Женское счастье - Страница 8

В книжках описывалось извержение мужчин, но не ощущение женщины в ту минуту, когда семя наполняло ее лоно.

Мужчина из мечты не истекал потом, не падал бессильно на женщину, измученный страстью, не возвещал всему миру о своем экстазе.

Мужчина мечты не прогоняет одиночество, не способен дать такого удовлетворения.

— Спасибо, Роберт.

До вступления в армию Роберт был просто Робби. В армии он стал Коули. Рядовым Коули. Капралом Коули. Сержантом Коули. Капитаном Коули с правом величаться сэром. И спустя целую жизнь, посвященную убийствам и насилию, стал полковником Коули. В перерывах между боями, а иногда и прямо во время сражений полковник утешался со случайными шлюхами или обозными проститутками, неизменно оставаясь при этом безымянным. Никто, кроме Абигейл, не звал его Робертом.

И ни одна женщина не выкрикивала его имени в момент наивысшего наслаждения.

Маленькие твердые груди упирались в его торс. Она все еще еле заметно содрогалась в экстазе.

Наслаждение Абигейл.

Она настоящая леди, судя по манерам и выговору, в этом нет сомнения.

Двадцатидевятилетняя старая дева, с восторгом и добровольно пожертвовавшая своей невинностью.

Она приняла его боль и страсть и принесла в дар свое тело. Не будь ее, он погиб бы в бурю.

И он сознавал так же отчетливо, как то, что ему следовало сразу же подняться и провести остаток ночи в туалете, что не сделает ничего подобного. Заставит Абигейл исполнить свое обещание. И к концу бури познает ее всю. Всю до конца.

И поймет причины, по которым она предпочла скрыть свое положение в обществе и запереться в уединенной хижине, захватив с собой груду эротической литературы.

Приподнявшись на локтях, чтобы не давить на Абигейл своим весом, он прижал губы к ее уху — , и сладостно-горькая волна наслаждения омыла его.

Такая невинная вещь — женское ушко.

Но ему внезапно захотелось обвести языком каждый завиток раковинки, впиться зубами в мочку.

Сделать Абигейл частью самого себя.

Какая красивая форма ушка: обманчиво прохладного и внешне деликатного, совсем как сама Абигейл.

Он медленно просунул кончик языка в жаркий узкий канал. Содрогания ее лона усилились.

Роберт погладил узкую спину и сжал мягкую ягодицу, проникнув при этом немного глубже.

— Я сделал тебе больно?

— Немного, — хрипловато призналась она. — Кажется, ты причинил мне боль не… не своей плотью, а пальцами.

— Потому что пытался растянуть твою девственную перегородку.

Роберт нашел ее губы, распухшие, смятые его поцелуями, инстинктивно смягчившиеся под давлением его рта. Губы, целованные им одним.

Он проник в нее еще дальше — языком и набухающим отростком.

— А что делает мужчина твоей мечты после того, как возьмет твою невинность?

— Он… готов разделить со мной свое тело.

Отросток зашевелился, пробуждаясь к жизни. Немыслимо!

— Каким же это образом? — осведомился Роберт, делая первый выпад. Абигейл затаила дыхание. Коротко остриженные ногти вдавились в его спину.

— Позволяет касаться себя. Целовать. Пробовать на вкус. Все то, что ты делал со мной.

Потаскухи целовали Роберта, брали в рот его плоть, но за деньги. Ни одна женщина не выражала до сих пор желания проделать это ради удовольствия.

Он мягко вышел из нее и перекатился на спину.

Роберт не был готовок встрече с такой женщиной. В своих мечтах партнерша брала его тело и страсть и давала лишь наслаждение. И вовсе не мечтала узнать его тело.

Матрац просел. Прохладные пальцы нерешительно легли на живот, прошлись по торсу.

— А мужская грудь так же чувствительна, как… — Она легко обвела его соски. — Ты в этом месте меньше, чем я.

— Я мужчина, — проворчал Роберт, уставившись в темноту.

— Но такой же твердый. Стоит тебе дотронуться до моего соска, и между ног мокро становится. Что ты испытываешь, когда я касаюсь твоего?

Она провела подушечкой большого пальца по его соску. Еще раз. Еще. Еще.

Белое пламя ударило прямо в чресла. Роберт схватил ее за руку, прижал к своей груди, вдыхая запах тел. Ее. Своего. Запах предыдущего жаркого соития. Запах секса.

И задался вопросом, почему женщина, подобная Абигейл, исполненная чистой, невинной страсти, способна принять мужчину, который убивал раньше и признался, что готов убивать снова.

— А женщина из грез сосала твою грудь, Роберт?

— Мне нужно одно, Абигейл, — чтобы женщина отдалась мне, — спокойно, чуть отстранение пояснил Роберт. — Я не мечтаю отдаться женщине. Этого в моих фантазиях нет.

— Но отдался бы?

«До этой ночи — нет», — мрачно подумал он.

— Твои фантазии, Абигейл, — главное. Чего ты хочешь?

— Взять тебя в рот, Роберт.

У Роберта закружилась голова, когда пухлые влажные губы нашли сосок в гнездышке жестких волос. Неожиданное чувство беспомощности завладело им.

Мужчины, которые убивают, не нуждаются в нежности.

Мужчины, которые убивают, не способны ничего предложить леди.

Закрыв глаза, он притянул поближе ее голову. И понял, что ее волосы до сих пор стянуты уродливым узлом, возвещавшим всему миру, что она заскорузлая старая дева, хотя в ней пылали и бурлили те же потребности и нужды, что и в нем. Но она — пленница общества, отрицавшего ее женственность. Не признававшего горевшей в ней страсти. А он искалечен карьерой, которую выбрал, когда был слишком молод, чтобы понять, что делает.

Он ощупью нашел шпильку. Вытащил.

Влажное тепло в груди неожиданно сменилось холодком. Тонкие пальцы схватили его за руку.

— Что ты делаешь?

— Распускаю твои волосы.

Абигейл приподнялась и досадливо охнула. Роберт мгновенно открыл глаза и насторожился. Солдат, готовый броситься в битву.

— Что? — резко спросил он.

— Ничего.

Он ощупью нашел ее колено. Она наклонилась над ним.

— Наша сделка, Абигейл. — Он чуть сжал пальцы. — Скажи правду.

— Просто…

Он заметил, как она нервно откинула голову к потолку.

— О, говорю же, ничего особенного. Когда я приподнялась… что-то… ты… вылился из меня.

Плоть Роберта мгновенно вздыбилась.

Он провел ладонью по бедру Абигейл, скользнул в мягкое… теплое…

Холодная вязкая жидкость запачкала кончики пальцев.

— Моя сперма, — безучастно обронил он.

— Знаю, — тоненьким голосочком, присущим, казалось, десятилетней девочке, а не двадцатидевятилетней старой деве, пискнула она.

— В тебе еще немало осталось.

Он сплел свои пальцы с ее и ввел их соединенные ладони в ее лоно.

— Почувствуй. Себя. Меня. Нас.

Она охнула, когда их руки коснулись ее распухших губ.

Их смешавшийся любовный сок. Эссенция мужчины и женщины.

Он никогда раньше не делал ничего подобного. Не ощущал себя в женщине до такой степени.

Это было подобно грому с небес. Пуле, ударившей в грудь.

Абигейл попыталась отдернуть руку, но он удержал ее и подтянул чуть выше, так, что в скользкое от семени лоно проникли два пальца — его и ее.

— Никогда не подозревала, что двое могут быть так близки, — выдохнула она.

— Я тоже, — сипло пробормотал он. — Почему ты отстранилась, когда я хотел распустить твои волосы?

— Они растреплются.

Но Роберт славился умением распознавать ложь. Еще один секрет, который предстоит узнать. Еще одно препятствие, которое нужно преодолеть.

— Я сам их расчешу завтра утром. Раздвинь ноги шире.

Она неуклюже подчинилась. Тело утонуло в матраце, и их пальцы проникли еще глубже. Мышцы ее лона судорожно сократились.

— Роберт!

— Что?

— Ты в самом деле подсматривал в окно?

— Сначала постучал, но ты не открыла.

Абигейл сжала мышцы лона. Пальцы оказались в ловушке.

— Я читала.

Интересно, какое именно описание постельных игр придало ее лицу то мечтательное выражение, которое он подглядел под окном?

— Я так и понял.

— А что, по-твоему, я читала?