно сказать, детьми? Он же подставил себя!

– Чтобы умереть? – предположил я. – Или чтобы все так думали?

– Вот именно. Чтобы все так думали. Возможно, это был запасной план, который он активировал после того, как вы едва не взяли его на вокзале. Возможно, он импровизирует. И одновременно с этим резко активизируются ЦРУ и МОССАД. И почему-то выходят на вас. Почему?

Я покачал головой.

– Ошибка. Это я вышел на ЦРУ. После того, как погиб мой агент. Выхода у меня не было, надо было заставить их действовать. И я заставил. МОССАД послал человека, который ходил со мной в один класс. Может, другого не нашли.

– Или искали под вас? – предположил генерал.

– Может, и так.

– Ваш агент. Назовете?

Я назвал. Генерал присвистнул.

– И вы вели его? Один?!

– Так точно. Вспомните Потеева, товарищ генерал. Сколько еще может быть таких?

В этих стенах мои слова, конечно, были наглостью.

– Как вы проводили полученную от него информацию?

– Как полученную от агентов с улицы. На самом деле это была информация глобальных систем перехвата. Американцы скармливали ее нам на реализацию.

– Скармливали? Кто первый пошел на контакт? Вы или он?

– Трудно сказать, товарищ генерал. Я давно присматривался к американцам. Но на контакт первым в общем-то пошел он. Точнее, первым предложил помочь.

Генерал взял паузу, подлил чая в мою чашку. Я в ответ подлил ему.

– Все правильно, – сказал он. – Американцы давно не знают, что им дальше делать. Для кого-то враг есть враг, и уничтожать его надо любыми методами и любыми средствами, пусть даже и нашими руками. Для кого-то нет врагов и нет друзей, а есть лишь интересы. И дестабилизация всего евроазиатского континента чужими руками – приз очень даже существенный, чтобы продолжать игру. Тем более если это приносит еще и деньги.

Откровенно говоря, тут я в душе не согласился с генералом, хотя и промолчал. Мотивация американцев представляется нам именно так, но, на мой взгляд, нельзя подходить к этому так упрощенно. Не надо забывать, что Америка, прежде всего, страна разнообразия. Разные люди, и у них разные интересы. И что самое скверное – американский образ и стиль жизни дает им возможность проводить эти интересы в жизнь. Практически любой высокопоставленный разведчик, любой руководитель крупной корпорации, имеющий возможность нанять наемников, любой влиятельный генерал Пентагона или руководитель предприятия ВПК имеет свою долю влияния во внешней политике. Долю, которую в свое время отобрал у коминтерновских товарищ Сталин – просто физически их уничтожив. А вот в Америке этого не было, и каждый способен и готов действовать так, как считает нужным. И считает, что это правильно. А если тут еще и деньги… Джейк говорил о том, что в спецслужбах существует группа людей, давно и плотно завязанных с исламистским движением. Он, кстати, тоже погиб – нелепо и странно. По виду – в автокатастрофе, но если учесть, что в это же время бомбу в машину подложили и мне… Джейк не был предателем, во многом он был идейным, хоть я ему и платил. Он передавал мне закрытые данные американской разведки об активности джихадистов в Ираке, а мы их реализовывали. Так он мстил. Но теперь его нет – и важный источник данных для нас теперь потерян.

– Джейк говорил о том, что в спецслужбах существует группа людей, давно и плотно завязанных с исламистским движением. Он представлял группу с противоположными интересами.